Виктор Кондратенко - Полюшко-поле

• Название: Полюшко-поле
• Автор: Виктор Кондратенко
• Издательство: Воениздат
• Жанр: О войне
• Год: 1971

В новом романе Виктора Кондратенко рассказывается о беспримерных подвигах советских воинов в первый период Великой Отечественной войны, о крушении планов гитлеровского вермахта и разгроме немцев под Москвой.

---

«Чистый кролик», — подумал про себя Иван и вспомнил, как в прошлом году в Киеве на зимних квартирах старшина Пляшечник бранил будущую знаменитость, стараясь отучить молодого солдата от дурной привычки. Только зря, ничего не вышло. Кролика перевели в другую роту, а там старшина оказался покладистей. Да и сам Кролик взлетел до орлиных высот — вышел в дивизии на первое место по рукопашному бою, а потом и на весь военный округ прославился.

Долго занимала Ивана мысль: что жует Кролик? Может быть, американскую резинку раздобыл у одесских моряков? Или карманы леденцами набил? Проследил Бугай: ничего подобного! Жует Кролик маленькие, с ноготок, сухарики. Сухарик за сухариком, жует и жует.

В капитанскую землянку спустился сержант Кавяров, за ним братья Ивановы — Евгений и Павел. Иван уважал их. Евгений из своей снайперской винтовки уложил на берегах Тетерева сотню фашистов, а Кавяров с Павлом в Малине мост взорвали, когда к переправе немецкие танки ринулись.

— Ребята, «язык» нужен. — Капитан провел большим пальцем по горлу — даже красноватый след оставил на коже.

— Пойдем в гости к фрицам. Добудем! — привстал старшина Пляшечник.

— Послужим Советскому Союзу, ребята! Вооружайтесь хорошенько здесь, в моей землянке. Скоро стемнеет, и мы выступим. В лагере чужой глаз есть. Осторожность — сестра разведки. — Капитан взял Ивана за руку. — А Нина твоя немецкий язык знает?

— Немного разбирается.

— Это хорошо… Вернемся в лагерь — еще потолкуем…

Собираясь в разведку, Иван виду не подавал, что на душе скребли кошки. Злился. Даже с Ниной нельзя проститься. Гранаты за пояс, автомат на грудь — и привет днепровскому ветру! Пока Иван набил патронами два диска, Кролик успел рассказать добрый десяток смешных историй и даже выдать тайну ротного повара, пропавшего без вести под Борисполем.

— Вы, товарищ старшина, как истинный хозяин роты, всегда брали пробу из котла и превозносили до небес повара — благодарности да комплиментики и прочие там тра-та-та! А старик — приписник хитрющий, тертый калач, умел вас с улыбочкой обвести вокруг черпака.

— Как так?!

— Да так… Знал, что вы страстно любите перец. Вот он и проваривал деревянную ложку в перце. А ротный соль обожает. Он другую ложку проваривал в соли. — Кролик хихикнул, подперев бока кулаками. — Однажды повар перепутал ложки после налета «юнкерсов». Было это уже на левом берегу Днепра. Помните, товарищ старшина, хлебнули супика, раскрыли рот и не можете его закрыть. Суп, как рапа, соленый. Дали вы тогда кулинару прикурить. А потом у старикашки появились две ложки, как говорится, персональные: с одной зарубкой — для вас, с двумя — для ротного.

Болтовня Кролика перед ночной вылазкой раздражала Ивана.

«Что это он, боится? Побасенками страх заглушить хочет?»

Старшина тоже покрутил носом:

— Постой, не части, Кролик. За твоим языком не поспеешь босиком.

И давай вертеть его направо и налево. Старшина есть старшина! И у него всегда наготове грозное: отставить! И опять:

— Нагнись, прыгни!

А сам слушает, ничего ли не стучит, не звякает?

Ивана после тщательного осмотра старшина похвалил:

— Молодец! Ловко пригнано. Будешь в отряде замыкающим.

…Шагает Иван по лесной тропе. А листвы! Листвы по колено. Как ни ступай, шуршит и шумит она.

По условному знаку разведчики останавливаются и сразу как бы застывают на месте. Все равно еще какое-то мгновение слышится шелест. Словно по следам спешат невидимки. Капитан Рыжкин ведет отряд. А куда? Ясно, на Переяславский шлях. Иван знает: Рыжкин — донской казак, проверенный в боях пограничник. У такого командира не должно быть осечки. А впрочем, на Рыжкина надейся, а сам смотри в оба. Это разведка…

Уверенно ведет капитан. Только избавиться от шороха на марше невозможно. Шипит под ногами гадюкой сухая листва. Вот уже и опушка леса. Здесь Рыжкин не торопится. Разведчики долго лежат в кустах, прислушиваются к ночному полю.

Наплывает туман. Тихо. Темно. Порой слышно, как поет в проводах широкий ветер. А Рыжкин все выжидает.

«Риск — ключ войсковой разведки». Ивану не терпится начать ночной поиск, а капитан что-то мудрит. Мысленно Бугай возвращается в лесной лагерь: «Как там сейчас Нина? Наверно, кинулась меня искать…» — Он вздрагивает от повторного толчка в спину. Сигнал к выступлению.

Отряд пересекает поле и спускается в холодный, как погреб, овраг, называемый Волчьим Яром.

Сидя на дне оврага, Иван думал о главном противнике всех разведчиков — неизвестности. Это она создает всевозможные препятствия. Страх перед неизвестностью преследует человека. Вот почему необходимо устранить ее. Удастся ли это сделать на Переяславском шляху? Даже начальник разведки дивизии — опытный капитан Рыжкин — и тот не может предсказать будущее.

Иван был уверен, что в такой непроглядный ночной туман ни одна фашистская собака не появится на дороге. Капитан слишком осторожен: нечего отсиживаться в овраге, где от липкой, как пластырь, сырости зуб на зуб не попадает. И вдобавок еще крутые склоны. Трудно выбраться из проклятого волчьего логова.

Напрасно тревожился Иван. Капитан не собирался долго задерживаться в овраге. Нашлась и тропка в кустарнике. Видно, Рыжкин побывал здесь и успел облюбовать это глухое местечко.

Тропка привела разведчиков в придорожные кусты. Светало медленно, еще медленней рассеивался туман. Лежа на сырой земле, Бугай следил, как боролось утреннее солнце с непрошеной осенней завесой. С бойцовской настойчивостью пробивались лучи к высоткам, скользили в низины и, врываясь в самую гущу тумана, раздвигали степную даль.

Иван оглянулся. Посветлела и открылась на добрые десятки верст днепровская долина с озерами и лесами. За рекой прояснилось очертание синих гор. У Ивана заныло сердце, и взяла его такая злость, что он до крови прокусил губу.

«Ордынец в зеленой шинели хозяйничает в степи, а ты, ее сын, должен, как заяц, скрываться в кустах».

Бугай глянул на восток, навел бинокль на то место, где ярко-рыжее солнце отрывалось от бегущих по небу тополей, и замер. То ли показалось, то ли померещилось… Живой комок оторвался от солнца и покатился, полетел по степи. Рыжий скакун на желтой заре. Конь стрелой уносил в степь черного всадника-матроса. А следом из лощинки волчьей стаей вылетел отряд немецких мотоциклистов. Видно, поздно заметил всадник опасность. Рванул коня. Добрый под ним скакун, легко бежит, так и стелется по ветру. Не могут взять разгон немецкие мотоциклисты: мешают им нескошенные, поникшие хлеба. Уходит всадник, вырывается вперед.

— Давай сюда, давай! — восклицают разведчики.

Иван прижимает к глазам бинокль:

— Отстает погоня…

И видно, ушел бы от преследователей лихой скакун, если бы неожиданно слева на полевке не замелькали мотоциклисты с колясками. Бросились немцы наперерез… Теперь уже по замкнутому кругу носил конь матроса. Подпрыгивают мотоциклисты, взлетают над ними дымки. Все уже и уже дымная петля… Во весь карьер пустил коня матрос, пошел на прорыв. Да пробиться из кольца не удалось. В отчаянии повернул он коня. Взлетел рыжий скакун на Казачий курган, под выстрелами споткнулся на гребне. Упал матрос с коня и покатился куда-то за горизонт.

А на Переяславском шляху послышалась автомобильная сирена. Черный «мерседес», поблескивая стеклами, спешил на возвышенность. Шофер посматривал в ту сторону, куда помчались немецкие мотоциклисты, очевидно охранявшие в пути машину.

От сильного волнения Иван почувствовал сухость во рту.

«Как бы не упустить такую добычу!»

По команде Рыжкина Бугай первым выскочил из кустов на дорогу и преградил автомобилю путь.

Увидев вооруженных русских бойцов, шофер резко крутнул руль. Но выстрел Рыжкина не позволил эсэсовцу развернуть машину. Иван рванул дверцу. В руке немецкого офицера блеснул никелированный пистолет. От испуга эсэсовец выстрелил вверх. Иван хотел выбить из рук парабеллум и, совсем не желая того, всадил сгоряча немецкому офицеру трехгранный штык в горло.

Распахнув остальные автомобильные дверцы, Кролик с укоризной сказал:

— Эх ты, Иванушка, втоптал в грязь всю обедню.

— А где ж ты был?! У фрица в руках не простая хлопушка…

Иван залез в машину и, старательно обыскав убитого, забрал документы и планшетку с картами. Потом он нащупал на сиденье под черным офицерским плащом какую-то тяжелую вещь. Откинул плащ. Вот так штука… Холщовый мешок, и на нем, как на собачьем ошейнике медаль, сургучная печать в ладонь размером… Приподнял находку:

— Ого, чертяка, увесистый…

— Забрать! — приказал Рыжкин.

Иван тряхнул мешок. Позванивает.

— Ребята, ей-бо, монеты немецкие… Золото?!

А заглянуть в мешок некогда. Подана команда отходить. Ну и проклятый спуск! Иван кубарем скатился на дно оврага. Колючие кусты, как собаки, вцепились в его пропыленную шинель. Зато сургучная печать на мешке в целости и сохранности.