Калоян Манолов - Великие химики. В 2-х т. Т. 2

• Название: Великие химики. В 2-х т. Т. 2
• Автор: Калоян Манолов
• Издательство: Мир
• Жанр: История
• Год: 1986

Автор книги, болгарский ученый Калоян Манолов, известен не только как специалист в области химии комплексных соединений, но и прежде-всего как талантливый популяризатор и историк химических наук. Его книги «У химии свои законы» (М.: Химия, 1975), «Биография атома» (М.: Мир, 1984) переведены на русский язык.

Издание содержит ряд биографических очерков о выдающихся ученых — от Р. Глаубера (XVII в.) до ученых нашего времени. Написана живым, образным языком, содержит много ранее не известных материалов. Биографии насыщены яркими, интересными эпизодами, хорошо передающими черты характеров и главные вехи творчества героев очерков. В т. II вошли биографии ученых XIX—XX вв.

Предназначена для химиков, преподавателей химии и будет интересна самым широким кругам читателей.

---

— В Берлине никто не разбирается в органической химии. Я не могу остаться здесь!

— Неужели снова уедешь и будешь кочевать по чужим городам? Сиди-ка лучше дома, — советовал ему брат.

— Нет, Эдуард. Я буду работать с Кекуле. Мне нужно немедленно ехать. По пути в Гейдельберг заеду в Эльберфельд повидаться с Эммой.

В честь приезда брата Эмма организовала маленькое семейное торжество. На вечере присутствовали близкие друзья, среди которых был химик Адольф Шлипер[187], владелец небольшой ситценабивной фабрики. Байер сразу почувствовал симпатию к этому человеку; уединившись, они вели оживленный разговор.

— Славные были времена, господин Байер, но с тех пор прошло много лет. В лаборатории Либиха я изучал соединения бензола, получил несколько производных пикриновой и мочевой кислот, но все это в прошлом. Теперь фабрика отнимает все мое время.

— И вы так и не опубликовали результаты исследований?

— Нет, они остались незаконченными. В моем кабинете до сих пор хранятся склянки с синтезированными мной препаратами.

— Вы не могли бы дать мне некоторые из них? В школьные годы в Берлине у меня была домашняя лаборатория, где я исследовал, в частности, и мочевую кислоту. Может быть, среди полученных вами веществ есть и еще не известные.

— Даже наверняка. Хотите, я отдам их вам все?

— Если я чего-нибудь добьюсь, опубликуем совместную статью.

На следующий день Шлипер передал Байеру большую коробку, наполненную склянками с препаратами. Настоящее сокровище для исследователя!

Приехав в Гейдельберг, Байер узнал, что Кекуле пригласили работать в Гент. Без колебания он направился вслед за Кекуле.

В Генте Байер приступил к исследованию производных пикриновой кислоты и производных мочевой кислоты… Исходя из новой теории строения органических веществ, в создании и становлении которой большая роль принадлежала Кекуле, Байер описал и систематизировал разнообразные, часто противоречивые данные, относящиеся к производным пурина. Этой работой была подготовлена база для полного определения их структуры, которое позже удалось сделать Эмилю Фишеру.

В Генте у Байера не было самостоятельного заработка, он жил на деньги, которые ежемесячно получал от отца. Известный ученый-геодезист, теперь уже генерал Байер, мог позволить себе содержать сына, но отец все настойчивее советовал Адольфу самому подумать о своем будущем.

«Может быть, в Берлине легче найти работу. Впрочем, тебе решать: промышленность или университет. Если тебя привлекает академический путь, тогда приезжай в Берлин и начинай работать в качестве приват-доцента. Будешь пока без жалованья, но зато у тебя будет крыша над головой, и, самое важное, — перспектива», — писал молодому Байеру отец.

В начале 1860 года Байер приехал в Берлин. Экзамен на приват-доцента он выдержал блестяще и начал подготовку к предстоящим лекциям. Для экспериментальной работы в берлинских лабораториях не было никаких условий. Оборудовать собственную лабораторию у Байера не было средств. Оставалось только одно — теоретические проблемы.

После смерти деда в доме Байеров, как и прежде, собирались известные ученые, писатели, искусствоведы. На этих вечерах нередко бывал и друг старого Байера, тайный советник Бендеманн, который почти всегда приходил со своей дочерью Адельгейдой (Лидией). Она подружилась с сестрами Адольфа — Кларой и Жанеттой. А когда Адольф приехал в Берлин, красивая, образованная подруга сестер сразу же привлекла его» внимание. Однако, живущий на средства отца, Байер не мог и помышлять о браке. Нужно было как можно скорее найти работу с постоянным заработком. И счастье улыбнулось ему. В 1860 году в ремесленном училище, будущем Высшем техническом училище, была введена новая дисциплина — органическая химия. Байер согласился на должность преподавателя органической химии, хотя жалованье ему полагалось небольшое и половину его нужно было отдавать ассистенту, который совсем ничего не получал.

По настоянию Байера началось строительство лаборатории, а через год уже в ней можно было проводить исследования.

Уже первые научные публикации Байера привлекли внимание. В его лаборатории появились стажеры. Здесь же Байер» сделал свои первые открытия[188]: открыл качественную реакцию на двойную и тройную связи в органических соединениях, получил метилсалициловую кислоту, разработал метод нагревания органических веществ с цинковой пылью[189], который принес ученому славу.

В течение нескольких лет под руководством Байера работали известные химики Карл Гребе[190] и Карл Либерманн[191]. Гребе начал свои исследования с хинной кислоты и продукта ее окисления — хинона. Вместе с Либерманном он изучал природный краситель ализарин, который по химическим свойствам походил на хиноны.

— Несомненно, ализарин — производное хинона, — утверждал Гребе.

— Вам нужно дойти до основного соединения, — углеводорода, — сказал Байер. — Если будет известно, какой углеводород» лежит в основе ализарина, то синтез этого вещества трудности не представит.

— Пока мы знаем, что исходный углеводород — ароматический, но не известно, какого ряда — бензола или нафталина.

— А почему бы вам не попытаться провести нагревание-с цинковой пылью? Ведь благодаря тому, что я применил этот способ, структура индиго в общих чертах стала понятна: в результате окисления индиго получается изатин, который после восстановления цинком переходит в индол, соединение, не содержащее кислорода. Попытайтесь и вы.

Гребе поблагодарил за совет и пошел в лабораторию, где работал Либерманн.

— Что тебе посоветовал Байер? — спросил Либерманн.

— Предлагает нагревание с цинком. Но мне кажется это «бесперспективным. Чего он добился, получив индол? Вопрос -с индиго остается нерешенным.

— Возможно, ты и прав, — согласился Либерманн. …Прошел месяц. Как-то Байер, обсуждая с ассистентами полученные результаты, обратил внимание на колбу, в которой кипела красная жидкость.

— Ну, так как же дела с дистилляцией[192]?

— А мы ее не проводили, — сконфуженно признался Гребе. Байер резко выпрямился, покраснев от гнева.

— Гребе, пока вы мой ассистент и должны выполнять все распоряжения. Мои указания вполне определенны — примените нагревание ализарина с цинковой пылью! — Рассерженный Байер вышел из лаборатории.

Пришлось подчиниться. Гребе и Либерманн без особого удовольствия выполнили указание Байера, но уже через несколько дней они восхищенно прославляли гениальную интуицию ученого. В результате перегонки получился продукт антрацен, который после окисления и образовал ализарин.

— Это фантастично! — ликовал Гребе. — Теперь ализарин станет самым дешевым красителем. Ведь антрацен — побочный продукт переработки каменноугольного дегтя, который до сих пор просто выбрасывали.

Известие о синтезе ализарина было воспринято по-разному. Ученые радовались выдающемуся открытию, у крестьян, выращивавших на громадных плантациях лекарственное растение — красильную марену, из корней которого извлекали краситель, эта весть породила панику. Но как бы то ни было, в лаборатории Байера был найден способ, при помощи которого можно было из отходов получать сотни тонн ценного ализарина.

Открытый Байером метод восстановления органических веществ путем нагревания их с цинковой пылью имел огромное значение для науки и промышленности. И хотя, подчеркивая заслугу Гребе и Либерманна, часто забывали упомянуть его имя, Байер утешался мыслью, что он все же был первым, кто дал решающий толчок осуществлению такой практически важной научной проблемы.

Престиж его лаборатории чрезвычайно возрос. Молодым ученым интересовались не только исследователи, но и промышленники. Доходы Байера значительно увеличились. Теперь можно было подумать о семейной жизни.

8 августа 1868 года состоялась свадьба Адельгейды Бендеманн и Адольфа Байера. Молодая жена не только умело взяла на себя заботы о хозяйстве, но и помогала мужу вести переписку. Байер не любил писать. Даже научные статьи, в которых он подводил итоги своих исследований, Байер писал с большой неохотой.

Проблема синтеза индиго оставалась неразрешенной и постоянно занимала мысли ученого.

«Гребе и Либерманну повезло. Производство антрацена стоит очень дешево, его легко можно получать в больших количествах… Путем окисления и восстановления индиго превращается в индол. Ненцкий[193] по моему совету попробовал окислить индол и получил изатин. Нужно найти способ превращения изатина в индиго», — размышлял Байер. Он отставил пробирку и вздохнул. «Ну, а чего мы этим добьемся? Получается какой-то заколдованный круг. Надо найти способ синтеза индиго из других исходных веществ, дешевых и легкодоступных». Он опустил в пробирку несколько оранжево-красных кристалликов изатина, перемешал их с пятихлористым фосфором, затем осторожно нагрел. Вещество расплавилось, он поставил массу охлаждаться. Через некоторое время в пробирке появились кристаллы. С волнением Байер приступил к анализу кристаллов. Кроме углерода, водорода, азота и кислорода, новое-вещество содержало хлор. «Хлорное производное изатина! Попробуем нагреть его с цинком». Байер залил уксусной кислотой смесь порошка цинка с дихлоридом изатина. Реакция проходила бурно. Жидкость пенилась, но никаких других изменений заметно не было… Байер вылил смесь в стакан и оставил ее на ночь. Следующий день принес ему неожиданный сюрприз — на дне стакана виднелся темно-синий осадок. Неужели индиго? Байер разделил темно-синее вещество на несколько пробирок и начал анализ. Реакции подтвердили его предположение — индиго!