Дмитрий Бак - Сто поэтов начала столетия

• Название: Сто поэтов начала столетия
• Автор: Дмитрий Бак
• Жанр: Поэзия
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9691-1394-7

Книга известного литературного критика Дмитрия Бака включает сто эссе о современных русских поэтах, принадлежащих к разным эстетическим и стилистическим направлениям. Среди поэтов, о которых написаны эссе, – как давно завоевавшие признание читателей, так и получившие известность сравнительно недавно, а также поэты нового поколения. Автор книги называет первые пятнадцать лет нового столетия бронзовым веком русской поэзии. Книга представляет собой не пантеон «лучших» поэтов нашего времени, но свод данных для построения «карты» развития современной поэзии. Поэтому в сборник включены работы о характерных представителях основных направлений русской поэзии.

---

Неприметный переход от быта к бытию – постоянная логики рассуждений ватутинских героев; так, кстати, дело обстоит и в «Колыбельной»:

Счастье, словно всадник на коне,
Ходит кругом над кипящим лугом,
Где-то тоже здесь, но в вышине.
Спи на тряском воздухе упругом.

Изображенная в стихах Ватутиной полная страданий и неурядиц жизнь насельников великой страны, недавно распавшейся на пятнадцать ранее нерушимых осколков, легко узнаваема и в лирике других современных поэтов. Однако картины межеумочной, зыбкой эпохи даны у Ватутиной под особым углом зрения: лицезрение несчастий и трагедий не порождает неудовлетворенности и протеста. Причина проста: ежели разобраться хорошенько (рассуждает Ватутина), лишения и утраты не являются отклонениями от некой обязательной и для всех гарантированной нормы, они сами по себе суть норма! Не просто лишения, но испытания человека на прочность, не повод для протеста, но необходимые условия раздумий о том, что в жизни неизбежно – не только в результате социальной несправедливости, но и вследствие непреложных законов физической и духовной природы. Болезнь, немощь, старость из жизни не выкинешь, значит, нельзя их выкидывать и из песни:

Месяц смертей заканчивается холодом и дождем.
Старуха старая жалуется на ноги,
До кухни медленно, до туалета бегом,
Телевизор и телефон. Смерть на пороге,
Но старуха не может дойти до двери.
Смерть пожимает плечами: приду попозже.
………………………………………………………
– Ноги, ноги мои, – причитает старая, шлет в ляжку
Инъекцию, в следующий раз в живот,
Чередует пять раз на дню, пьет взатяжку
Цикорий и живет, живет.

Но коль скоро неблагополучие – не временное несовершенство, но непременное свойство жизни (Мандельштам: «А Сократа печатали? Христа печатали?»), значит, «правильная» реакция на него – не сопротивление и даже не смирение, но попытка осторожного вживания, сочувствия ко всем товарищам по неизбежному несчастью земной юдоли. Вот почему слова участия можно и необходимо найти даже для ангела-хранителя:

Ангел мой, не сиди на небе, продует.

Посмотрю на небо: посыплют звезды.
Сор в глазах, не видно рассвета, сжалься.
Ангел, ангел, куда же меня завез ты,
Ночь кругом, и нет никакого шанса.

Как и в только что процитированном стихотворении, у Ватутиной много случаев резкого перехода от заботливого участия к сетованию, от смирения – к жалобе; собственно, эти эмоции и определяют смысловые полюса ее поэзии.

Балладные повествования о житейских историях:
Матерщинница, поздняя мать, за кавказца замуж.
Получился солнечный зайчик. Скачет, как мячик. Да уж!
Доходная торговка в теле.
Да, кто она в самом деле?

соседствуют здесь со сценами сдержанного примирения с низкими истинами жизни, попытками выстоять и противопоставить лишениям спокойствие и заботу:

когда ты в воздухе когда на небеси
у нас темнеет небо на руси
и многие натруженные жены
глядят на небо молятся зело
а там твой рейс багажники гружены
плед колется и пусто на табло,

но также и с приступами невыносимого отчаяния, когда все испытанные средства противостоять горестям оказываются бессильны:

…Как я устала от витиеватой
Линии зла, закрепленной за мной.

Безысходное отчаяние в стихах Ватутиной присутствует сравнительно нечасто, но моменты его появления во многом ставят под сомнение иные тексты, в которых сквозь мрак блестит свет, а значит, имеет характер абсолютный:

Я не помню радости. По ночам
Я не помню, как наступает день:
То ли тень ползет по моим плечам,
То ли снега тихая дребедень…

В такие мгновения всепоглощающего одиночества и ощущения собственной заброшенности может помочь уже не смирение, но самоирония:

Паду в ножки, расстелюсь травой, брошу чушь пороть.
Буду щи варить да поругивать Путина.
Не дает Господь. Говорит Господь:
– Не пора, Ватутина.

На стыке обоих смысловых полюсов Ватутиной время от времени удается создать стихотворения очень глубокие и важные. Предельное отчаяние рождает предельное же усилие преодоления. Именно в таких случаях удается избежать монолога-жалобы и монолога-смирения, основным событием стихотворения становится усилие, требующее от героя и читателя абсолютной концентрации душевных сил:

Я день скоротала, и свет погасила,
И спать улеглась, отвернувшись к стене.
Какая-то потусторонняя сила,
Паркетом скрипя, приближалась ко мне.

И тюль надувался, и таяли стены,
И капала капля, когда на крыльцо
Все предки мои от границ Ойкумены
Вступили и молча забрали в кольцо.
……………………………………………
О, книга моих совпадений с пространством
И временем, ты ли разверзлась на миг,
И кровная связь с переполненным царством
Небесным была установлена встык.

Обилие напечатанных стихов, выдержанных в единой стилистике, как правило, свидетельствует об одном из двух возможных сценариев дальнейшего развития поэта. Либо замыкание в «своей» тематике и стилистике, либо прорыв к новым горизонтам смысла. Мне кажется, в случае Марии Ватутиной второй сценарий вполне возможен, тем более что опасность победы первого сценария подступила вплотную.

Библиография

От нас пойдет Четвертый Рим // Новый мир. 2000. № 5.

Четвертый Рим. М., 2000.

Пурга с незнакомых звезд // Новый мир. 2001. № 3.

Сквозная тема // Знамя. 2001. № 10.

Имперский код // Новый мир. 2003. № 1.

Осколок тьмы // Новый мир. 2004. № 1.

«Не делай такие глаза» // Знамя. 2004. № 4.

Лебеда да ковыль // Октябрь. 2004. № 11.

На любых руинах // Новый мир. 2005. № 4.

Фронтовая тетрадь // Знамя. 2005. № 5.

В височной доле // Новый мир. 2006. № 4.

Стихи // Новый берег. 2006. № 13.

«Ничего не бывает случайно…» [в разделе «Наша поэтическая антология»] // Новый берег. 2006. № 14.

Перемена времен. М.: Русский Двор, 2006. 144 с.

Обратный билет // Новый мир. 2007. № 5.

Стихи [в разделе «Стихи дипломантов конкурса»] // Новый берег. 2007. № 16.

Ока впадает в Стикс // Октябрь. 2008. № 1.

С волны на волну // Дети Ра. 2008. № 3 (41)

Любовь под снегом // Новый мир. 2008. № 8.

Разрыв с морем // Октябрь. 2008. № 12.

Девочка наша. М.: Элит, 2008. 56 с.

Дом балерин // Интерпоэзия. 2009. № 2.

Долг перед родиной // Новый мир. 2009. № 7.

«В дни, когда Бог открывает свои склады…» и др. // Волга. 2009. № 9–10.

Лестница смотрит вниз… // Октябрь. 2009. № 9.

Памяти Сергея Лукницкого // Новый Берег. 2009. № 24.

На той территории. М.: Art House media, 2009. 126 с.

Ничья. СПб.: Геликон, 2011.

Цепь событий. М.: Русский Гулливер, 2013.

Дмитрий Веденяпин или «“Нет” как ясное “есть” вместо “был” или “не был”…»

Сегодня в русских стихах много воспоминаний и ими вызванных сравнений: нынешнюю страну сопоставляют с прошлой, зрелость (старость) с отрочеством, странствия – с детским чувством абсолютной неподвижности. Способность и склонность к припоминанию ушедшего, конечно, в первую голову связана с возрастом, в юных стихах «тех, кому до…» преобладает внимание к настоящему, к утратам и обретениям секундной давности и доступности. Вокруг наличия/отсутствия воспоминаний легко понастроить схем, например: «блажен, кто смолоду был молод», то есть молодым еще придет пора ностальгировать, пересматривать жизнь и впадать в неслыханную простоту, а пока пусть подождут и попишут что-нибудь ученическое. Противоположная схема, не снисходительная, но брюзгливо сенильная: отсутствие оглядки на прошлое лишает стихи объема, третьего смыслового измерения, метафизики, портит вкус, приучает к подчеркиванию «пубертатных» эмоций. Оба варианта упрощения – снисходительный первый и брюзгливый второй – проходят мимо важнейшего: вопроса о соотношении постоянного и переменного начал в подлинном поэтическом даре. При всех преобразованиях, самые ранние интонации подлинного поэта узнаются и в его зрелых вещах, несмотря на любые перемены. Значит, исходный вопрос о наличии мотива припоминания в стихах должен быть сформулирован иначе: не в связи с биологическим возрастом автора, а в отношении к постоянной/переменной составляющей его дара.

Столь длительная преамбула предваряет тезис о том, что для Дмитрия Веденяпина припоминание-сравнение является главным элементом (то есть первоначалом) стихотворчества. Во-первых, по той причине, что в его лирике немало прямых отсылок к миру детской безоблачности, знакомой по первому сборнику придуманного в набоковском «Даре» поэта Федора Годунова-Чердынцева.

Когда в передней щелкает замок
И на пороге возникает папа,
Его большая фетровая шляпа
Едва не задевает потолок…

Во-вторых, потому, что лица ближайших к детскому центру вселенной людей, навсегда оставшиеся в памяти, то и дело повторяются: