Кэрол Дуглас - Красный замок

• Название: Красный замок
• Автор: Кэрол Дуглас
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-367-03522-3, 978-5-367-03528-5

Расследование зловещих деяний Джека-потрошителя приводит ловкую сыщицу в глубь трансильванских лесов.

---

Я проследил за его взглядом, который был устремлен на идущую заплетающимся шагом женщину по другую сторону дороги.

Несчастное создание явно принадлежало к прослойке бездомных – людей с обочины, которые привыкли к жестокому обращению. Она обладала крупным телосложением, но во внешнем виде читались признаки плохого питания; лицо распухло от чрезмерного употребления алкоголя, – она напоминала женщину не больше чем подставка для дров в гостиной. На взгляд врача – ходячий комок болезней и гниения. Неудивительно, что таких женщин называют пропащими.

– Зачем утруждаться и умерщвлять подобное печальное создание? – продолжал детектив. – И все-таки мужчины водятся с ними. Вы можете это объяснить?

– Мужчины тоже зачастую бывают пьяны.

– Я искренне благодарен за то, что бокал хорошего портвейна, который я могу изредка пропустить, не ввергает меня в такое состояние.

Я указал головой на кучку оборванцев, которые стояли вдоль аллеи, облокотившись на фонарные столбы:

– Большинство из этих мужчин – грубые чернорабочие. Работа у них муторная, грязная и гнусная – таковы же их порочные желания. Но, говорю вам, Холмс, в ту же игру еженощно играют в Вест-Энде – только в более симпатичных костюмах.

– Похоже, я понимаю. Или даже могу быть уверен. Та же игра, говорите вы, Уотсон. Значит, человек с чистой игровой площадки может захотеть… испытать свои умения в… более опасном районе.

– Это правда, Холмс. Убежденный гедонист ищет эмоций в их чистой форме. Психически больной аристократ может пожелать окунуться в худшую выгребную яму города.

– Глядите, – перебил меня детектив. – То безобидное на вид обветшалое здание – опиумный притон, который… мне знаком. Ручаюсь, что все, кого можно найти внутри, потеряны для мира, Уотсон. Жизнь, протекающая на этих улицах, руководствуется другими законами. Если здесь кто-то умирает, никто не видит в этом ничего необычного. Где начало и конец Потрошителя? Я начинаю думать, что он бесконечен. Не человек, а… сама бесчеловечность.

– Как можно найти и обличить бесчеловечность, Холмс?

– Не знаю. Подозреваю, что этого еще никто никогда не делал. – Он остановился под другим фонарем, чтобы закурить трубку, и поздоровался с проходящим полисменом.

– Вы были здесь раньше! – упрекнул я друга.

– Я часто здесь бывал. Во многих обличиях, в том числе и в своем.

– Ваша личность – не костюм, Холмс.

– Разве нет? Однажды я стоял шагах в десяти от Потрошителя.

– Вы видели его? – изумился я.

– Я краем глаза заметил его тень. И пустился вслед за другой тенью, решив, что она скорее принадлежит убийце. – Он так яростно втянул воздух через глиняную трубку, что чашечка запылала ярко-красным цветом свежепролитой крови. – Я пошел по неверному пути. Я преследовал свидетеля, а не преступника. И оставил Потрошителя, позволив ему совершить свою кровавую работу.

– Вы, Холмс?

– Я, Уотсон. Мужчина, за которым я наблюдал, распекал женщину. Он повалил ее на землю, но, исходя из моего недавнего исследования окрестностей, тут это скорее обычное дело, чем исключение из правил. Я принял происходящее за рядовую уличную ссору. Когда я вернулся, она была еще теплая, но уже не дышала. Все, что я мог предпринять, – убраться из этого района, чтобы меня самого не сочли Потрошителем.

– Боже правый, старина! Вы были так близко?

– Я был слишком далеко, и никогда себе этого не прощу. Если мне когда-нибудь все же случится предстать перед апостолом Петром и он будет готов пустить меня во врата рая, я немедленно брошусь в противоположном направлении уже из-за одного того зла, которое я совершил в ту ночь, приняв неверное решение. Я не знал местных обычаев, Уотсон. Я чужестранец в чужой земле.

– Охотно верю – когда вы цитируете Священное Писание.

– Что я цитирую?

– «Чужестранка в чужой земле» – это то, кем стала Руфь ради своей свекрови Наоми.

– Я должен знать этих людей?

– В общем, да. Начитанные люди должны.

– Я прекрасно начитан, Уотсон, только я не изучал тех фолиантов, которые в наше время считаются основополагающими. На самом деле я настолько начитан, что даже знаком с работами Крафт-Эбинга. – Это был верх насмешливости, которую Холмс себе позволял. Он взглянул на меня, наклонив голову, как дрозд, ожидающий, пока какой-нибудь наивный червь не вылезет из земли на поверхность: – Вы думаете, что в работах этого автора найдется полезная информация относительно данного места?

– Едва ли. Если вы хотите знать мое мнение, то он лишь предлагает кучку жутких баек.

– Как хорошо вы сказали, Уотсон! Значит, вы считаете, что эти жуткие байки не заслуживают даже обсуждения?

– Я готов обсудить их, дружище, как только мы выберемся из этого ужасного места. Я прекрасно представляю, как Потрошителю удалось незаметно шнырять по этим слабо освещенным переулкам и внезапно нападать на своих жертв, а затем исчезать, – если вы меня сюда привели, чтобы я это увидел.

– Я привел вас сюда, чтобы вы увидели то, чего не смог увидеть я.

– Здесь нет ничего, что скрылось бы от ваших глаз, – возразил я.

– Возможно. Но буду вам премного обязан, если вы немного прогуляетесь среди здешних потерянных и проклятых душ. По возвращении на Бейкер-стрит мы можем выпить согревающего пунша и сравнить впечатления.

– Одного пунша будет недостаточно, чтобы забыть эту вонь.

– По крайней мере, этот район со всей его грязью останется далеко позади. Местные жители и того не могут себе позволить. Ага! – Он остановился, чтобы окинуть взглядом невзрачное четырехэтажное кирпичное здание перед нами. – Международное общество обучения рабочих! Где-то рядом с этим местом я потерял бдительность и погнался не за той дичью. Теперь мы к чему-то приближаемся.

– Холмс, я уверен, любой мог бы так же ошибиться!

– Но я-то не любой. Постойте со мной здесь, у дороги, и давайте критически разберем те кошмарные события. Было около часу ночи. Главная дверь в клуб, вон та, была закрыта, но ворота сбоку были распахнуты: они ведут через небольшой двор к задней двери, так что посетители могут приходить и уходить когда вздумается.

– Это не подпольный клуб, Холмс?

В тусклом свете я заметил блеснувшие лунным серпом в улыбке зубы.

– Это не тайное непотребное заведение, Уотсон, если только вы не считаете социализм общественным злом. А сами участники заявили бы, что единственное их дело – борьба с изъянами общества. Да, так они говорят, и раввин подтвердил эту информацию, хотя, как вы сами слышали, он не особенно жалует молодых революционеров, что здесь собираются.

– Мудрый человек.

– Я думаю, клуб соответствует своему названию, хотя в запутанных вопросах веры, касающихся любой религии, я абсолютно несведущ. Так или иначе, в ту ночь я занял пост напротив клуба; разумеется, я был переодет.

– Зачем?

– Зачем? Затем, что некоторые из первых подозреваемых – евреи. А это центральное место, через которое пролегает их путь. И после двух убийств, особенно захвативших воображение общества, поскольку они выбивались из череды обычных здешних преступлений, я заметил, что в выборе дат нападений на Мэри Энн Николз и Энни Чэпмен прослеживается определенная логика. Мне показалось, что злодеем движет некая закономерность.

– Вы пошли на поводу у опасной догадки, Холмс!

– Я следовал собственной логике. – Он глубоко затянулся трубкой, прежде чем снова заговорить: – Я признаю, что есть несколько, пусть и немного, областей, в которых я как личность ограничен. И возможно, здесь они пересеклись – к моему большому разочарованию и к несчастью жертвы, Элизабет Страйд. Уверен, в списке грехов у апостола Петра разочарование стоит гораздо ниже, чем бессмысленная смерть. Какая удача, что я не верю в сказки о загробной жизни.

Я не знал, что сказать. Мне случалось видеть Холмса пребывающим в растерянности, полностью захваченным охотой или торжествующим. Но я никогда не видел, чтобы гений дедукции проявлял смирение, и, подозреваю, сейчас он подошел к этому чувству ближе, чем когда бы то ни было.

Детектив не отводил глаз от противоположной стороны улицы:

– Ни одну из убитых в Уайтчепеле женщин до, во время или после тирании Потрошителя не видели со столькими мужчинами различной наружности, как Элизабет Страйд, сорокачетырехлетнюю потаскушку, у которой не хватало двух передних зубов. Я сам повстречал ее с одним из клиентов, хотя вряд ли стоит списывать со счетов и других мужчин, с которыми она общалась ранее, причем иногда, по словам свидетелей, достаточно тесно. Согласно свидетельским показаниям, она не скупилась на выражения теплых чувств по отношению к любовникам, что меня порядком удивляет. Возможно, вам удастся это объяснить.