Геннадий Прашкевич - Шкатулка рыцаря (сборник)

• Название: Шкатулка рыцаря (сборник)
• Автор: Геннадий Прашкевич
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2015

Криминальная фантастика, фантастика эссеистическая, наконец, просто реализм, замешанный на юморе и фантастических похождениях героев, выделяет эту книгу из всего написанного Геннадием Прашкевичем. Странная тайна связывает наше прошлое и настоящее и, несомненно, влияет на далекое будущее («Шкатулка рыцаря»); революционные потрясения в обществе резко меняют каждого человека («Дыша духами и туманами»); те же революционные потрясения, возможно, меняют не просто историю отдельного человека или всего человечества, они потрясают основы всей Вселенной («Румын сделал открытие»). Ведь пуля летит и летит «со скоростью, превосходящей все последние изобретения». В книгу включена одна из самых ранних научно-фантастических повестей писателя – «Мир, в котором я дома», типичный образец жанра, сейчас практически выродившегося.

---

Был момент, когда Шурик понял – не отобьется он от Соловья.

К счастью, подоспел Роальд. Обирая с себя обрывки потоптанной картофельной ботвы, Шурик присел на корточки. Его трясло. Роальд хмуро сказал: «Сашку ранили». И кивнул в сторону дома.

Сашка Скоков боком лежал на старом половике, брошенном под перила деревянного крылечка. Вышедшая луна ярко освещала запущенный двор и повязанных подельников Соловья. Рядом с ними стоял, нервно потирая длинные руки, хозяин дома – спившийся мужичонка в потасканной телогрейке. Без перерыва, сам себя не слыша, он повторял одно и то же: «Чего ж вы, а? Чего же вы, а?» Несло от всех от них перегаром, кислятиной, влажной землей, кто-то из милиционеров вызывал скорую, у всех были злые лица.

«Ты как?»

Скоков хмыкнул: «Да ладно…»

Удивление Скокова доконало Шурика.

Он даже курить не стал. Он просто вернулся в огород.

Костя-Пуза в наручниках лежал в истоптанной картофельной ботве и злобно скрипел зубами. «Ты, мент! – шипел он в сторону Роальда. – Я тебя поимею!» Роальд молча курил. Впрочем, увидев Шурика, он окурок смял и бросил в ботву, а Шурику сказал: «Мотай отсюда». Тогда благодушный милицейский капитан, спустившийся с крылечка и очень довольный тем, что ранен не его человек, заметил: «Чего ты его гонишь? Пусть набежит разок».

Шурик с маху пнул Соловья в живот.

Крысы! Паскуды! Черви! Ну почему так? Отчего так? Что позволяет крысам и паскудам, червям склизким плодиться так неутомимо? Шурик бил ногами хрипящего, катающегося в картофельной ботве Костю-Пузу, а милицейский капитан благодушно придерживал за плечи хмурого Роальда: «Да ладно, пусть еще набежит разок».

Крысы! Подонки! Плесень!

Ладно… Хватит воспоминаний…

Шурик ответил по телефону Роальду и с кружкой в руках вышел на балкон.

Смеркалось. Душно несло влажной травой, вялыми листьями. За кустами сирени Константин Эдмундович, первооткрыватель, а может, первопокоритель, упорно гнался за каменным пионером, держа в откинутой руке серп.

Из кафе доносилось:

«…пришел, значит, мужик в столовую…»

«…да сгорит она, сгорит… – сипло перебивал рассказчика Лигуша. – Уже на той неделе сгорит…»

Мне двенадцать. Через шесть лет отдамся миллионеру. Телефон в редакции.

Уходя от Шурика, Лерка сказала: ты работаешь на помойке, тебя убьют на помойке, тебя не могут не убить. Жена всегда права. Ты столько дерьма пересажал, сказала Лерка, что тебя уже не могут не убить. Чем больше дерьма вы сажаете в тюрьмы, тем больше его вываливается обратно.

Затренькал телефон.

Достал Роальд, никак не может угомониться.

Шурик вернулся в комнату и снова поднял трубку.

– Ты уже лег? Это я, твоя ласковая зверушка… Чувствуешь, какая я в твоих руках нежная и гибкая? Это всё потому, что в прежней жизни я была настоящей сладенькой кошкой…

– Да ну? – удивился Шурик. – Ты это точно знаешь?

– Конечно, котик… – простонала невидимая собеседница, опаляя Шурика огнем неземной страсти, и задышала тяжело, неровно, многообещающе: – М-м-м-м-м-м-м-м. Ты у меня обалденный… Я сразу решила: тебе отдамся… Куда ни гляну, везде ты… Глаза закрою, так и стоишь…

«Барон… Барон…» – донеслось с улицы.

Наверное, я схожу с ума, догадался Шурик.

Не надо было мне ехать в Т., я тут когда-то уже сходил с ума.

Шурик был уверен: звонила Анечка Кошкина. Правда, в автобусе ее голос звучал низко и злобно, а сейчас напоминал Эолову арфу, морской накат. М-м-м-м-м-м-м-м. Анечка умоляла: «Не набрасывайся на меня сразу… Подразни свою девочку…»

– Вы не ошиблись телефоном?

– Ой! А куда это я попала?

– А куда вы целились?

– Сорок семь три?

– Извините, ошибочка вышла.

– Я в суд подам на телефонную станцию!

– Да ну, мараться-то, – сказал Шурик. – Я все равно собирался вам позвонить.

– А предоплата? – сразу изменила тональность Кошкина. – Я без предоплаты не работаю. Я не шлюха. Я помогаю хорошим стеснительным мужчинам преодолеть их комплексы.

– А выбор?

– Какой выбор? – опешила Кошкина.

– Есть у вас разрешение на работу с хорошими стеснительными мужчинами? Судя по вашему молчанию, нет, правильно?

– Вы это к чему?

Шурик усмехнулся:

– А к тому, что у вас могут быть проблемы. Дошло?

Кошкина все еще сопротивлялась:

– Пока не очень.

– Впрямую указать?

– Уж будьте так добры.

– Разрешения у вас нет, сами понимаете. А я, например, могу вернуть вам хотя бы стоимость хрустального рога.

Анечка Кошкина ошеломленно выдохнула:

– Вы что? Неужели так? Вы правда от Кости?

– С этого и следовало начинать, – удовлетворенно заметил Шурик. То, что Анечка Кошкина назвала имя Соловья, ничуть его не удивило. – Хорошо бы теперь нам увидеться.

– Только не сегодня.

– Почему не сегодня?

– Ну, вы же видите, я на дежурстве.

Шурик не стал спрашивать, где это она дежурит.

– Завтра в два, – сказал он, опасаясь, что Кошкина раздумает. – Около «Русской рыбы».

Две неразлучных подруги желают создать семью нового типа – две жены и один муж. Ищем счастливца.

Шурик допил пиво и снова выдвинулся на балкон.

Снизу тревожно доносилось пьяное сипение бывшего бульдозериста: «Да ему скоро полморды снесут! Одним махом!» Неясно, кого Лигуша имел в виду, но звучало тревожно. «Много ты знаешь!» – возражал Горгос. «Точно, полморды! Одним выстрелом!» – «А мне наплевать! – без всякого акцента кричал парагваец. – Мне вообще наплевать, я в Асунсьон еду!»

Вдруг налетел ветерок, зашуршала листва.

Потом, сверкнув сквозь тьму, грохнул внизу выстрел.

«Соловей, черт возьми!» – дошло до Шурика. Не задумываясь, он махнул с балкона в высокую клумбу, заученно перевернулся через плечо и вскочил на ноги. Прямо перед ним возник человек с обрезом. Победно вскинув руки, он вопил: «Полморды! Одним выстрелом!»

Коротким ударом Шурик уложил убийцу на землю.

«Не помог Лигуше… Не помог дураку… – клял он себя. – Оставил дурака без защиты…» Обрез полетел в кусты и самопроизвольно пальнул из второго ствола. Было слышно, как в кафе бьется посуда, шумно падают на пол люди.

– За что ты его? – Шурик заломил руку убийцы.

– За дело! Исключительно за дело! – Убийца был в эйфории. От него густо несло спиртным. – Полморды! Одним выстрелом!

– Но за что? За что ты его?

– А тебе за что нужно?

– Как это мне?

– Ну не мне же. Я тебя спрашиваю.

– Подожди, не дергайся! – приказал Шурик. – Ты арестован по подозрению в убийстве. Смотри, – полез он в карман за удостоверением.

– Это ты будешь смотреть мои бумажки, – обрадовался убийца. – На твои бумажки мне наплевать. Это не я, это ты будешь изучать мои бумажки!

Поддав придурку ногой, Шурик выпрямился. Тощий официант в кафе деловито собирал битую посуду. «То день ВДВ, то ночь Пограничника… А то бандиты придут, сладких ликеров требуют…»

– А ведь точно полморды! – сгрудились на террасе мужики. – Прав Иван!

Все почему-то смотрели в сторону зарослей. И Шурик туда посмотрел. В уютном свете фонарей пригибался на бегу Константин Эдмундович. С серпом в откинутой руке, с полуснесенным картечью лицом…

– За что его так?

– А за дело! За дело!

Мнимый убийца был в восторге от содеянного и попытался шагнуть в кафе прямо через ограждение.

«Закрыто!» – остановил его официант.

«Так полморды же!»

«Вот и топай теперь домой».

– Как это домой? – удивился Шурик. – Он же арестован.

– Арестован? Ну надо же! – в свою очередь удивился официант. – А куда, интересно, ты поведешь этого придурка? Его никто не примет. Это же Дерюков. Он псих. От него даже дурдом отказывется.

Глава IV. «Я лечу сильными средствами…»

Москва. 2 октября 1641 года

Сенька Епишев, дьяк Аптекарского приказа, с большим недовольством смотрел на бородатого помяса, выставившего на стол тяжелую тускло поблескивающую шкатулку. Не след приносить в Аптекарский приказ вещи, не связанные с прямыми делами. В Аптекарский несут сборы лекарственных трав и цветов – это важное государево дело. Если ты истинный помяс, если ты истинный собиратель трав, сберегатель жизни, собирай травы да коренья, очищай их, перебирай тщательно, чтоб земля не попала в сбор, суши собранное на ветру или в печи на самом лехком духу, чтобы травы да коренья от жару не зарумянились. И в Аптекарский приказ, само собой, сделанный сбор неси не в какой-то железной шкатулке, невесть где выкованной, а в легком лубяном коробе.

Все же точил дьяка бес любопытства. Не стой помяс Фимка Устинов напротив, пуча на дьяка бессмысленно голубые глаза, суетливый палец Сеньки Епишева давно бы лег на алую бросающуюся в глаза вмятину на темной, как бы неведомым огнем опаленной крышке. Непонятно, как шкатулка открывается… И вообще… Где это в тундре, в сендухе дикой, в халарче необитаемой отыскал помяс такую вещицу?