Владимир Рынкевич - Наука умирать

• Название: Наука умирать
• Автор: Владимир Рынкевич
• Издательство: АСТ, Астрель, Транзиткнига
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2005
• ISBN: 5-17-027121-2, 5-271-10542-3, 5-9578-1320-6

Новый роман современного писателя Владимира Рынкевича посвящён одному из самых ярких деятелей Белого Движения, генерал-лейтенанту С. Л. Маркову (1878—1918).

---

   — Ложись! — крикнул генерал.

Взлетели доски забора, перемешанные с землёй и какими-то кустами. Заложило уши. Следующие снаряды легли в отдалении. Поднялись, отряхиваясь. Только прапорщик Брянцев остался лежать навсегда.

   — Малообещающее начало, — сказал Марков, услышав грохот канонады. — Сколько до города? Вёрст пятнадцать? Больше? И так слышен огонь.

Он вместе с Тимановским объезжал построенный в походную колонну 1-й Офицерский полк, переправившийся наконец на правый берег. Солнце поднималось не из предрассветных облаков, а из мутной полоски дыма, растягивающейся по горизонту.

   — В станицу заходить некогда, господа, — говорил генерал. — Слышите? Уже началось. Второй день штурма. Без нас Екатеринодар не взять.

Он установил порядок движения: батальоны, инженерная рота, артиллерийская батарея. Повёл колонну Тимановский. Сам с ординарцами и офицерами связи поскакал вперёд, туда, где вместе с весенним безоблачным днём начинался решающий штурм, решающий бой, где должна ждать его главная победа.

Дорога шла через небольшие пустовавшие хуторки, через такие же пустые фермы, окружённые садами, изумрудным туманом распускающихся деревьев. Некоторые строения разбиты снарядами, другие — обуглены пожарами, кое-где у дороги, в канавах — трупы в шинелях и матросских бушлатах. Преодолели небольшой подъем дороги, ведущей к хвойной роще. За рощей — белый домик среди распускающихся тополей. Разрыв снаряда совсем недалеко, шагов двести. Подъехали к домику. Отсюда открывался вид на степь, вздыбленную фонтанчиками артиллерийских разрывов, за ней — линии красных окопов и город, который надо взять.

Спешились. На крыльцо вышел генерал Корнилов. Марков доложил о прибытии. Корнилов был краток:

   — Офицерский полк поставьте на правый фланг от реки до большой дороги. Смените своих кубанцев и Казановича. Задача: взять казармы и войти в город. Вскоре получите подробный приказ.

И вновь разрыв совсем недалеко — в роще.

   — Ваше превосходительство, Лавр Георгиевич, здесь ли, под обстрелом, место штабу армии?

   — Мне все говорят об этом, но отсюда хорошо просматривается вся картина боя. Видите там, на кургане слева — это Корниловский полк. Митрофан Осипович обижается, что я ему даю необстрелянное пополнение. Сейчас приказал направить молодых казаков. Те стрелять умеют. Он будет наступать слева, на Черноморский вокзал. Главный штурм начнём часов в 17. Подробности обсудите с Иваном Павловичем.

Романовский и Марков прогуливались среди тополей — здесь можно было услышать лишь собеседника и разрывы снарядов.

   — Положение сложное, — говорил Романовский. — Вчерашнюю эйфорию разбила сегодняшняя бомбардировка. У большевиков огромное численное превосходство:

1-й Екатеринодарский полк под командованием Дециса, 2-й Екатеринодарский полк, Северо-Кавказский полк под командованием Захарченко, отряды Кочубея, Мироненко и ещё много мелких. По грубым подсчётам — около 20 тысяч. И подкрепления продолжают прибывать. Сегодня они ожидают Казанский отряд численностью около тысячи штыков. Артиллерию ты слышишь и видишь. От 20 до 30 орудий и, главное, огромные запасы снарядов. Почти половина гаубиц. Не только трёхдюймовки.

   — И это я слышу, друг Ваня. Вот она французская. Четыре дюйма с лишним.

Внизу, в лощине, в районе артиллерийских позиций ухнул огромный разрыв, и в черноте взлетевшей земли поблескивали на солнце обломки деревьев, обрывки мундиров, обрубки тел.

   — На этот раз угадали, — с сожалением заметил Романовский. — Вообще они бьют по площадям. Неграмотная солдатня. Но и такой обстрел опасен — люди нервничают, теряют самообладание. Неженцев закатил истерику по телефону. Мол, почему его держат во втором эшелоне? Почему в пополнении необстрелянные юнкера? Он хочет немедленно атаковать и взять город. Но без тебя, Серёжа, не получается. Я же говорил тебе, что ты будешь брать Екатеринодар. Напрасно ты горевал.

   — Не я, а моя бригада, — поправил Марков. — Но где она? Её нет. Кубанский полк раздёргали. Часть в тылу отдыхает после боя, часть — на фланге Казановича. Один Офицерский полк. А кто это лежит?

На сухой прошлогодней траве спал человек, укрытый шинелью, другой дремал сидя, опершись спиной о дерево. Этого Марков узнал — капитан Шапрон дю Ларрэ[41], адъютант генерала Алексеева. В трёх шагах от них — высохшая канава, в ней навзничь труп матроса с кровавой маской вместо лица.

   — Неужели?

   — Да, Серёжа. Это генерал Алексеев отдыхает. Не будем мешать.

Они повернули обратно, пошли в направлении штаба.

   — Батарею поставишь внизу, примерно на той же линии, что и орудия полковника Третьякова. Только на закрытую позицию — в лощину. Отрыть ровики для укрытия. Снарядов, наверное, почти нет, как и у Третьякова?

   — Миончинский что-то припрятал, но дай Бог, чтобы хоть десятка полтора.

Разрыв в роще, и новые ветки закружились в дыму. Кто-то жалобно закричал, побежали солдаты с носилками.

   — Вот тебе, Серёжа, и по площадям. Каждые два-три часа кто-то убит или ранен.

   — А если прицельно? В домик? Что думает Корнилов?

   — Он хочет видеть бой, а переезжать собирается только в город. Вчера едва не выехал в предместье возле казарм.

Они вернулись к штабу. Привычный грохот и треск разрывов перебил звук нервного конского галопа. По боковой дороге в тополиную рощу въехали три всадника. Остановились, спрыгнули с коней. Два офицера отдали поводья фыркающих разгорячённых коней третьему, направились к Романовскому. Маленький стройный подполковник в пенсне — Неженцев. Высокий красавец капитан со спокойной уверенностью на лице, подчёркивающей нервное беспокойство подполковника, — Скоблин[42].

   — Ваше превосходительство, — начал Неженцев горячо и торопливо. — Я приехал с просьбой отстранить меня от командования полком. Временно передаю командование капитану Скоблину.

   — Митрофан Осипович, успокойтесь. Давайте там у сарайчика на брёвнышке посидим и всё обсудим.

   — Я всё решил. Вы сделали мой полк небоеспособным. Пополнение — мальчишки, не умеющие стрелять...

Они сели, снаряд разорвался недалеко за сараем, земля, камни и осколки ударили в стену.

   — Я выбрал самое безопасное место для совещания, — сказал Романовский с мудрой улыбкой. — Сейчас в штабе печатают приказ о наступлении. Как раз вы возьмёте с собой экземпляр. С генералом Богаевским уже разговаривали?

   — Нет. Я увидел вас и решил доложить.

   — Значит, через голову подаёте просьбу об отставке? А командующий только что приказал направить в ваш полк новое пополнение — 250 обученных казаков. А вот и приказ, наверное, уже готов.

Из штаба вышел, почти выбежал капитан и крикнул, что приказ распечатан и Романовскому надо его проверить и разослать по частям. Генерал поднялся и поспешил к штабу. Сделав несколько шагов, остановился и мягко сказал Неженцеву:

   — Прошу вас, Митрофан Осипович, не обращайтесь к Лавру Георгиевичу со своей... э-э... несвоевременной просьбой. Вот возьмём Екатеринодар, организуем военный парад, ваш полк на правом фланге... Тогда и подавайте рапорт об отставке.

Все рассмеялись. Даже Неженцев улыбнулся, но улыбка не разогнала хмурое облако на его лице. Откуда-то из тополей появился Борис Суворин. Поздоровался и с журналистским любопытством начал расспрашивать: неужели, мол, подполковник Неженцев просит, чтобы его отчислили из полка?

   — Это был один из вариантов, — спокойно сказал Романовский. — Мы хотели дать ему другой полк. А вы, Борис Алексеевич, не забывайте, что вы теперь не только журналист, но ещё и наш солдат, который знает то, что другим знать не положено.

Романовский скрылся в штабе, Неженцев постепенно успокаивался, если, разумеется, можно быть спокойным офицеру, атакующему почти в десять раз превосходящие силы противника. Марков, высокий красавец, относился с некоторой чуть ли не отцовской доброжелательностью к малорослому близорукому Неженцеву.

   — Митрофан Осипович, держите свой левый фланг и наступайте по мере возможности, а я Офицерским полком обязательно возьму артиллерийские казармы. Там, конечно, есть снаряды — наша артиллерия заговорит, и у красных не останется никаких шансов.

   — Поймите меня, Сергей Леонидович, это не слабость, не трусость...

   — Что вы! Я знаю вас как одного из храбрейших офицеров русской армии.

   — Русская армия была, — сказал Суворин с въедливой улыбкой, чем напомнил знаменитого отца[43]. — Теперь — Добровольческая. Есть ещё какая-то Красная, но та уже вовсе не русская. Там главный генерал — Бронштейн[44]. Возьмёте Екатеринодар, потом Москву, призовёте государя — вот и будет у нас Русская армия.

Из штаба вышел Романовский. С ним офицер с папкой для бумаг.