Виктор Кондратенко - Полюшко-поле

• Название: Полюшко-поле
• Автор: Виктор Кондратенко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1971

В новом романе Виктора Кондратенко рассказывается о беспримерных подвигах советских воинов в первый период Великой Отечественной войны, о крушении планов гитлеровского вермахта и разгроме немцев под Москвой.

---

Под красным шелковым крылом на пенек поднялся Мажирин:

— Боевые друзья, товарищи по оружию! Ценою больших усилий и жертв наши разведчики вырвали у фашистов военную тайну. Командованию дивизии стал известен день вражеского наступления на наш последний оплот — лесной лагерь. В ближайших селах гитлеровцы стянули войска для генеральной прочески приднепровских урочищ. В этой обстановке командование дивизии приняло единственно верное решение: пойти на прорыв и соединиться с главными силами.

— Правильно!

— На восток!

— На прорыв! — одобрительно загудели голоса.

Комдив, немного выждав, обвел взглядом шеренги бойцов:

— Товарищи чекисты, мы наносим удар в направлении села Дивички, расположенного в пятнадцати километрах западнее Переяслава. Атакуем противника в трехкилометровой полосе тремя отдельными группами одновременно. После прорыва вся дивизия рассредоточивается на мелкие боевые группы. Эти небольшие подвижные отряды расходятся веером и действуют в тылу врага самостоятельно, в зависимости от обстановки. Командирам и комиссарам боевых групп указаны рубежи сосредоточения и укрытия, а также дальнейшие маршруты. Многие бойцы могут спросить, — повысил голос Мажирин, — почему после прорыва мы меняем тактику кулака на веер. После боя мы окажемся почти без патронов. Наши большие походные колонны фашистам легко заметить и окружить. А вот боевые группы… Они очень гибки и подвижны. Нам выгодно, друзья, выходить из окружения мелкими отрядами-невидимками. Тактика эта надежная. Сама обстановка требует такого решения. Шило маленькое, да удаленькое.

— Верно! — снова послышались одобрительные голоса.

Комдив продолжал:

— Путь на восток труден. Он потребует от нас напряжения всех сил, смелости и воли. Каждый боец должен знать, что в тылу наших боевых порядков нет ни санитаров, ни госпиталей. Он должен пробиться вперед штыком и гранатой, вырваться из когтей озлобленных извергов или умереть солдатом великой Родины! Боевые друзья, дорогие ребята, перед атакой и походом на восток я хочу поблагодарить вас за верную службу Советскому Союзу. На Припяти, на Тетереве, на Здвиже и под Киевом на Днепре вы не дали гитлеровцам захватить важнейшие коммуникации — мосты. Под Борисполем вы сожгли двадцать вражеских танков. Под Рогозовом и Старым разбили два фашистских полка и захватили их боевые знамена. Вы освободили из лагеря смерти пять тысяч военнопленных и не позволили фашистам ворваться в наш советский лесной край. После прорыва под руководством опытных командиров вы пойдете по тылам врага. Дорогие мои ребята, не унывайте, не падайте духом, сражайтесь с фашистами до последнего патрона — и вы победите! Я верю всем сердцем, надеюсь всей душой встретить вас за линией фронта и обнять как героев. Товарищи чекисты! За Родину, за партию вперед на врага!

В густых сумерках заходила под ногами зыбкая болотистая почва, зачавкала грязь, тихо затрещали облетевшие кусты, зашуршали камышовые заросли. Полки покинули остров, по гати вышли на луг и бесшумно втянулись в темный, молчаливо настороженный лес.

Опавшая сухая хвоя глушила шаги. По этому мягкому ковру бойцы на руках катили пушки. Комдив и комиссар шли вместе с курсантской ротой вслед за штурмовой группой старшего лейтенанта Максима Вольвака.

Командир штурмовой группы получил приказ без единого звука как можно ближе подобраться в ночной темноте к гитлеровцам и, забросав их гранатами, с криком «ура» ворваться в Дивички.

Село опоясывал глубокий канал. Здесь когда-то велись торфяные разработки, и ударная группа в первую очередь должна была захватить мост.

Мажирин посматривал на светящийся циферблат. До атаки осталось ровно пять минут. Напряжение нарастало. Слух обострился и, казалось, улавливал даже отдаленные шорохи.

В лесу гулко отозвались взрывы гранат. Долетело «ура». Послышался топот ног по мосту, лязг штыков, крики. И потом все заглушили автоматные очереди.

«Мост захвачен. Комбат ворвался в село», — мелькнула у Мажирина мысль, и он во главе курсантской роты бросился на помощь к Вольваку.

Успех штурмовой группы оказался совсем не таким значительным, как вначале предположил Мажирин. Внезапный налет помог комбату Максиму Вольваку только захватить мост. Ворваться в село ударному отряду не удалось: он встретил упорное сопротивление сильного вражеского заслона. На западной окраине Дивичек завязался тяжелый бой.

Курсантская рота подоспела в тот момент, когда гитлеровцы, подтянув из глубины села подкрепление, попытались овладеть мостом. Курсантские цепи молча бросились в атаку и смяли противника. В ночной тьме наткнувшись на дружные курсантские штыки, немцы отпрянули, откатились назад, и чекистам удалось зацепиться за крайние хаты.

На флангах тоже разгоралась напряженная схватка. Там вовсю заливались пулеметы, и в небо поднималось ярко-багровое зубчатое пламя пожаров.

Над большим разбросанным селом взлетали то желтые, то красные шары ракет. Из мрака выступали соломенные крыши белых мазанок, серые деревянные стены сараев и коричневые ребристые плетни.

Половина села перешла в руки наших бойцов. Фланговые отряды тоже продвинулись вперед. Но медленный темп атаки тревожил Мажирина. Дивизия не прорывала, а прогрызала вражескую оборону. Кривые песчаные улицы села казались бесконечными. Немцы вели сильный минометный огонь, а наша артиллерия по-прежнему молчала. На каждое орудие приходилось всего лишь по семь снарядов. Комдив строго-настрого приказал артиллеристам экономить боеприпасы и действовать только по его команде: он берег силы для основного удара.

Уже не раз обращались к нему командиры штурмовых групп с просьбой поддержать их артиллерийским огоньком, но комдив неизменно отвечал:

— Займите центральную площадь, и я окажу вам поддержку.

Наступающие роты пробились к сельской площади и залегли под вражеским пулеметным огнем. Комдив понял: наступила минута, когда надо вводить в бой главный резерв — артиллерию. По команде Мажирина артиллеристы выдвинулись в боевые порядки пехоты и прямой наводкой ударили по гитлеровцам.

Пулеметы немцев захлебнулись. В пробитую артиллерией брешь устремилась штурмовая группа Вагина и под разрывы гранат первой вырвалась из вражеского кольца. Следом за ней двинулась курсантская рота с артиллерией, и затем в расширенную дыру прорыва хлынули остальные подразделения.

Огненные Дивички остались в низине. Впереди лежал Переяславский шлях. После двух часов боя дивизия наконец вышла на оперативный простор.

Комдив с комиссаром находились в арьергарде. Артиллерия и курсантская рота прикрывали отход. Теперь все штурмовые отряды разбились на мелкие группы и веером уходили в ночь.

Артиллерия дала по врагу последний, устрашающий залп. Одиннадцать пушек взметнули пламя и смолкли. Но далеко в низине сверкнули красноватые вспышки, и отозвался грохот разрывов. В наступившей тишине командиры орудий сняли замки.

Рота курсантов, возглавляемая комдивом, пересекла Переяславский шлях и вошла в густые неубранные хлеба. Бой затих на всех участках прорыва. Темная ночь скрыла Дивички.

Мажирин вел бойцов по компасу к болотистому и лесистому Трубежу. В походе он первым делом уточнил силы своего отряда. Налицо оказалось семьдесят пять штыков, но с боеприпасами было совсем скверно: после прорыва за поясом у бойцов осталось по гранате, в подсумках — по две-три обоймы и на два станковых пулемета — по одной запасной патронной ленте.

Мажирин приказал курсантам беречь патроны и открывать огонь только в крайнем случае, и то по команде взводных.

С каждым шагом на восток над шелестящими колосьями медленно поднимался темный курган. Комдив узнал древний могильник — Великую Мазинку. Среди хлебов она служила хорошим ориентиром.

А в небе — облака, облака, тяжелые и пенистые — предвестники грозы. Хлынул бы ливень! Но пока не видно даже далеких сполохов. Луна выглянет из разорванной облачной пены и, к счастью отряда, опять надолго скроется.

Лунный свет не тревожит комдива. Его мысли заняты сейчас дорогой. Мягкая от пыли полевка вьется в густых хлебах. Мажирин часто посматривает то на зеленую стрелку компаса, то на светящийся циферблат часов.

«Перевалило за полночь. Скоро начнет светать. Если утренняя заря застанет отряд в поле, немцы нас обнаружат. А до Трубежа еще шагать и шагать», — возвращался Мажирин к одной и той же мысли.

Комиссар тоже поглядывает на часы и тихо роняет:

— Слишком затянулся бой в Дивичках, и причина одна…

Коновалов не договаривает, но Мажирин понимает его с полуслова. Разве легко бросаться на пулеметную точку и знать: если ужалит тебя пуля — все, уже не вырваться из вражеского кольца на волю. Закон для окруженцев один: ранило — отползай, покидай поле боя, может быть, найдутся добрые люди, укроют от немцев… Сколько беззаветно храбрых воинов осталось в Дивичках!.. Живы ли они, как сложится их судьба? На этот вопрос Мажирин не мог найти ответа.