Лев Визен - Хосе Марти. Хроника жизни повстанца

• Название: Хосе Марти. Хроника жизни повстанца
• Автор: Лев Визен
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Эта книга — первая биография Хосе Марти, написанная советским автором, — не претендует на исчерпывающий анализ многогранной и разнообразной деятельности великого сына кубинского народа. Деятельность Марти настолько полна и многогранна, литературное, философское, революционное наследие его столь глубоко и значительно, что трудно ожидать от этой первой у нас книги чего-то большего, чем стремление познакомить читателя лишь с основными вехами жизни апостола кубинской революции.

---

Теперь, с первыми заработанными долларами в кармане, он мог отправиться в нью-йоркский Революционный комитет, куда не хотел идти в первые дни, чтобы не выглядеть беспомощным просителем. Его встретили Каликсто Гарсиа и новый председатель комитета Хосе Франсиско Ламадрис.

Когда после краткой беседы он ушел, получив приглашение на обед в дом генерала, Гарсиа сказал Ламадрису:

— Очень, очень милый молодой человек. И образованный, и умный, и, очевидно, смелый. Мне много говорили о его работе в Гаване до провала. Но какой из него солдат? Он пробыл в комитете полтора часа, из которых мы беседовали тридцать минут. Остальное время он кашлял…

«НАМ НЕ СДЕЛАТЬ БЕЗ НЕГО РЕВОЛЮЦИЮ»

Марти остался не очень доволен беседой.

Он вспоминал тесную комнату комитета с длинным и узким столом посредине, где склонялись над мятой картой острова усатые люди в длинных пиджаках и повязанных бантом галстуках. Он вспоминал их разговоры — отрывистые и четкие фразы профессиональных военных, для которых не существовало ни сомнений, ни проблем. Их заботило только одно: деньги и оружие.

Оружие… Восемь винтовок, стоявших в углу. У кого-то на квартире хранится еще четырнадцать. Ролоф обещал принести дюжину револьверов. И это пока все.

Члены комитета — храбрые ветераны, славные представители поколения, которое подняло знамя восстания в 1868 году. Но ведь они хотят воевать вслепую! Идет январь, а последние известия с острова датированы ноябрем. В ноябре в Орьенте сражались негритянские отряды, в центре острова дрались патриоты под командованием Серафина Санчеса, Эмилио Нуньеса, Франсиско Каррильо. А сейчас уже январь.

Генерал Гарсиа возглавляет войну по праву. После Максимо Гомеса и Антонио Масео он, несомненно, один из самых популярных и талантливых военачальников, вставших во главе повстанцев. Он не подписал Санхонского пакта — после ста дней боев в окружении он выстрелил себе в голову, чтобы не сдаваться живым. Вылечив пленника, испанцы посадили его в смердящую одиночную камеру. Какой страшный шрам пересекает лицо дона Каликсто!..

Но почему генерал нарушил слово, данное Антонио Масео? Ведь он специально ездил в Кингстон, на Ямайку, чтобы согласовать с Масео планы войны. Масео должен был командовать первой же большой экспедицией на Кубу. А теперь вместо него назначен генерал Бенитес. Конечно, Бенитес храбрый и преданный человек. Но разве пойдут за ним гуахиро Орьенте, разве откликнется Камагуэй? Они ждут одного вождя, и этот вождь — Масео.

Что же случилось? Как поговаривают, Масео отстранен, потому что он мулат, а Бенитес назначен, потому что он белый. Неужели снова «fear of the negro»[32]? Хуан Гомес считает, что только из-за этого в Десятилетнюю войну был отклонен выдвинутый Масео план прорыва из Орьенте и Камагуэя в западные провинции Кубы. Тогда богатые плантаторы испугались, что все негры по всей Кубе возьмутся за оружие; что, разгромив испанцев, они поднимут руку и на своих бывших хозяев; что война за свободную от Испании Кубу станет «черной войной» и остров превратится во второе Гаити, в республику негров. Не случайно слышались возражения против выдвижения «цветных» на командные должности, не случайно еще тогда плелись интриги против Масео.

Но неужели члены комитета и сам Гарсиа — единомышленники расистов-плантаторов? Нет, это невозможно! Но, быть может, они вынуждены были уступить чьему-то давлению?

Так или иначе, отстранение Масео выгодно только врагам. «Fear of the negro» — этим призраком запугивают кубинцев сторонники аннексии острова Соединенными Штатами, страной, где расизм лишь слегка пошатнулся после удара, нанесенного ему Линкольном. Но программа аннексионистов не годится для бойцов за независимость. Тот, кто разделяет народ, отдаляет победу.

Неужели Ламадрис и Гарсиа не понимают, что войну решает не только количество винтовок?..

И все-таки Марти решил участвовать в работе комитета, хотя и был не согласен со многим. В конце концов, думал он, эти люди готовы платить жизнью за свободу Кубы.

Теперь вечерами он шел туда, где готовили революцию. Он выполнял любые поручения — составлял письма с призывами жертвовать на войну, пересчитывал винтовочные патроны, встречал в нью-йоркском порту эмигрантов.

Он не думал о себе, забывая укутывать горло, надевать под пальто теплый свитер. И вскоре он простудился. Казалось, кашель разорвет ему гортань. Кармита уговаривала его лечь, несдержанный Ролоф ругался по-русски и по-испански. Марти так и не лег. Он счел, что болеть ему некогда, и по-прежнему пропадал в комитете.

— А мы не ошиблись, назначив его субделегадо гаванской хунты, Каликсто, — сказал как-то Гарсиа осторожный Ламадрис.

24 января 1880 года из подъезда старинного четырехэтажного здания «Стик-холла» чинно выходили группы членов какого-то религиозного братства. На смену им в зал вливались шумные, оживленно жестикулирующие люди — живущие в Нью-Йорке кубинцы. Они приходили с семьями и в одиночку, желая увидеть друзей и блеснуть новыми туалетами. Они уже много раз собирались вместе, каждый примерно знал, что ждет его на этом вечере, и поэтому всеобщее настроение было благодушно-спокойным.

Марти должен был участвовать в таком собрании впервые. Ему стоило немалых трудов убедить генералов, что народом нельзя командовать, как военным лагерем, что необходимо выступить с терпеливым разъяснением целей революционной войны сразу перед сотнями кубинцев, большинство которых еще не принимало участия в координируемой комитетом деятельности. Однако генералы слабо верили в силу слова, и Марти не раз был близок к отчаянию, видя, что комитет по-прежнему предпочитает иметь дело лишь с узким кругом ветеранов, уже не мыслящих своей жизни вне боев и походов.

Все-таки он сумел перетянуть на свою сторону Ролофа, затем Ламадриса. После этого великодушно позволил убедить себя и Гарсиа.

Теперь у Марти была одна мысль — победить равнодушие к борьбе родины, которое еще жило в сердцах многих озабоченных своими насущными нуждами соотечественников. С самого утра он не выходил из своей комнаты, склонившись над набросками речи. Тихо входила Кармита, ставила на край стола кофе и сандвичи. Марти благодарно кивал и писал, писал…

К вечеру, как ему казалось, он сделал все. Он снова выпил кофе и надел жестко накрахмаленную рубашку.

Выйдя на сцену «Стик-холла», он услышал, как шумит зал. Но это не был шум одобрений или протестов. Это был самый ужасный для оратора шум — безразличия.

Лишь немногие в Нью-Йорке хорошо знали Марти. Основная масса кубинцев, эмигрировавшая восемь-десять лет назад, не слышала ни его фамилии, ни его речей, ни стихов. Первые слова, сказанные им негромко, вернулись, словно отскочив от первых рядов. Марти сделал шаг вперед и четко повторил их:

— Долг нужно выполнять просто и естественно…

Дрожащее пламя газовых рожков заставляло приплясывать невысокие тени на полу и на стенах. Аудитория постепенно замолкала, люди смотрели на сцену, откуда на них несся поток страстных, огненных слов. Молодой человек, сжавший в руке листки с набросками речи, был не похож на выступавших здесь прежде.

— Минувшая Десятилетняя война была необходимостью для народа Кубы, который еще совсем недавно пребывал в рабстве. В этой справедливой войне кубинцы сделали героические подвиги ежедневной реальностью, а необыкновенное — обыкновенным…

Зал слушал все внимательнее. Многие спрашивали у соседей имя оратора.

— Марти? Кажется, это парень из «Сан-Пабло», которого испанцы судили в шестьдесят девятом… Марти? Я знаю от Аскарате… Марти? Мне говорил полковник Роа… Ну да, это он! Все такой же бледный. Тише, тише, слушайте, слушайте!

— Взгляните на тех кубинцев, которые склонны скорее теоретизировать, а не бороться. Их образ мыслей целиком испанский, и они более всего боятся нарушить свои финансовые дела. И каким поразительным контрастом выглядят сердца и лица тех, кто, полный спокойной смелости, предпочитает работать, чтобы построить свои новые дома на своей земле, освобожденной ценою бескорыстных усилий и жертв. Я вижу эти лица здесь, в этом зале, я слышу биение этих сердец, и я верю, что единая воля кубинцев спасет Кубу…

Он говорил больше часа, и больше часа «Стик-холл» сидел как на иголках, подхваченный полетом его ясной мысли. Аплодисменты и крики «Браво!» гасли быстро — люди хотели услышать каждое слово.

— Пусть будет сказано на этой пуританской земле: несправедливо обвинять граждан нашей Испанской Америки в бунтах и неповиновении. Грехи раба целиком лежат на его хозяине!

Аплодисменты вспыхнули лишь в середине зала и сзади, и Марти почувствовал, как настороженно напряглись первые ряды. Вот он, вечный камень преткновения, вот оно, лицо скрытых рабовладельцев, сторонников присоединения Кубы к Штатам, где до сих пор негр не чувствует себя свободным. Вот она, причина отставки Масео!