Дарья Вильке - Мусорщик

• Название: Мусорщик
• Автор: Дарья Вильке
• Жанр: Детская проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9691-1382-4

Его зовут просто – Мусорщик. И его мир прост – Мусорщик состоит из мусора и только мусор он впускает в свою жизнь. Но однажды к нему подселяют чужака. Проходящего. Странного – чужого и одновременно совсем своего. Он принесет перемены и множество вопросов. Что будет, если попробовать жить по-новому? Что станет с будущим, если разобраться с прошлым и полюбить настоящее? То, что нам не нравится в других, – не наше ли это отражение? «Мусорщик» – сказка в декорациях современного города, философская притча о себе и о других.

---

Дарья Вильке Мусорщик

© Дарья Вильке, 2015

© Александра Николаенко, иллюстрации, 2015

© «Время», 2015

* * *

I. Утро

Когда у Мусорщика настает утро, к остальным приходит ночь. В спальном районе выключают торшеры, похожие на космические корабли. В центре города гаснет лампа у постели на старинном столике, доставшемся от бабушки. Лишь где-то в новостройке остается гореть ночник – чтобы не было так страшно в темноте. Засыпает город огромным зверем.

И тогда Мусорщик открывает глаза.

Когда Мусорщик открывает глаза, он каждый раз видит огромные ступни, которые торчат из-под ватного одеяла, потому что им жарко, жарко в толстых вязаных носках с зелеными лосями и снежинками. Носки с лосями и снежинками связала мама – мамы давно нет, а носки есть, и у них дырка на пятке. Была дырка – пока Мусорщик ее не залатал, так залатал, что осталось одно воспоминание о дырке.

Мусорщик всегда латает старые вещи и никогда не выкидывает их: ведь это глупость – выкидывать хорошую вещь, правда же?

Когда-то у Мусорщика было имя – как у всех. Но кто ж знает и помнит имена мусорщиков? Поэтому он и стал – просто Мусорщик.

Он просыпается и уже знает, что он – Мусорщик. Просто потому что его утро приходит раньше всех.

Мусорщик встает и наощупь идет по темной квартире – шершавый проем спальни, гладкие обои в коридоре, металлическая холодная дверная ручка – в туалет. Он не любит темноты, боится ее и крепко зажмуривает глаза, чтоб не видеть ее, пока идет. Мусорщик вообще много чего боится.

К примеру, если в дверь звонят и надо открыть – тогда придется глубоко вздохнуть, решиться и посмотреть в темноту там, за дверью. И тот, кто там стоит, заранее кажется страшным – потому что ведь Мусорщик его точно не знает. Поэтому он просто не открывает дверь никому. Еще он боится людей, когда их много, когда они галдят и толкаются, или просто проходят мимо и смотрят на него – мало ли чего там в их взгляде? Поэтому он не любит ходить в магазины и очень радуется своей работе, которая начинается тогда, когда все спят. А если ему хочется есть, то он просто звонит по телефону и заказывает пиццу. Человек, который привозит пиццу, звонит не в дверь, а по телефону, поэтому дверь ему открывать не так страшно.

И если уж совсем по-честному, то Мусорщик боится еще и балкона. Ведь если выйти на балкон, на который годами никто не выходит, у тебя точно будут грязные ноги. А потом ты вернешься в квартиру – и с тобой вернется вся грязь, что жила долго-долго на улице. Каждый раз будет повторяться такая история, пока уличная грязь не победит тебя окончательно.

Мусорщик был уверен, что у него хорошенький и ладненький балкон, но наверняка он этого, конечно, не знал. Прямо под его балконом раскинулся большой парк, а в парке стоял старинный отель. И если выйти на балкон – если, конечно, выйти – то можно было б увидеть, как морщатся коричневыми шершавыми складками старые деревья, как прыгают по веткам суетливые белки, а у корней зацветают первые нарциссы. Можно было б даже услышать горьковатый запах клейких тополиных почек – если выйти на балкон.

Мусорщик часто думал, что балкон – это как нос или, там, уши. Оно вроде бы и твое – а выставлено на всеобщее обозрение. И каждый хам может посмотреть и хмыкнуть: «Ну и шнобель!» И не спрячешься. С балконом та же история – все на виду.

Иногда, в самых смелых мечтах, Мусорщик представлял, что на балконе можно было бы посадить, к примеру, лаванду и поставить зонтик от солнца – к примеру, в желтую и белую полоску. Или же выйти днем из дома, окунуться на улице в галдящую разноцветную толпу, зайти в парк, небрежно бросить на столик кафе старый шарф и заказать чашку кофе. А когда кофе принесут – только тогда, не раньше! – поднять голову и посмотреть туда, где виднеется меж старых деревьев его дом. Отсчитать положенные этажи и замереть, чувствуя запах кофе и узнавая свой балкон. На котором – это будет, обязательно будет видно издали – сиреневыми шапками махортится лаванда и чуть-чуть поворачивается от ветра солнечный зонтик. В желтую и белую полоску.

Но потом Мусорщик вздрагивал и пугался. И старался забыть все это как страшный сон – и лаванду, и кафе, и зонтик в желтую и белую полоску. Потому что очень страшно было поглядеть на свой балкон с улицы – вдруг он вовсе не такой, как ты себе представляешь? И очень страшно было представить себя в парковом кафе – вдруг все пойдет не так, как ты думаешь?

Так вот, утро.

Холодная ручка двери – туалет. Мусорщик нащупывает на стене квадратик выключателя, и выключатель сухо щелкает под пальцами. И только тогда Мусорщик открывает глаза. Он открывает глаза медленно – чтобы все они, все-все успели убежать. Так у них заведено – Мусорщик открывает глаза, а мокрицы тут же сигают в щели, чтоб он их не заметил. Мусорщик улыбается про себя: «Уважают».

Потом он бреется наощупь – у него, конечно же, есть дома зеркала, как у всякого приличного человека, но он так давно не мыл их, что они стали мутными и заросли пылью. Теперь даже если подойти к зеркалу, оно будет похоже на пустую картину в рамке – такое оно грязное. Но это даже и к лучшему – Мусорщику совершенно не хочется видеть, как изменилось его лицо с тех пор, как он в последний раз смотрелся в зеркало. Вдруг он увидит что-то пугающее? Что-то неприятное? Нет, куда лучше без зеркал.

Мусорщик пьет кофе из старой чашки и задумчиво смотрит во двор, пустой и утренний. Только хорошие могут быть счастливыми, думает Мусорщик каждое утро. Так ему когда-то говорила мама. Каждое утро, когда мокрицы бесшумно прячутся, Мусорщик думает, ну когда же, когда уже придет счастье? Он же ведь хороший – он никому не делает зла – он еще не убил ни одну мокрицу в жизни и даже не травил их всякой химией, он хорошо работает. Мусорщик не знает точно, как чувствует себя счастливый человек, но надеется, что сразу поймет, когда счастье наступит. Ведь он его заслужил.

У Мусорщика – утро.

А на всех уже накинулась самая темная, предрассветная ночь – поэтому они Мусорщика и не видят.

Мы ведь частенько не замечаем тех, без кого нам не обойтись.

II. Мусор

Мир состоит из мусора. Старого и нового. Это знает любой мусорщик.

Новый мусор отличается от старого только новизной – уверен Мусорщик, поэтому очень, очень глупо покупать все время новый и выкидывать старый мусор. Тем более, что стоит немного подождать – лет пятьдесят – и старый мусор превратится в старинный. Тогда его назовут антикварным. Или винтажным. Или еще как-нибудь красиво. И станут продавать за большие деньги.

– Глупые, глупые люди, – бормотал Мусорщик, добравшись до свалки.

Мусорная машина сначала долго едет по бесконечным улицам, ей подмигивают ночные еще фонари и машут двери, за которыми – мусорные баки. И только потом она доезжает до свалки.

– Глупые люди, глупые, – горячо говорит Коллеге Мусорщик.

Иногда он от нее устает, от свалки. Но чаще – ждет встречи, словно ребенок новенького велосипеда. Так, что даже покалывает в кончиках пальцев.

Потому что здесь – целый мир, далекий и прекрасный. И часть этого мира всегда можно унести с собой.

Люди выкидывают что попало, не задумываясь, злится иногда Мусорщик. А потом уносит домой торшер. Или радиоприемник. Или плетеную газетницу. У торшера всего лишь грязный абажур – его ведь можно и отчистить, радиоприемник – просто старый, и у газетницы – одна-единственная прореха, если поставить ее прорехой к стене, то ничего и незаметно.

Мусорщик не может оставить хорошую вещь на свалке – поэтому дома у него четыре тостера, пять старых кассетных магнитофонов и три электрогитары.

Однажды он нашел на свалке мандолину. Сначала замер, не решаясь поверить своим глазам, а потом нагнулся и осторожно и быстро схватил мандолину за гриф – чтоб никто не опередил – и воровато оглянулся: не видит ли никто, как он радуется.