Дженнифер Арментраут - Не оглядывайся

• Название: Не оглядывайся
• Автор: Дженнифер Арментраут
• Издательство: Аст
• Жанр: Современная проза
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-088205-2

До той самой ночи у Саманты было все: популярность, красавчик-бойфренд — объект зависти одноклассниц и самая близкая подруга. Было все до той самой ночи, когда Саманта и ее ближайшая подруга Касси пропали. Через четыре дня Саманту обнаруживает полиция — в синяках, в крови, но живой. Однако воспоминания девушки за последние пять лет ее жизни оказываются полностью стерты. А спустя еще какое-то время находят и Касси. Убитой. «Новая» Саманта отчаянно старается вернуть память, чтобы разгадать тайну последнего дня, который был полон трагических событий. Но каких?.. И может быть, стоит воспользоваться таким редким шансом начать жизнь с чистого листа?

---

Излишне говорить, что я не тешила себя надеждой на благополучный исход расследования.

Может быть, я пыталась предостеречь себя, когда писала эти записки? Я металась от крайности к крайности, считая себя то виновной, то невиновной. И в каждом сценарии я была сумасшедшей.

Ситуация усугубилась, когда в школу явился детектив Рамирез с помощником, чтобы еще раз допросить ребят. Веронику и Кэнди вызвали с урока английского языка. Когда мы встретились с Карсоном на уроке биологии, он сказал, что его вызывали на допрос на предыдущем уроке.

— Это настоящее расследование убийства. — Он наклонился совсем близко ко мне и перешел на шепот; — Вопросы, которые они задавали, были очень конкретными. Например, знал ли я кого-нибудь, кто хотел бы расправиться с Касси. Они спрашивали даже о тебе — есть ли у тебя враги.

Подобные вопросы словно выставляли меня на всеобщее обозрение. Мне казалось, я лежу абсолютно голая, и любой желающий может на меня пялиться.

— Они разговаривали со мной прошлым вечером, — призналась я, сжимая ручку.

— Я это почувствовал. Они спрашивали меня о поездке к дому Касси и к утесу.

— Прости. — Не найдя в себе сил взглянуть на Карсона, я уткнулась в учебник. — Я не хотела впутывать тебя в эти дела.

— Все в порядке. — Он нащупал под столом мою руку и, сплетя свои пальцы с моими, сжал их. — Меня ничуть не расстроило, что ты сказала им о том, что мы были там вместе. Мы же не делали ничего плохого.

Моя рука была в его руке, и я замирала от приятного покалывания в предплечье, но в то же время думала, не отдернет ли он свою, если узнает правду. Станет ли вместе со всеми называть меня «Помешанная Сэм»? От этих мыслей я почувствовала резь в глазах.

Преподаватель начал занятия, а Карсон стал водить большим пальцем по моей ладони, выписывая на ней свое послание. А ведь я и без того практически отсутствовала в классе. Несколько раз мне становилось особенно приятно и щекотно, я вздрагивала, Карсон беззвучно смеялся, а два одноклассника, сидевшие перед нами, оборачивались и с любопытством смотрели на нас.

К концу занятий мои щеки порозовели, а нервы напряглись до предела, на что было несколько причин, одна из которых заключалась в Карсоне, который все еще держал мою руку в своей.

На перемене, заведя меня в укромный уголок и заглянув мне прямо в глаза, Карсон сказал:

— Я хочу увидеть тебя после тренировки.

Мое сердце выпрыгнуло из груди, но я покачала головой.

— Я не знаю… получится ли у меня…

Он изумился.

— Я хочу просто погулять с тобой. Только и всего, Сэм.

Я вспыхнула.

— Я понимаю, но…

— Но что? — Карсон усмехнулся. — Или ты хочешь продемонстрировать всем, что сейчас одинока? И место рядом с тобой свободно?

Закатив глаза, я рассмеялась.

— Да ну что ты, дело вовсе не в этом.

— Отлично. — Он шагнул еще ближе и чуть не наступил мне на ноги. Проходившие мимо одноклассники пялились на нас, но мне было уже все равно. — А то я уже было начал расстраиваться. Тогда встретимся в восемь. В домике на дереве. Тебя устроит?

Я понимала, что должна сказать ему «нет», однако выдохнула:

— Договорились.

Доктор, к которому меня привели, был пожилым, пахнущим трубочным табаком мужчиной в очках с толстыми квадратными стеклами, которые, по-моему, носят хипстеры. Я не могла оторвать глаз от густой копны седых волос и такой же седой бороды. Стены кабинета были сплошь увешаны сертификатами и наградными свидетельствами: вперемешку с ними висели фотографии, изображающие его на охоте — вот он держит за рога оленя — и на морской рыбалке на борту яхты.

Доктор задал мне всего несколько вопросов, чтобы разговорить и выяснить, как я себя чувствую, что меня тревожит и — самое важное — что я чувствовала перед тем, как «вспоминала» события или «обнаруживала записки», оставленные мне.

Он что-то записывал в своем маленьком блокноте, но я серьезно сомневалась, что из-под его пера действительно выходили записи. Скорее всего, у него привычка заниматься бумагомарательством, слушая пациента.

Мой прием продолжался ровно тридцать три минуты.

Выйдя от доктора, я села в машину к отцу, прижимая к груди несколько бумажек. Папа не рванул с места, как поступила бы на его месте мама, а поинтересовался, как все прошло.

— Что сказал доктор О’Коннелл?

— У меня нет шизофрении. Это хорошая новость.

Папа изогнул бровь, а я протянула ему рецепт на баспар.

— Он сказал, что у меня серьезное нервное расстройство плюс посттравматический стресс, или что-то подобное. Эффект от приема этих таблеток наступит примерно через две недели. Это первое. — Я протянула папе второй рецепт. — А это ативан. Я думаю, эти лекарства надо принимать во время приступов паники, которые, как он считает, случаются, когда я… вижу этого черного человека.

— Черного человека?

— Ну да, я называю так парня, которого вижу, но которого в действительности нет. — Я сделала паузу, вспоминая, что еще доктор сказал о нем. — Он считает, что этот черный человек может появляться в форме обусловленной стрессом галлюцинации или воспоминаний о той ночи, когда я испугалась его.

А вот здесь таился подвох. Ведь если этот черный человек является продуктом моих утраченных воспоминаний, то есть существует в них, прием этих таблеток может воспрепятствовать тому, чтобы я вспомнила события трагической ночи. Таким образом, я оказалась между необходимостью принимать их, чтобы чувствовать себя нормально, и противопоказаниями к этому, поскольку таблетки перережут мне единственный путь к возможности вернуть воспоминания о той ночи.

— Хорошо, — кивнул папа и взял у меня рецепт. — А как быстро сработает это средство, после того как…

— Как я начну видеть или слышать что-то? — От моего вопроса папа вздрогнул и сразу отвел взгляд, а я почувствовала себя неловко. — Пройдет примерно тридцать минут, и я в полной отключке воспарю на высоту, где летают бумажные змеи.

— Саманта…

— Да нет, все в порядке. — Но в действительности дело обстояло совсем не так. Я с трудом проглотила комок в горле. Сама мысль о том, что надо сидеть на таблетках, была мне ненавистна. — Доктор не сказал, как долго нужно их принимать.

— Ну а что он сказал о записках?

Мелкие капли дождя сплошь усеяли ветровое стекло, пока я собиралась с ответом.

— Он сказал, что это, вероятно, мое подсознание пытается установить контакт со мной, — с деланым смехом ответила я.

Доктор спрашивал меня, как я чувствовала себя перед обнаружением записки: помнила ли я, чем перед этим занималась. И я вспомнила, что всякий раз, когда обнаруживала записку, я испытывала головокружение или короткий проблеск памяти. Именно тогда я якобы писала эти записки самой себе. Он сказал, что в эти моменты я могла вспомнить все, но эти воспоминания все еще заблокированы в моем сознании.

Я вздохнула.

— Все это выглядит так, будто в моем теле живет какой-то чужак. Доктор сказал, что с помощью этих лекарств мы попытаемся исправить положение. Но только попытаемся…

Папа обхватил руками руль.

— А что с воспоминаниями?

Я пожала плечами.

— Они могут постепенно возвращаться, а могут пропасть совсем, но таблетки, возможно, повлияют на этот процесс.

Папа кивнул, засовывая рецепты в нагрудный карман пиджака.

— Я подброшу тебя домой, а потом поеду за лекарствами.

— Спасибо, — сказала я, пристегиваясь ремнем безопасности. — Папа…

— Милая моя, тебе нечего стыдиться. Ты поняла? Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя, будто с тобой что-то не так.

— Но ведь со мной и правда что-то не так, — грустно заметила я. — Вспомни: галлюцинации, приступы паники и еще черт знает что.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Он завел мотор и стал осторожно выезжать с парковки. — Я просто хочу, чтобы тебе было лучше.

— Я тоже этого хочу.

Папа посмотрел на меня, и у меня защемило сердце от печали в его глазах. Остановившись перед выездом с парковки, он протянул руку и погладил меня по щеке.

— Мне просто жаль…

— Жаль чего, папа?

Слабая улыбка скользнула по его губам, он убрал руку с моей щеки и вырулил на дорогу.

— Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это.

Удобно откинувшись на сиденье, я закрыла глаза, слушая стук дождевых капель по крыше.

— Я знаю.

ГЛАВА 21

Без десяти восемь я положила флакончики с выписанными мне лекарствами в свой аптечный шкафчик и потянулась за толстовкой. Мне следовало принять баспар за ужином, но я не знала, как он на меня подействует, и не хотела говорить с Карсоном, будучи под кайфом. Перед тем как сделать следующий шаг — каким бы он ни был — в наших отношениях, я должна рассказать ему правду.

Я выскользнула из дома через подвальный этаж, сказав Скотту, что иду на встречу с Карсоном. Он прикроет меня на случай, если родители вдруг хватятся. Засунув руки в карманы толстовки, я ступала по тонкой полосе лунного света, которая шла прямо к краю газона. Здесь я вышла на тропинку, ведущую к дому Карсона, и задумалась над тем, как признаюсь ему, что схожу с ума.