Владимир Рокот - Князь Русской Америки. Д. П. Максутов

• Название: Князь Русской Америки. Д. П. Максутов
• Автор: Владимир Рокот
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9524-3181-2

Книга открывает перед читателями американскую страницу российской истории — военно-политическое сотрудничество России и США в XIX веке и освоение Русской Америки. Автор исследует становление и развитие Российско-Американской компании, а также заключение договора об уступке российских колоний Соединенным Штатам. Особое место в книге занимает судьба и личность последнего Главного правителя Русской Америки — контр-адмирала князя Д. П. Максутова. Книга является 74-й по счету в книжной серии «Россия забытая и неизвестная», выпускаемой издательством «Центрполиграф» совместно с Российским Дворянским Собранием Как и вся серия, она рассчитана на широкий круг читателей, интересующихся отечественной историей, а также на государственных и общественно-политических деятелей, ученых, причастных к формированию новых духовных ценностей возрождающейся России.

---

КАМА ВПАДАЕТ В КАСПИЙСКОЕ МОРЕ:

ПЕРВЫЕ УРОКИ ГЕОГРАФИИ

1832-1851

На европейских картах XVII в. все, что располагалось восточнее Московии до самого Тихого океана, называлось Великой Тартарией (Татарией). И даже пролив, отделяющий от материка самый большой тихоокеанский остров российского владения — Сахалин, назван в силу этой традиции Татарским. Предки русского князя — татарские мурзы, сами того не желая, дали название огромной стране. Правда, существовала эта страна лишь на сомнительных картах и в воображении просвещенных европейцев. Существование этой виртуальной страны пугало Европу с XIII в. Столетие с такой нумерацией само по себе никак не могло быть счастливым, а тут еще откуда ни возьмись монгольское нашествие, ставшее в исторических хрониках татаро-монгольским. Последний раз «татарские полчища» прошлись по Европе эдак в 1812—1814 годах, ставя на место Императора французов духовного потомка Чингисхана. Правда, были эти славные всадники уже под двуглавым российским орлом. Когда менее чем через полвека после Наполеоновских войн в Германии нашли первый череп древнего человека, названного неандертальцем, антропологи первоначально посчитали, что он принадлежал татарскому воину-освободителю той эпохи. Можно подумать, что среди европейцев не хватает людей с оригинальной внешностью.

Часть Азии за Уральскими горами — Камнем, именуемая русскими Сибирью, а не Татарией, могла казаться бесконечной. За этой землей начинался Восточный океан, за ним Америка. Вопрос, сошлась ли Великая Татария с Америкой, волновал не одно поколение географов. Чем восточнее, тем все менее подробными становились европейские карты, тем больше неизведанные воды и земли давали простора фантазии путешественникам и порой независимым от них картографам. Одна такая фантазийная карта заставила В. Беринга бессмысленно тратить время на поиски несуществующей земли. Дорого заплатила Вторая Камчатская экспедиция за полет воображения европейских картографов. Настоящие карты чертились кровью; русской, татарской и легиона племен, которые «стремились» войти в европейское географическое пространство. К середине XIX в. карта той части Азии, которой предстояло стать российской, была обозначена только в самых общих контурах. Империя продолжала прирастать Сибирью.

Таких экспликаций к карте Родины юный князь Дмитрий Максутов конечно же не получал. Его никто не готовил княжить или управлять землями, исконными или обретенными. Как и всякого русского дворянина, его готовили служить. Служить Отечеству и Трону.

Принято считать, что дворяне получали начальное домашнее образование и воспитание. Причем упор делался на последнем слове. Влиянием улицы можно пренебречь. Но влиянием города детства и реки, на которой он стоит, пренебрегать нельзя. Как Нева продолжает воспитывать Петербург — Северную столицу, так Кама воспитывает Пермь, тоже не последний город России. Первоначально Пермью русские называли предуральские просторы. Русь стала прирастать Пермью, точнее сказать, прорастать в Пермь или сращиваться с ней кровью во времена Василия Темного, почти в то же время, когда создавалось Касимовское царство.

В 1723 г. в узкой долине реки Егошихи, притока Камы, возникло поселение при медеплавильном заводе, преобразованное в 1780 г. в город Пермь. Идея сподвижника Петра Великого Василия Татищева была предельно ясная — заложить на уральских землях до 40 казенных заводов. В то время в Прикамье сначала была найдена медь. Медеплавильные заводы определили судьбу будущего поселения. В Перми планировалось окончательно очищать всю уральскую медь, поэтому город-завод на Каме стал первым среди прочих.

В. Татищев творил будущее России, а под конец жизни составил первую в Отечестве «Историю Российскую». Не дано было ему знать, что Пермская земля породит людей, которые откроют и закроют Русскую Америку.

Город на холмистом высоком берегу полноводной Камы стал центром необъятного Пермского наместничества, а следующий век встречал уже как центр Пермской губернии. Основанный как большая военная кузница Западного Урала, город остается таким и до дней нынешних. Уже в годы пребывания князя Д. Максутова в Америке медеплавильное производство переросло в сталелитейное. Были основаны «Пермские пушечные заводы». Пушка, изготовленная в 1868 г. на заводе, прозванном «Мотовилиха», до сих пор остается в Книге рекордов Гиннесса как самая тяжелая в мире.

Отдаленность каждого города от столиц в России определяется по тому, может ли этот город стать местом ссылки или выселения. Пермь может. Так, первым политическим ссыльным в городе был М. Сперанский. «Изменник» был отправлен сюда в самый разгар наполеоновского нашествия на Россию. Третировали впавшего в немилость законодателя почти два года, пока Александр I не повелел «разуметь сосланного государственного секретаря как тайного советника». Частично реабилитированный М. Сперанский покинул Пермь, чтобы стать гражданским губернатором Пензенской губернии, столь близкой Максутовым.

Наука география может иногда быть объективной, но не может быть аполитичной. С детских лет мы знаем, что Волга впадает в Каспийское море. А Кама — всего лишь восточный приток ее. Но этот приток по полноводности превосходит Волгу до такой степени, что объективно следует считать, что в Каспийское море впадает именно Кама. Права на топонимику получает победитель. Русские шли от Днепра и Дона на восток до самого Тихого океана. Волга для Руси долгое время оставалась скорее пограничной рекой, а Матушкой и Главной дорогой России стала только в XVI—XVII вв. И уж выйдя на Камень, как исторически именовались Уральские горы, русские могли только добавлять притоки к своей великой реке. Поэтому вопрос названия реки, впадающей в Каспийское море, — вопрос национальной и государственной идентификации. Пожалуй, первый урок географии и истории, который получил будущий офицер флота, состоял в том, что Кама — весьма полноводная и своенравная русская река, сшивающая Урал с Центральной Россией.

Отмечено одним выпускником Лицея, что большинство дворян тех лет «учились понемногу, чему-нибудь и как-нибудь». Если помещику выписывать хороших воспитателей в имение было дороговато, то для чиновника, служащего в большом городе, выбрать сравнительно компетентных наставников было вполне по средствам. Р. Пирс считает, что в княжеской семье могли быть иностранные

учителя — немецкие, французские и, возможно, английские. По мнению автора, американский ученый несколько преувеличивает возможности губернского центра для получения начального образования. Наверное, князь Петр Иванович вполне мог сэкономить на учителях еще и потому, что женат он был на профессорской дочери. Анна Ильинична могла передать сыновьям если не сами знания, то уважительное отношение к образованию в целом.

Отца Анны Ильиничны, своего деда, князь не знал. Тот умер, когда Дмитрию не было и четырех лет. Дед мог бы дать внукам несколько уроков географии, истории и жизни. Родившийся в семье священника Пермской губернии Илья Федорович Яковкин стал «учителем высших разрядов по историческим и географическим предметам». Более десятка лет обретал он педагогический опыт в Петербурге. Учил не только истории и географии, но еще и языкам, родному и иностранным. Успешный преподаватель Пажеского корпуса стал директором 1 -й Казанской гимназии. А с созданием в 1805 г. Казанского университета — его профессором, затем и директором (управляющим). Отличие директора от ректора состоит в том, что первый назначается, второй избирается ученым советом. Казанский университет обрел полноправного ректора только в 1813 г. Но не И. Яковкин был избран ректором. Наоборот, Илья Федорович был отстранен от должности после инспектирования вышестоящим ведомством несколько «скороспелого», по мнению самих студентов, университета. Скандал был то ли из-за авторитарного правления директора, то ли из-за его финансовых злоупотреблений, то ли из-за его трений с очень грамотными немецкими профессорами. Среди этих профессоров был адъюнкт правоведения барон Георг (Егор) Врангель, который еще окажет решающее влияние на судьбу князя Дмитрия Максутова. Пожалуй, этот был единственный немец, с кем у Ильи Яковкина сложились отношения приязни. Дружба была такая, что Илья Федорович отдал за барона одну из своих дочерей. Покинув Казань, Илья Федорович провел остаток долгих дней в Царском Селе, имея приличный пенсион. Ради Петербурга оставил Казань и Георг Врангель. И до наших дней Максутовы, Яковкины, Врангели не выпали из образованной элиты России. Судьба не раз сводила представителей этих семей на протяжении двух веков.

По отцовской линии все предки князя служили в армии и даже в гвардии. Совсем не лишним казалось пензенским дворянам вре-

мя от времени показывать своих отпрысков в столичном обществе. Там рождались связи, дружбы и любови. Выходя из армии в отставку, Максутовы в помещиков не превращались, а продолжали карьеру по различным гражданским ведомствам. Отец князя Петр Иванович служил по Министерству Императорского Двора и уделов. Занимался он управлением удельными имениями и крестьянами, принадлежавшими Двору, т. е. был фактически распорядителем царского имущества в Пермской губернии.