Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6521 ( № 33 2015)

• Название: Литературная Газета 6521 ( № 33 2015)
• Автор: Литературка Литературная Газета
• Жанр: Публицистика

"Литературная газета" общественно-политический еженедельник Главный редактор "Литературной газеты" Поляков Юрий Михайлович http://www.lgz.ru/

---

Мода на крайний духовный примитив, нашедшая своё выражение в общественном поощрении брутальности (в переводе на русский – озверения ), низводит наш «великий и могучий» до уровня языка иного африканского племени, вечно угрожающего кому-то копьями и издающего воинственные вопли. Находясь в последнее время в состоянии жесточайшего самовозбуждения, мы ограничиваем наше казавшееся безмерным языковое пространство, предпочитая ютиться в душной людской некогда просторного и прекрасного дома.

А ведь вместе с тем даже у простолюдинов сакральность языка не подвергается сомнению. Недавно довелось мне участвовать в одном судебном процессе по пустячному делу. Истец, типичный представитель образованщины , на вопрос ответчика, какой язык он считает родным, впал вдруг в настоящую истерику, требуя от судьи защитить его от оскорблений национального достоинства. После следующего же вопроса, а на каком уровне он владеет родным русским языком, впору было посылать за санитарами со смирительной рубашкой. (Кстати, ответил он, ничтоже сумняшеся, что владеет им в совершенстве. Я тихо позавидовал ему, потому что про себя так сказать не могу.)

Проще всего и ошибочнее всего было обвинить сверхчувствительного гражданина в неадекватности, но я бы не стал это делать по следующей причине. Видимо, в глубине нашего подсознания, там, где согласно знаменитой таблице доктора Бройера прячутся стыдливо от белого света так называемые слова-раздражители , языковые маркеры представлены в изобилии. Это как в знаменитом рок-н-ролле Элвиса Пресли: «Делай со мной что хочешь, но только не наступай на мои blue suede shoes!»

Да, на голубые замшевые туфли Элвиса и по сей день наступать нельзя, а на русский язык в современной России – можно. Низведённый в школе до уровня физкультуры, он, являющийся истинным национальным достоянием на все времена, влачит теперь жалкое нищенское существование, получая со всех сторон тычки и подзатыльники.

Литература в роли прислуги?

Конечно, сорок новых ракет, о которых с гордостью недавно говорилось в прессе, ещё надёжнее защитят нас от иноземного вторжения (поверьте, я сдерживаюсь из последних сил, чтобы не улыбнуться подобному предположению), но неужели никому из власть предержащих в голову не приходит, что нейтрализация страны, какой бы мощной она ни была в сугубо военной смысле, вполне себе может произойти другими способами – без бряцанья оружием, без атомных «грибов» и точечных атак из космоса? И самым надёжным способом здесь является языковое забвение , то есть ровно то, что с нами нынче происходит.

Это лучше всего заметно в низведении литературы до уровня обслуги. А ведь ещё совсем недавно ситуация была иной. Помнится, в конце восьмидесятых годов, на 55-летии Михаила Козакова (я приехал в Москву по его приглашению, чтобы обсудить возможность экранизации моего только готовившегося к выходу романа «Выкуп») виновник торжества познакомил меня в Доме актёра с мудрейшим и интеллигентнейшим человеком – Зиновием Гердтом. Первые же минуты знакомства меня ошеломили: Гердт, энергично тряся мою руку, вдруг принялся изливать восторги по поводу моей персоны, а когда я остановил его, сославшись на Стани­славского со знаменитым «Не верю!», лукаво улыбнулся и сказал: «Всё равно вы для нас недосягаемый человек, потому что принадлежите к высшей духовной касте – писательской».

Ни по одному другому виду духовной деятельности наш дикий рынок с его гнилой аурой не ударил так сильно, как по литературе. Некогда самая читающая нация в одночасье превратилась в подобие римского плебея с его приоритетом «хлеба и зрелищ». Сшибая один другого, большая часть общества бросилась прочь от серьёзной, энергозатратной для духа литературы туда, в пампасы одичания, скабрезности, матерщины, некрофильства и прочих примет долгожданной «свободы». Да ладно бы читали Шарля Бодлера, Андрэ Жида, Генри Миллера или других талантливых исследователей греха, а то ведь кинулись на откровенную дешёвку, которая никакого отношения к литературе вообще не имеет. Это у Распутина тираж в последние годы не превышал трёх тысяч экземпляров, а вот у Матрёны Болтушкиной (менты и следователи во всех видах) и у Фалалея Дурындина (бизнес-шпана в интерьере) проблем с почитателями не было.

В горниле нашей мутной жизни выковался некто , обличием похожий на человека, который не только к русскому языку, но и к русским традициям относится уже с пренебрежением. Вот сейчас много говорится о новом учебнике истории государства Российского, так в одном из его вариантов чёрным по белому написано, что история эта делится на три этапа, не состоящих друг с другом в родстве. Логично предположить, что и русский язык, на котором писали Пушкин, Лермонтов, Тургенев и далее по списку, даже троюродным племянником нынешнему не приходится, с чем я без каких-либо оговорок соглашусь.

А ведь мы чуть что козыряем именами гениев нашей словесности, но это всё больше походит на уличную браваду пацанов: мол, чего вы нам тут баки забиваете, когда за нами Лев Николаевич, Фёдор Михайлович и Антон Павлович в прикупе!

Циничная расправа с литературой уже дорого обошлась нам. Мы практически потеряли литературно-художественные журналы, а вместе с ними и литературно-художественную среду, вне которой ничего кроме словесного чертополоха не вырастет.

Есть ли выход? Конечно, есть. И он удивительно прост. Возьмите за правило читать что-нибудь из русской классики на ночь (идеальный вариант: вслух всей семьёй вместо телевизора). Начните с начала с «Повестей Белкина», дальше раскройте «Княжну Мэри», ну а там уж и «Первую любовь», и «Старосветских помещиков», и «Крыжовник», и бунинский «Новый год», и шмелёвское «Лето Господне», и набоковские «Другие берега», и ещё сорок сороков великого наследия наших гениальных предков.

Счастливые мы всё же люди: у нас есть наш великий русский язык и наша русская классическая литература. Жаль, что не все это пока понимают…

Теги: русский язык , филология

Классное чтение

Любовь Тумина. Притча как школа красноречия: учебное пособие, изд. 2-е. – М.: ЛЕНАНД, 2015. – 368 с. – Тираж не указан.

В античности прит­ча входила в число прогимнасм – подготовительных упражнений, с которых начиналось обучение ритора. По мнению Василия Великого, термин происходит от корня -течь- (идти) или -ткнуть- (встретиться). В том и другом случае оно означает припутное изречение, т.е. такое, которое служит указателем пути, руководствует человека на путях жизни, давая ему средства к благополучному течению по этим путям. Вот, например, античная притча о хозяине и моряках.

«Один хозяин плыл по морю и от непогоды занемог. Пока продолжалось ненастье, моряки помогали больному, а он им говорил: «Если вы не поведёте корабль скорее, я вас всех камнями закидаю!» На это один из моряков сказал: «Эх, если бы мы были на том месте, где есть камни!»

Владимир Даль толковал слово «притча» как «поучение в примере». Автор учебного пособия предлагает студентам определить, в чём соль той или иной притчи, научиться употреб­лять притчи в своей речи, создавать с их помощью обобщения и импровизировать. Пособие снабжено мини-хрестоматией – текстами античных, библейских и древнерусских притч – и адресовано тем, кто заинтересован в повышении уровня своего профессионального речевого мастерства, в первую очередь будущим филологам, журналистам, культурологам и педагогам.

Людмила Зубкова. Эволюция представлений о Языке. – М.: Языки славянской культуры, 2015. – 760 с. – 500 экз.

Представления о языке постоянно развиваются, углубляются, уточняются. Обозреть все более или менее значительные концепции одному исследователю вряд ли по силам. Поэтому в книге доктора филологических наук, профессора Людмилы Зубковой анализ ограничен кругом ключевых учений, разработанных классиками философской и лингвистической мысли. Рассматриваются основное направление представлений о соотношении бытия, мышления и языка; отношение языка к внешнему и внутреннему миру человека; эволюция представлений о языковом знаке, о соотношении языка и речи, внутреннем строе языка.

С одной стороны, книга Зубковой – это научное исследование, с другой – учебное пособие по теории и истории языковедения от Платона до Г. Мельникова и Н. Хомского. Наконец, это и вадемекум (путеводитель) по истории идей. Чтобы проследить формирование языковедческой мысли и по возможности полно и объективно воссоздать систему взглядов классиков лингвистики, необходима максимальная опора на источники, а не на переложения и критику. Отсюда постоянное цитирование и нередко развёрнутые извлечения из рассматриваемых трудов – начиная от с «Грамматики» и «Логики» Пор-Рояля и заканчивая лингвистическими концепциями на рубеже XXI века.