Роберт Сойер - Триггеры

• Название: Триггеры
• Автор: Роберт Сойер
• Жанр: Научная Фантастика

США переживают волну террористических атак — бомбы невиданной доселе мощности регулярно взрываются в американских городах. В президента стреляют в то время, когда он произносит речь об отпоре террористам, но ему чудом удаётся выжить. Его везут в больницу на срочную операцию. В это время в больнице проводится эксперимент по избирательному стиранию памяти; электромагнитный импульс, созданный бомбой, уничтожившей Белый дом вскоре после покушения на президента, вмешивается в ход эксперимента, после чего в больнице начинают происходить очень странные вещи...

---

Осознание, разоблачение — и решение.

Это безумие — помешательство, стоившее человечеству так дорого на протяжении такого долгого времени — не могло более продолжаться.

Иначе мир долго не выдержит.

Всё должно измениться — и измениться сейчас.

Но для следующего шага, следующего прыжка, по-прежнему нужен триггер: общий триггер, коллективный триггер, триггер, что охватит весь земной шар…

Дора Хеннесси в Мемориальной больнице Лютера Терри заснула где-то после шести вечера; она всё ещё не привыкла к смене часовых поясов. Часть её хотела остаться и посмотреть по телевизору речь президента Джеррисона, но она слишком устала.

Дора была так потрясена отменой операции пересадки и смертью своего отца — не говоря уж о досаждающих ей воспоминаниях Энн Дженьюари — что не удивилась тому, что проспала двенадцать часов. Однако в шесть утра она окончательно проснулась и даже решилась на утреннюю прогулку.

Швы ей вчера наложили заново и сказали, что они будут отлично держаться, пока разрез не затянется. Она медленно оделась, натянула зимнюю куртку, которая занимала половину чемодана, с которым она прилетела из Англии, и через больничный вестибюль вышла в утренний сумрак. На дороге уже было прилично машин, и несколько пешеходов торопливо шагали мимо.

Она поковыляла на юг по 23-й улице мимо станции метро «Фогги Боттом», закусочной «Данкин-донатс» и бежевого здания Госдепартамента. Добравшись до Конститьюшн-авеню, она свернула налево и с удивлением обнаружила спрятанную в небольшой роще огромную бронзовую статую сидящего Альберта Эйнштейна; она и не знала, что в Вашингтоне есть ему памятник. Она посмотрела в его грустные глаза. Всё относительно, подумала она; рядом с человеком-гигантом она казалась себе маленькой девочкой.

Дора полагала, что идти так рано на Молл будет небезопасно, однако вокруг было довольно много бегунов, так что она перешла на южную сторону Конститьюшн-авеню. Из экскурсии, на которую она съездила в первый же день по прибытии она знала, что Мемориал ветеранов Вьетнама находится по правую руку, но она продолжила идти на юг, к Зеркальному пруду. Солнце взойдёт уже скоро, и она подумала, что будет приятно понаблюдать, как оно восходит позади обелиска Монумента Вашингтона.

Она заняла позицию как раз вовремя: крошечная сверкающая точка появилась на горизонте и медленно превратилась в купол. Монумент отбрасывал в её сторону длинную тень. Очень жаль, что она оставила телефон в больнице — было бы здорово это сфотографировать.

Солнце быстро стало слишком ярким, чтобы на него смотреть, но оно вызвало воспоминания о других восходах: над лондонскими небоскрёбами, над Ла-Маншем, над пустыней. Некоторые из этих воспоминаний были её собственными: в колледже она иногда засиживалась на всю ночь и отчаянно торопилась закончить эссе видя, как встаёт солнце.

Другие, очевидно, принадлежали Энн Дженьюари, включая то, где они с Дэвидом наблюдают восход с палубы круизного судна в их медовый месяц.

Но для неё стало неожиданностью то, что некоторые воспоминания не принадлежали ни Энн, ни ей самой: они обе никогда не были в Австралии, однако она явственно представила себе восход солнца над зданием Сиднейской Оперы. И они никогда не видели солнечного затмения, однако она отчётливо вспомнила солнце, встающее над горизонтом с откушенным краешком.

Тень монумента постепенно укорачивалась по мере того, как наступал новый день.

Сьюзан Доусон скоро осознала то, что Сет Джеррисон уже понял: связи теперь формируются сами по себе, без физического контакта. Она посмотрела на вице-президента Флаэрти, и его память открылась ей, а когда она посмотрела на Сета Джеррисона, и его память стала для неё открытой книгой. Она опустила оружие; более не было смысла не давать им приближаться друг к другу.

Вскоре память всех находящихся в Кэмп-Дэвиде оказалась переплетённой. Но даже связанным нужно спать, и хотя некоторым удалось продержаться на ногах всю ночь, отвечая на шквал обращений по поводу оборвавшейся трансляции обращения президента, бо́льшая их часть к полуночи задремала. Президент, понятное дело, лишь недавно пережил тяжёлое ранение. Бесси Стилвелл обычно спала мало, но путешествие в Калифорнию и обратно вымотало её. Ранджип Сингх в тот вечер вообще не смог толком прийти в себя и к часу ночи спал, как убитый, а Дэррил Хадкинс отключился в два.

Сьюзан удалось не спать всю ночь, сидя в своём кресле-каталке, хотя она и понимала, что смысла в этом нет: подавляющее большинство людей в округе Колумбия, Мэриленде и Виргинии сейчас спали, и хотя это не мешало пользоваться памятью тех, кто уже был связан, те, кто пребывал в бессознательном состоянии, не могли дотянуться до остальных.

В лазарете было большое окно, выходящее на восток. Хотя небо частично закрывали деревья, Сьюзан, тем не менее, привлекло зрелище восходящего солнца. Вспомнился восход над Тадж-Махалом — который видел Ранджип во время одной из своих поездок в Индию.

Вспомнился ещё один восход, одновременно знакомый и чужой. Знакомый, потому что это был вид из окна восточного крыла Белого Дома через Ист-Экзекьютив-авеню в сторону здания министерства финансов — из окна, в которое она сама часто смотрела. Чужой — потому что она никогда не смотрела в это окно на заре, и… вспомнились новые детали: не в компании Первой Леди, стоящей рядом с… с ним. Это было утро после первой ночи, проведённой ими в Белом Доме, и Сет Джеррисон с женой пришли сюда полюбоваться рассветом.

Ранджип Сингх просыпался — его уложили на одну из коек лазарета. Сон, похоже, пошёл ему на пользу: к нему вернулся дар речи. Он посмотрел на Сьюзан, и первыми словами, что он произнёс, были:

— Вы читаете память президента Джеррисона.

— Да.

— Я могу вспомнить, как вы вспоминаете, как он вспоминает красивейший восход, виденный из Белого Дома.

Сьюзан кивнула.

— Начало его первого дня на посту президента. Да, мне это только что вспомнилось.

— Это… это…

— «Высшая лига», как сказал бы ваш сын.

Сингх улыбнулся.

— Точно.

Дэррил Хадкинс лежал на другой лазаретной койке. Его глаза неуверенно открылись.

— Здравствуйте, мисс Сьюзан, — тихо сказал он, глядя на неё. Но Хадкинс никогда раньше её так не называл; собственно, единственной, кто в последнее время называл её так, была…

Бесси Стилвелл.

Сьюзан обнаружила, что ей больше не нужна кресло-каталка. Она поднялась на ноги и подошла к Хадкинсу.

— Бесси? — спросила она, глядя в Карие глаза Дэррила.

— Да, дорогая? — ответил он… или она.

Сьюзан сглотнула.

— Бесси, где Дэррил?

— Дэррил? Такой приятный молодой… молодой человек. — Пауза. — Я не знаю. Я его не видела.

Сьюзан позвала, обернувшись через плечо:

— Ранджип! Ранджип!

Он спрыгнул с кровати и подошёл к ней.

— Что?

Она указала на Дэррила.

— Телесно он бодрствует, но, похоже, что на вопросы отвечает Бесси.

Сингх посмотрел на Дэррила.

— Агент Хадкинс?

— Да? — ответил голос.

— И миссис Стилвелл?

— Да? — ответил тот же голос.

Сет Джеррисон проснулся следующим и выпрямился на своём инвалидном кресле. В его глазах была тревога.

— Мистер президент, — спросила Сьюзан, — вы хорошо себя чувствуете?

— Нет, — ответил он. — Нет, я словно… я словно бы умираю. Чувствую, что удаляюсь от своего тела.

Похоже, кто-то вызвал доктора Сноу, потому что в этот момент она появилась рядом с ним.

— Сэр, вы здесь, в Кэмп-Дэвиде, в лазарете. Вы здесь. У вас что-нибудь болит?

Это, похоже, был неправильный вопрос. Глаза Джеррисона внезапно округлились, челюсть отвисла, и он издал такой звук, словно его пнули в живот — или выстрелили в спину.

— Чёрт, — сказала Сноу сквозь зубы. — Сэр, всё хорошо. Всё очень хорошо.

Но это была неправда. Сьюзан внезапно тоже ощутила острую боль в груди. Вид Джеррисона, переживающего то, что случилось на ступенях Мемориала Линкольна, спровоцировал и её на это воспоминание. И боль от того, что выстрелили в тебя, потянула за собой другую боль — от того, что стреляешь ты; шок и тошнота, которые накинулись на неё после того, как она застрелила Джоша Латимера.

Вероятно, в ответ на боль её сознание обратилось в бегство. Она вдруг очутилась где-то в стильно обставленной квартире, и там была женщина, которую она узнала — Дженис Фалькони, из чего следовало, что она, вероятно, попала в голову к Эрику Редекопу. Она попыталась заговорить, но прежде чем ей удалось произнести хоть слово она оказалась в другом месте, где-то на улице, сметающей снег с машины.

А затем её поле зрения разделилось на две части — её левый глаз был в одном месте, а правый — в другом. Левый видел уличную сцену — солнце встаёт из-за группы деревьев, сбросивших на зиму листья. А правый видел интерьер чьего-то дома с потрёпанной мебелью и грудами старых газет. Но между двумя реальностями не было чёткой границы, линии раздела. Она могла воспринимать любую из них или — да! — обе одновременно. И каждый предмет в каждой из сцен провоцировал воспоминания — кавалькаду образов, ощущений и чувств.