Александра Созонова - Красная ворона

• Название: Красная ворона
• Автор: Александра Созонова
• Жанр: Сказка

Роман написан в соавторстве с дочкой (в большей степени её, чем мой). В отличие от первого («Nevermore, или мета-драматургия (повесть о любви и о смерти)») выдуман от и до, творился с упоением. Жанр неопределенный — и сказка, и мистика, и эзотерика. Из отзыва: «Очень неоднозначное произведение. Начинается нарочито упрощенно, легко: дети, сказочные существа… Кажется — самое обычное фэнтези, какого сейчас много. Но чем дальше читаешь, тем яснее за сказочным антуражем проступает глубокое философское произведение. Слоёный пирог из смыслов, где один слой плавно, почти незаметно перетекает в другой, а все вместе — превращаются в совершенное кольцо Мёбиуса…»

---

— Маленький Человек беседует с музой в оранжерее, — сообщил он, не прерывая мелодии. — Девчонки резвятся в бассейне — в кои веки выпросили у хозяина разрешение поплавать на его приватной территории.

— А Рин?

— Рин заперся с Кайлин в студии.

— С Кайлин? Значит, это ненадолго. Скоро явится. Ужин кто-нибудь приготовил? Или опять мне, усталой, надрываться?..

Снеш отрицательно повел головой, не отрывая рассеянного взгляда от клавиш.

— Понятно, — я уже готовилась со вздохом плестись на кухню, но притормозила, осененная: — Постой-ка! Ты сказал, что Рин с Кайлин, а девчонки — стало быть, и Як-ки — в бассейне. Как такое может быть?

— А вот так. Твой чудо-братец научился общаться с Кайлин без посредства Як-ки. Подозреваю, он ее убалтывает, чтобы помогала в его фокусах. Или уже уболтал.

— Вот как…

Я поднялась на третий этаж, стараясь ступать бесшумно. На душе было нехорошо. «Значит, неведомый женственный дух у нас теперь не нуждается в теле Як-ки. И Рин его убалтывает. Видимо, решил сменить катализатор на более мощный».

Дверь в студию оказалась закрытой неплотно. Сквозь щель доносилась знакомая таинственная музыка, но чья и откуда, я вспомнила, лишь осторожно заглянув вовнутрь.

«Твин Пикс»! Рин решил оживить один из своих любимых фильмов (и мой тоже). Точнее, сцену зловещего Черного вигвама. Ковер исчез — вместо него пол исчертили черно-белые зигзаги. Стены затягивали малиновые драпировки. Мраморная Венера… все, как у Линча.

Карлик в красном костюме меланхолически пританцовывал с улыбкой на толстых губах. И Рин танцевал, синхронно с его движениями, изгибаясь и томно опустив ресницы…

Хотя я замерла и не дышала, меня заметили. Карлик, в танце, двинулся к дверям. Ласковые темные глаза вглядывались без удивления или гнева. «Гар-мам-ба-зи-я…» Возможно, он произнес, странно и страшно растягивая гласные, что-то другое — от ужаса я почти ничего не слышала.

Рин повернулся ко мне, но также не выказал возмущения. Повел рукой, приглашая войти. Глаза — или мне показалось? — были столь же черными, как у обитателя инфернального вигвама.

Я отступила на шаг, и брат беззвучно рассмеялся.

Захлопнув дверь, галопом помчалась вниз, едва не споткнувшись и не сверзившись кубарем по лестнице. Из холла доносились голоса — видимо, Ханаан и Як-ки накупались. Промчалась на всех парах мимо кухни, забыв про ужин, на повороте врезавшись в Маленького Человека. «Рэна, что с тобой?!..»

Что со мной?

Что такого ужасного произошло?..

В своей комнате я заперлась на ключ и приняла три таблетки снотворного (к которому прибегаю в крайних случаях). Тряс, как котенка за шкирку, иррациональный страх, и в унисон ему грызла обида. Значит, катализатором у нас теперь работает Кайлин? Ну и прекрасно! Можно валить отсюда с полным правом — никто о моем уходе не пожалеет, ничьи планы он не разрушит.

Снотворное оказало плохую услугу: заснула я быстро, но зато проклятый карлик в красном смокинге маячил под веками до самого утра. Танцевал, неуклюже переставляя кривые ноги и поводя бедрами, подмигивал, медленно и запредельно тянул слова на незнакомом (видимо, адском) языке…

Из-за кошмаров проснулась рано. Позвонила Глебу, радуясь, что сегодня воскресенье и он не в офисе. Мой друг и жених спросонок не сразу понял, что стряслось, а, поняв, так непритворно, так шумно и бурно излил в трубку свое ликование, что на душе значительно потеплело.

За полчаса собрала немудреные пожитки. Пока все спали, благополучно очистила родной особняк от своего присутствия, на всякий случай прокравшись по коридору на цыпочках. Глеб уже ждал в машине у ворот.

Весь день мы обустраивали мое новое гнездо в его двушке, оказавшейся вполне пристойной и чистенькой. Потом отметили новоселье и новый этап наших с ним отношений в японском ресторане.

Глеб уговаривал, чтобы я сообщила брату о своем уходе по телефону. «Незачем тебе лишний раз возвращаться в место, где было так некомфортно и тяжело! Поверь, так будет лучше. Избавишь себя от пары-тройки прощальных оскорблений. А если возникнут какие-либо дела — денежные, бумажные, наследственные — твой покорный слуга выступит в роли посредника. Не забывай, я ведь адвокат. Отныне — твой личный и бесплатный».

Но все же я настояла, чтобы после ресторана он подвез меня к дому и подождал четверть часа в авто.

— Ребята, — войдя в холл, я набрала в грудь воздуха. — У меня для вас новость.

— Она хочет поведать, что встретила мужчину своей девичьей мечты и собирается связать с ним жизнь. — Рин был расслаблен и благодушен: видимо, ночное общение с силами тьмы подействовало на него благотворно.

— Вау! — театрально воскликнул Снешарис, подпрыгнув с дивана, словно его толкнула под зад распрямившаяся пружина.

— И кто этот счастливец? — поинтересовалась Ханаан, не отрывая взора от расписываемого ногтя большого пальца ноги.

— Мужичок достаточно обыкновенный — чтобы сестренка не чувствовала себя ущербной рядом с ним. Адвокат. Мало того, не имеющий клиентуры. От сложного к простому, не так ли?

— От сложного к простому, — процедила я сквозь зубы.

— Так вот, от сложного к простому есть деградация, милая моя сестренка! — Подвижное лицо перекосилось от злости. Благодушие, оказавшееся накладным, сдуло. — Ты выбрала убогий мещанский мирок — взамен полноты жизни. Поздравляю! Впрочем, это было предсказуемо с самого твоего приезда из Англии. Занудная умненькая девочка с дипломом Оксфорда — просьба любить и жаловать! Я, наивный дурак и романтик, еще на что-то надеялся. Пытался разжечь, расшевелить, оживить. Глупец! Мне стыдно, что ты моя сестра.

Я застыла в шоке. Впервые за все проведенные вместе годы видела брата столь обиженным, и не на кого-то, а на меня! Стараясь не показать ликования (злится, что я его бросаю!), подошла к нему и, склонившись, прошептала в пылающее гневом оттопыренное левое ухо:

— Братик, мне очень лестно, что вызвала в твоей душе такую бурю. Но я вовсе не покидаю твою жизнь! Я буду скучать по тебе и приезжать часто-часто. Москва, в сущности, маленький город. Просто жить по-прежнему очень уж тяжело. Да и катализатор у тебя теперь другой — поновее и помощнее.

— Катализатор! — Брат ответил в полный голос, скривившись. — У заурядных натур все заурядное, и ревность в том числе. Не думай, что я обиделся — что за чушь! Просто ожидал от тебя большего. Ты глубоко разочаровала меня, сестренка. Впрочем, у тебя будет время раскаяться и вернуться. Если же припозднишься и возвращаться будет некуда, придется пожалеть. И сильно! А сейчас — адью. Не забудь процитировать кого-нибудь английского на прощанье — раз уж не сумела уйти по-английски.

Выдав этот сомнительный каламбур, Рин поднялся и стремительно покинул холл.

Все молчали. Только Як-ки подошла ко мне и погладила, как маленькую, по голове.

— Зачем уходишь?

— Мне там будет лучше.

— Жалко! Рэна хорошая. Без Рэны тут будет меньше солнышка. Буду скучать. Буду ждать обратно…

Выставка. Крах

Глеб не разочаровал меня при близком знакомстве. Он казался хорошим человеком и был таковым. Ко мне он относился с заботой и нежностью, порой даже утомительными. Мне было жаль, что не могу любить его так же, и я изо всех сил старалась, чтобы он этого не почувствовал.

Ссор и скандалов у нас не возникало — за исключением одного-единственного раза. Глеб связался с моими родителями и узнал от них, что, согласно бумагам, я являюсь владелицей особняка. Мой гражданский муж выразил мне удивление, что Рин пользуется недвижимой собственностью единолично, ущемляя мои интересы. Я имею полное право выселить брата и жить так, как мне нравится. Не встретив ожидаемого ликования (у меня отнялся дар речи), предложил другой вариант: ладно, пусть Рин живет, где живет, но платит за аренду.

Ни истерик, ни биться посуды, ни даже повышенного тона с моей стороны не последовало. Я лишь сообщила, придя в себя, спокойно и негромко, что тема собственности на дом обсуждаться не будет. Никогда. Глеб, умница, мгновенно все понял и даже попросил прощения. И эта тема действительно больше не обсуждалась. Как и имя брата. Единственное, что муж упросил меня застраховать особняк, на всякий случай.

Я по-прежнему брала на дом переводы с английского, но немного — чтобы не скучать и не терять квалификацию. У Глеба появились клиенты, а, следовательно, и средства. Он шутя называл меня своим талисманом, принесшим удачу. Простые женские заботы, к которым всегда тяготела моя ординарная натура, вполне меня поглотили. На конец сентября была назначена свадьба.

Из дома вестей не поступало. Ни Рин, ни квартет не звонили, не писали по «мылу». Я тоже молчала, чувствуя себя виноватой, хоть и непонятно в чем. Сильно скучала по всем пятерым, даже по Ханаан Ли. Но особенно, конечно, по брату. Несколько раз порывалась навестить, но останавливали робость и гордость: раз не напоминают о себе, значит, вычеркнули из памяти.