Игорь Калинаускас - Свет вылепил меня из тьмы

• Название: Свет вылепил меня из тьмы
• Автор: Игорь Калинаускас
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91271-07

Игорь Калинаускас, пожалуй, самая известная и значительная фигура в современной практической эзотерике. Один из «монстров», вошедших в прогремевшую в 90-е годы книгу Влада Лебедько «Хроники российской саньясы». Психолог, доктор наук, писатель и эксклюзивный консультант многих известных людей. Сегодня Игорь Калинаускас раскрывает карты: все от самых ярких моментов биографии, до секретов потенциальных возможностей человека – в его новой книге «Свет вылепил меня из тьмы».

Каждый найдет в ней то, что ищет: кто-то интригующие подробности жизни мастера, кто-то инструкцию по саморазвитию, кто-то сделает открытия, меняющие жизнь.

В ваших руках книга человека, который не скрывает, что знает, все что хотел знать. Умеет, все что хотел уметь, делает то, что хочет делать и уверен, что так жить может каждый. Было бы желание, а счастье всегда рядом.

---

Если рассуждать логично, то в ситуации, когда главный принцип движения жизни есть целеполагание или движение от цели к цели, проблема выбора средств и проблема этики, морали – вопрос уже не первостепенный, а конвенциональный. В одном обществе так, в другом обществе иначе, в данное время так, в другое – не так… Сам принцип провоцирует насилие. И поэтому, чтобы воля и насилие не переходили определенной грани, не превращались в логически завершенную форму «цель оправдывает средства», приходится оговаривать логическую конструкцию сложным комплексом конвенциональных социальных ограничений. Получается: с одной стороны, мы всячески превозносим волю, выставляя ее как положительное качество индивида, а с другой – боимся ее и окружаем всевозможными тормозными механизмами, понимая, что воля неизбежно тяготеет к насилию.

Тем и отличается духовное сообщество, что оно нашло принципиально иной способ движения жизни, движения от смысла к смыслу, которое не требует воли, а требует устремленности, опирающейся не на рациональную, а на чувственную вовлеченность в движение. Но это сообщество пока что в меньшинстве.

А есть ли смысл?

Возьмем такое противопоставление: бессмысленно и со смыслом…

Что это такое в повседневной человеческой жизни? Когда мы ощущаем бессмысленность чего-либо, чего нам не хватает? По какому признаку возникает переживание бессмысленности? Все это очень сложно. Человек по несколько раз в день произносит: «Это бессмыслица, а в этом я вижу смысл», но способ определения этого скрывается от него самого. Спросите человека без ментального напряжения о чем-либо: «Это имеет или не имеет смысл?» Он мгновенно ответит, имеет или нет, с его точки зрения. Мгновенно! Что же помогло сделать это так быстро? Ему не надо для этого думать. Откуда в нем это мгновенно возникшее знание? Чем он для себя определяет отсутствие или присутствие смысла? Нам кажется, что все, что определяется мгновенно, что рождает мгновенный ответ, наиболее вероятно связано с ценностной структурой, с иерархией ценностей. Значит, мы можем предположить, что смыслопорождающая функция имеет какую-то интимную связь с ценностной структурой человека, что между ценностью и смыслом существуют некие взаимоотношения.

Теперь попробуем рассмотреть эти взаимоотношения подробнее. Может ли быть неценным то, что имеет смысл? Очевидно, не может. Смысл – это то, что в определенном аспекте ценно. А может ли иметь ценность бессмысленность? В определенной ситуации может. Вы сумели зафиксировать пока один момент: смыслопорождающая функция связана со структурой ценностей или с ценностной структурой личности. Теперь давайте посмотрим, каким образом ценностная структура может породить смысл или обнаружить его отсутствие.

Для начала разберемся в процессе движения от смысла к смыслу. В смысле всегда есть акт присоединения, снятие дистанции между собой и неким явлением, внутренним или внешним. Смысл порождается переживанием взаимной приближенности, снятием дистанции между собой и, скажем, мыслью либо между собой и объектом или субъектом. Отсутствие смысла есть невозможность преодолеть эту дистанцию. Смысл порождается присоединением чего-либо, возможностью присоединения чего-либо к своей субъективности.

Если мы говорим: я хочу того-то, значит, то, чего я хочу, – это и есть моя цель. Но поскольку человек, как правило, хочет сразу энное количество «того-то» и «того-то», то происходит так называемая конкуренция мотивов. Естественно, он вынужден строить иерархию: «Я хочу многого, но сначала я хочу вот этого, а потом займусь вот тем, а потом буду доставать вот то». Иерархия строится по необходимости. И отражением этой необходимости и является ценностная структура человека. Иерархию образуют плюс-минус ценности, плюс-минус требования, из которых формируется ценностная структура человека, и отношение к миру, опосредованное ценностной структурой, становится оценочным. А дальше начинаются уже сложные неоднозначные полифункциональные взаимоотношения между потребностью, мотивом, целью, ценностью, структурой ценностей и их иерархией, то есть начинается то, что называется «человек». Потому что человек может задерживать удовлетворение непосредственного «хочу» за счет подчинения его некой перспективе. Человек строит планы, что-то задерживает, что-то реализует. Задержка во времени, период формирования идеальной модели – это очень интересный момент для изучения. Вопрос только – зачем его изучать?

Профессиональному психологу это знание нужно, потому что оно входит в его профессию. Он собирается помогать при нарушениях самоосознаваний или еще в каких-то случаях. А если человек не собирается стать профессиональным психологом? Нужно ли ему такое знание о себе, с такой степенью подробности?

До какой степени человеку необходима рефлексия самого себя и своего устройства? Это зависит от ответа на вопрос «Для чего?». Это следующий вопрос. Чтобы ответить на вопрос «Почему не надо?», нужно ответить на другой: «А для чего это может быть надо?» Этот очень сложный вопрос порождает, как только мы в него углубляемся, огромную деятельность. Те, кто чувствует в себе потребность в самопознании, должны помнить простое правило: вмешательство наблюдателя в любую реальность – объективную или субъективную – меняет саму реальность. Это закон, о котором помнит каждый ученый: введение прибора, измеряющего некий параметр некой физической реальности, изменяет эту физическую реальность. Значит, как только вы начинаете наблюдать за миром, мир изменяется, потому что он включает в себя и вас, наблюдающего. Это нужно помнить.

Очень важно понять разницу между движением от цели к цели и движением от смысла к смыслу, движением внутри смысла. Довольно часто обнаруживается, что, пытаясь ответить на вопрос, в чем смысл его действий, человек сообщает о том, зачем он это делает. Например: «В чем смысл твоей турпоездки?» – «Увидеть то, что я хотел увидеть». Это классический пример. Человека спрашивают о смысле действия, а он начинает перечислять цели, пытается описать содержание своего действия перечислением некоторых целей и попыток их реализации.

Какое отношение это имеет к смыслу? Достигая одну и ту же цель, можно реализовывать через нее самые различные смыслы. Вся сложность в том, что смысл нельзя получить. Смысл можно только создать.

Смыслообразующая функция человека, его смыслообразующая деятельность – всегда творческая. И когда мы говорим, что главное – всегда помнить, зачем ты что-то делаешь, мы имеем в виду память о смысле, который реализуется в твоей деятельности. Когда мы пытаемся поставить вопрос, в чем смысл жизни, мы начинаем предлагать различные цели, не понимая той относительно простой вещи, что смысл, даже если он порожден не вами, а присвоен вам, как уже открытый или созданный другим человеком, требует реализации, ибо только в ней он себя обнаруживает. В этом месте скрывается причина многих недоразумений, возникающих при попытках что-либо понять про духовные традиции и духовные учения.

Реализовывать смысл можно, никуда не двигаясь. Можно поставить одну-единственную цель: реализовать смысл, и тогда стороннему наблюдателю будет виден человек, который как бы ни к чему не устремлен, никаких целей не добивается и психологически вроде бы находится на одном месте, все время делая одно и то же. Это очень важно понять. Почему? Потому что бытие в духовном учении и целевое бытие, как его принято понимать, – вещи не одинаковые. Человек в целевом бытии обычно воспринимается как устремленный, сильный человек.

Все подчиняется движению к цели. Вопрос морали начинается дальше. Все ли средства хороши для достижения цели? Какие средства нельзя применять?

В этом всегда есть некоторая натяжка. Все ограничения в выборе средств есть следствие конвенционального договора в том или ином сообществе. Путем логических размышлений прийти к пониманию, почему именно эти средства отвергаются, а эти принимаются, невозможно. Это всегда конвенция. Скажем, большинство таким образом защищает себя от меньшинства, или это конвенция во имя сохранения какой-либо идеи. Другой вопрос в том, что существуют средства, которые изменяют саму цель, ее содержание.

Мы можем осуждать человека за то, что он неразборчив в выборе средств, но явно или тайно психологически его как бы и поддерживать. Не зря бытует при всей вроде бы осудительной интонации поговорка: «Наглость – второе счастье». Не зря мы никогда не относимся индифферентно к людям, которые умеют собраться, как говорится, в кулак и двигаться к своей цели, ограничить отступление от нее. Они всегда воспринимаются нами как подвижники. Все любят и уважают Константина Эдуардовича Циолковского. Но стоит посмотреть на Циолковского глазами его семьи, и мы увидим ужасного человека, который не только мало зарабатывал, но и большую часть заработанного тратил на свои странности, в результате чего его семья всю жизнь мучилась. И так всегда: человек с целевым бытием с точки зрения большого сообщества – герой, а с точки зрения малого – очень жестокий человек. И если он добился цели, мы его оправдываем: что ж, великий человек, ему простительно.