Игорь Дручин - Дороги ведут в Сантарес

• Название: Дороги ведут в Сантарес
• Автор: Игорь Дручин
• Издательство: Чувашское книжное издательство
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1975

---

Профессор пытливо, с той тщательностью, с какой он обычно изучал пациентов, оглядел его с головы до ног и остался доволен.

— Хорошо, — сказал Чандр Радху, — мне приятно разговаривать с тобой на родном языке. Очень жаль, что не удосужился до сих пор изучить русский… Но ближе к делу. Пациентка не хочет тебя видеть, ты это знаешь?

— Да.

— Я в присутствии старшей сестры запретил впускать к ней посетителей.

— Неужели ей так плохо?

— Плохо? Нет! Травма пустяковая. Подумаешь, раздробило голени…

— Но она танцовщица!

— И ты туда же! Свет клином на этом сошелся, что ли? И потом, все срастется. Она даже хромать не будет!

— Поймите, доктор…

— Я директор клиники, профессор Чандр Радху, — сказал хирург, которому, не смотря на всю его демократичность, все-таки претило звание доктор.

— Простите, профессор. Чтобы правильно понять, вы должны знать, что мать ее — бывшая балерина Галина Остапова, У нее так же были повреждены в катастрофе ноги, и она ушла из балета. Все свое умение и талант она передала дочери — и вот эта драма. Какой-то злой рок преследует семью!

— Так… — профессор в задумчивости помял мочку левого уха. — Понятно… Отсюда такая подавленность… Хорошо. Подумаем, как быть, а пока тебе надо привести ее в активное состояние…

— Но как, профессор? Может быть, посоветуете?

Чандр Радху снова внимательно оглядел Кирилла.

— Если бы я знал, не просил бы помощи у тебя, — хмурясь, сказал профессор.

— Но вы запретили пускать к ней посетителей! — загорячился футуролог. — Думаете, видео заменит контакт?

— Твой хинди все-таки недостаточно чистый, — не обращая внимания на его горячность, заметил Чандр Радху. — Где учил?

— Сам.

— Ага. Значит упорство и настойчивость у тебя есть. А я подумал, что ты уже растерял эти лучшие качества твоей нации.

С этими словами профессор повернулся и пошел к себе. У эскалатора он обернулся и громко приказал дежурной:

— Этого молодого человека на территорию клиники без моего разрешения не пускать.

— Тогда я влезу через окно, профессор, — запальчиво крикнул вдогонку футуролог.

— Ну? — удивленно обернулся с эскалатора профессор. — Такой интеллигентный молодой человек — и вдруг в окно? Не верю!

Андрей Николаевич повернул голографическую рентгенограмму и еще раз посмотрел наиболее пораженный участок левой ноги.

— Вы правы, уважаемый друг. В этом случае никакой необходимости прибегать к регенерации нет. Существует лишь чисто моральная проблема, о которой вы мне рассказывали. При этом ваш метод, уважаемый Чандр, можно сказать дает стопроцентную гарантию, а мой, увы, девяносто семь — девяносто восемь. Риск все-таки огромный.

— Но Андрэ Николович, можно ведь повторить операцию, и это гарантирует успех.

— Если бы, — усмехнулся Николаев. — Дорогой Чандр! Разве у тебя не бывало случаев, когда вопреки всяким прогнозам происходи нечто странное, и пациенту уже ничем нельзя помочь. Мы очень плохо знаем человеческий организм. Даже изучение его на молекулярном уровне не решило проблемы. Каждый организм — индивидуальность, единственное и неповторимое чудо природы. И чудо, надо сказать, своенравное. Никогда нельзя сказать на сто процентов, какая будет регенерация у данного пациента — хорошая или плохая при всем разнообразии и точности анализов. И если регенерация пошла плохо, повторная операция не улучшает, а ухудшает ее. Реакция организма в этом случае напоминает процесс отторжения несовместимых тканей.

— Да, — вздохнул хирург. — Наши знания человеческого организма еще далеки от совершенства. И все-таки, Андрэ Николович, здесь, по-видимому, такой случай, когда…

Чандр Радху не успел закончить свою мысль. Дверь в кабинет директора клиники распахнулась, и на пороге появилась старшая сестра.

— Профессор, по долгу службы я должна сообщить, хотя мне это не по сердцу… — она запнулась, как бы оценивая свой поступок. — Короче, я обязана, но…

— Что случилось? — нетерпеливо перебил хирург. — Разве я так учил тебя докладывать? Говори коротко, четко, ясно!

— Он влез в окно на втором этаже и теперь идет по коридору, — через силу выдавливая из себя слова, произнесла старшая сестра.

— Кто он? — не сразу ухватил суть хирург.

— Русский…

— Ага, этот! Ее друг! Наконец-то! А я уж подумал, что он не решится. Слишком интеллигентный…

Старшая сестра просияла.

— Значит, не мешать ему?

— Ни в коем случае! Пусть пробивается с боем к намеченной цели. А мы посмотрим, что даст такое посещение.

— Но он без халата, профессор?

— Ты полагаешь, что это его остановит? — засмеялся Чандр Радху.

— Я полагаю, у него могут найтись союзники, профессор.

— Иди, умница, иди.

Профессор повернулся к внутреннему видеофону и включил одностороннюю связь.

— Что-нибудь произошло, Чандр? — спросил наблюдавший за этой сценой Николаев.

— Психологический эксперимент, Андрэ Нико… — хирург запнулся на трудно произносимом для него отчестве, но Николаев замахал руками.

— Не надо, Чандр! Не путайся ты с нашей официальной формой. Достаточно имени.

— Хорошо, Андрэ. У больной подавленное состояние. Сам понимаешь, как это плохо. А тут появился ее друг, и я решил его использовать, как сильнодействующее средство. Ну, давай посмотрим, что получается.

Кирилл незамеченным пробрался по коридору и остановился у 109-й палаты. Неожиданно из прохода вышла сестра.

— Вы к кому? Почему без халата?

— Так никого нет, — дипломатично ответил футуролог, не выдавая цели посещения.

— Нет, это не оправдание. Пойдемте.

Сестра провела его в ординаторскую, выдала халат и, выдвинув ящик с перфокартами, занялась своими делами. Обрадованный таким исходом, футуролог выскользнул из ординаторской и помчался к 109-й палате.

Лена лежала на спине и упорно разглядывала потолок. Не повернула она головы и на шум открывающейся двери, на шаги, и только когда Кирилл наклонился над ней, она закрыла глаза, потом открыла, потерла лоб и, чтобы убедиться, что это не галлюцинация, протянула к нему руку и пощупала.

— Это ты?

— Конечно, я! — радуясь и одновременно тревожась, воскликнул Кирилл. — Разве ты не видишь?

— Садись, — она погладила рукой его щеку. — Со зрением у меня в порядке. Значит, добился разрешения у профессора?

— Какое, — махнул рукой Кирилл, усаживаясь в стоящее рядом с кроватью кресло. — Раза четыре возвращали меня с эскалатора.

— И как же?

— Нашел открытое окно на втором этаже.

— Ты? — она счастливо засмеялась. — Значит, ты проник контрабандой? Но как же ты взобрался на второй этаж?

— Там дерево.

— Спасибо, — она растроганно взяла его за руку. — Ты настоящий рыцарь.

Она вздохнула, посмотрела на потолок.

— Вот сделают операцию, выздоровею, и мы поженимся. Хочешь?

— Конечно, хочу! — он сжал ее руку. — Разве об этом нужно спрашивать?

— Ах, да! Твоя теория… Неинформативность длинных объяснений.

Глаза ее снова обратились к потолку.

— Поженимся, заживем тихой, спокойной жизнью: без метаний и исканий, без прыжков с одного материка на другой… Потом у нас родится дочь, и я передам ей все свое умение, а потом…

Губы ее задрожали.

— Что за глупости, — горячо перебил ее Кирилл. — В тебе говорит отчаяние, а не логика.

Но она не слушала его.

— А потом она попадет в катастрофу где-нибудь по дороге в Вашингтон.

По лицу ее потекли слезы. Ей так было жалко свою будущую дочь и свои ноги, которые уже никогда не приобретут той гибкости и свободы движений, необходимых для…

— Ну не надо, — попросил он, вытирая ее слезы и целуя глаза. — Не надо терзать себя и меня. Ведь ничего еще не известно. Современная хирургия на голову выше того уровня, какой была в те времена, когда произошло несчастье с твоей мамой, а твоей дочке просто-напросто вырастят новые ноги или руки. Уже сейчас возможности регенерации таковы, что только голову не могут восстановить.

— Фантазер, — сказала она, улыбаясь сквозь слезы.

— Ничуть. Ты забыла, что я футуролог. Знать уровень науки и производства в будущем поколении — моя специальность.

— Говори, говори… Я все-таки немного знаю о регенерации. Мама тоже мечтала о полном восстановлении. Да и сейчас мне почему-то предлагают операцию, а не регенерацию.

Они помолчали. Кирилл подумал, что она не права, но не стал утешать ее несбыточным, хотя знал о блестящих работах профессора Николаева. Он подумал, что попробовать можно и потом, после выздоровления.

— Хорошо, что ты пришел. Как — то мне легче стало, — проговорила Лена задумчиво. — Мама до сих пор ничего не знает. Надо с ней сегодня поговорить. У меня не было сил на это, а теперь чувствую, смогу.