Святослав Рыбас - Василий Шульгин: судьба русского националиста

• Название: Василий Шульгин: судьба русского националиста
• Автор: Святослав Рыбас
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-235-03715-1

Василий Шульгин вошел в историю как фигура крайне противоречивая. И вместе с тем это был типичный представитель русской имперской элиты начала XX века. Будучи убежденным монархистом и националистом, он принял активное участие в попытках либерализации государственного управления, которые закончились заговором против царя и крушением империи. Шульгин принимал отречение от престола Николая II, входил в группу руководителей Февральской революции, участвовал в организации белогвардейского сопротивления Октябрьской революции, был членом правительств генералов Деникина и Врангеля, создал разветвленную разведывательную организацию, руководил редакциями газет, был ярким публицистом и писателем. Автор книг «Дни», «1920 год», «Три столицы», «Что нам в них не нравится. Об антисемитизме в России» и др. В декабре 1944 года был арестован в Югославии армейской контрразведкой Смерш, осужден на 25 лет заключения за антисоветскую деятельность. После амнистии в 1956 году занимался литературной деятельностью, стал героем знаменитого фильма «Перед судом истории», консультировал ученых, деятелей культуры, литераторов — Александра Солженицына, Николая Яковлева, Марка Касвинова, Дмитрия Жукова, Николая Лисового, Илью Глазунова, Сергея Колосова, Фридриха Эрмлера, Андрея Смирнова и др.

Святослав Рыбас рассматривает жизненный путь Шульгина на фоне кризисных явлений российского исторического процесса, что делает эту книгу завершающей в ряду его работ — «Столыпин», «Генерал Кутепов», «Сталин», «Громыко», опубликованных в серии «Жизнь замечательных людей».

знак информационной продукции 16+

---

Это кажется совершенно невероятным, но вскрытие тела никаких признаков насилия не обнаружило. И потом письмо…

Приехав в Белград по телеграмме, я три дня искал Катю по всяким пустым местам, где можно было предполагать, что она там бродит. Вместе с тем было заявлено в полицию. Последняя, организовав поиски, вскоре сообщила, что в Панчево найдено тело женщины. Мы немедленно туда отправились с Антоном Дмитриевичем Билимовичем. На месте мы увидели тело, совершенно уже черное и как бы с лицом сохранившимся, но очень раздутым, а у Кати были тонкие черты лица и само оно было худенькое. Мы с Билимовичем не могли установить, что это Катя. Телеграфировали моей сестре Лине. Она приехала и, посмотрев, сказала: „Это она. Она в платье, которое я ей на днях подарила“.

Все же приступили к вскрытию. Билимович сказал мне: „Не смотрите“…

Все формальности были совершены, и было дано разрешение на погребение. Ее тело отвезли в Любляну, и мы похоронили ее рядом с моей сестрой Аллой Витальевной. Несмотря на развод, Катя сохранила фамилию Шульгиной»[511].

Вот и все о первой жене Василия Витальевича. Прибавилось еще одно имя в его мартирологе.

Когда Р. Г. Красюков готовил книгу воспоминаний В. В. Шульгина, ему из сербского города Нови-Сад поступил следующий комментарий от Б. А. Арсеньева.

Газета «Новое русское слово» от 20 мая 1994 года на 53-й странице переопубликовала заметку шестидесятилетней давности (май 1934 года):

«САМОУБИЙСТВО ЖЕНЫ В. ШУЛЬГИНА. Нам пишут из Белграда:

Сильное впечатление на русскую колонию произвело самоубийство жены известного политического деятеля и писателя В. В. Шульгина — Екатерины Григорьевны Шульгиной.

В последнее время Е. Г. Шульгина страдала, несомненно, обострившейся душевной депрессией, вызванной гибелью в СССР любимого сына. Между прочим, поиски этого сына и имел, главным образом, в виду В. В. Шульгин, совершивший фантастическую поездку по СССР при содействии пресловутого „Треста“, оказавшегося, как известно, большевистской провокаторской организацией. Сын не был найден.

Но в результате поездки появилась наделавшая много шума книга „Три столицы“, которая, что тоже позже стало известно, была предварительно просмотрена и одобрена к печати тем же „Трестом“.

Провал „Треста“ на много лет оторвал В. В. Шульгина от политической деятельности.

Таковы истоки страшной трагедии несчастной матери. Русский Белград знал Е. Г. Шульгину, тревожно искавшую духовного равновесия то в повышенной, доходящей до экзальтации религиозности, то в отчаянии отходящей от Церкви… И, наконец, она бесследно исчезла, ушла из дому и больше не возвращалась. И на днях в Панчево, ниже Белграда, в Дунае был найден ее труп. Она бросилась в воду, предварительно связав себе ноги. (Очевидно, бросилась в Дунай с тзв. „Панчевского моста“ — единственного через Дунай в Белграде. — Б. А.) Е. Г. Шульгина была дочерью известного публициста Г. К. Градовского и сама одно время много предавалась публицистике. Работала в разных изданиях и писала под псевдонимом Алексей Ежов. Под этим именем Е. Г. помещала злободневные политические статьи в „Киевлянине“, выходившем под редакторством ее мужа»[512].

Дальнейшая жизнь Василия Витальевича протекала без потрясений, спокойно и скучно. В одном из уже ставших редкими писем Маклакову от 15 июля 1936 года он сетовал, что «духом очень обнищал».

Он занимался с молодыми участниками Национально-трудового союза нового поколения (НТСНП), эмигрантской политической организации, возникшей в результате «банкротства отцов» — читал лекции о российской истории и обучал пропагандистским методам борьбы.

Эта молодежная организация возникла после похищений Кутепова и его преемника генерала Е. К. Миллера и разоблачения сотрудничавшего с чекистами генерала В. К. Скоблина, командира Корниловской дивизии и мужа знаменитой певицы Надежды Плевицкой. Новопоколенцы отмежевались от низового террора. В их обращении «К новому поколению России» в июне 1933 года говорилось: «Бесполезно убивать за тысячу верст от Москвы мелкого партийца или жечь стога сена в совхозах»[513].

Союз готовил молодежь к длительной работе по свержению советской власти. В Белграде им были выпущены учебные пособия по различным темам: «Ошибки эмиграции, настоящее ее положение и наш долг», «Значение идей и сильных личностей в истории», «Социализм», «Либерализм», «Идеализм и материализм», «Земельный вопрос», «Рабочий вопрос», «Кооперация», «Украинский вопрос», «История революционных и общественных движений до 1917 года», «Революция 1917 года», «Октябрьский переворот и борьба с большевиками», «История коммунистической власти», «Административное устройство СССР», «Наша идеология — наши задачи». Кроме этого, были изданы пособия — «Руководство по прохождению курса политической подготовки», «Руководство по прохождению курса умения говорить», «Тактика боя в городе», «Список книг по национально-политической подготовке», «Как хранить тайну».

Чтобы понять психологию новопоколенцев, надо сказать, что все они были «детьми Гражданской войны».

В 1925 году в Праге вышел сборник «Дети эмиграции» — воспоминания детей-эмигрантов пятнадцати русских школ (из Югославии, Чехословакии, Болгарии, Турции), всего свыше 1600. Вот выдержки из этой книги:

«Вечером большевики поставили против нашего корпуса орудия и начали обстреливать корпус и училище. Наше отделение собралось в классе, мы отгородили дальний угол классными досками, думая, что они нас защитят. Чтобы время быстрее шло, мы рассказывали различные истории, все старались казаться спокойными; некоторым это не удавалось, и они, спрятавшись по углам, чтобы никто не видел, плакали».

«Когда нас привезли в крепость и поставили в ряд для присяги большевикам, подошедши ко мне, матрос спросил, сколько мне лет? Я сказал: „девять“, на что он выругался по-матросски и ударил меня своим кулаком в лицо; что потом было, я не помню, т. к. после удара я лишился чувств. Очнулся я тогда, когда юнкера выходили из ворот. Я растерялся и хотел заплакать. На том месте, где стояли юнкера, лежали убитые и какой-то рабочий стаскивал сапоги. Я без оглядки бросился бежать к воротам, где меня еще в спину ударили прикладом».

«По канавам вылавливали посиневшие и распухшие маленькие трупы (кадет)».

«Потом вечером моего папу позвали и убили. Я и мама очень плакали. Потом через несколько дней мама заболела и умерла. Я очень плакала».

«У нас сделали обыск и хотели убить мою бабушку, но не убили, а только ранили рукояткой револьвера».

«Матросы озверели и мучили ужасно последних офицеров. Я сам был свидетелем одного расстрела: привели трех офицеров, по всей вероятности, мичманов; одного из них убили наповал, другому какой-то матрос выстрелил в лицо, и этот остался без глаза и умолял добить, но матрос только смеялся и бил прикладом в живот, изредка коля в живот. Третьему распороли живот и мучили, пока он не умер».

«Несколько большевиков избивали офицера чем попало: один бил его штыком, другой ружьем, третий поленом, наконец, офицер упал на землю в изнеможении, и они… разъярившись, как звери при виде крови, начали его топтать ногами».

«Один случай очень ясно мне запомнился: когда перевели чрезвычайную комиссию в другое помещение и мы могли прийти повидаться со своими, после свидания, когда все были уведены, пришли чекисты и стали выволакивать из двора ужасные посинелые трупы и на глазах у всех прохожих разрубать их на части, потом лопатами, как сор, бросать на воз и весь этот мусор людских тел, эти окровавленные куски мяса, отдельные части тела, болтаясь и подпрыгивая, были увезены равнодушными китайцами, как только что собранный сор со двора; впечатление было потрясающее, из телеги сочилась кровь и из дыр досок глядели два застывших глаза отрубленной головы, из другой дыры торчала женская рука и при каждом толчке начинала махать кистью. На дворе после этой операции остались кусочки кожи, кровь, косточки, и все это какая-то женщина очень спокойно, взяв метлу, смела в одну кучу и унесла».

«Из хорошего прошлого ничего не осталось. Досталось за смерть старших братьев, за поругание семьи и родины — одна только месть и любовь к родине, которая не изгладилась за время первого отступления, второго отступления в Крым, бегства из Крыма, и за время трехлетней жизни в Югославии, а наоборот, все растет, растет, растет…»

«Утешаю себя мыслью, что когда-нибудь отомщу за Россию и за Государя, и за русских, и за мать, и за все, что было мне так дорого».

Конечно, здесь можно вспомнить слова французского социалиста М. Кашена, что революция — это достижение прогресса варварскими методами. Но упаси нас господь от всяких революций!

Молодое поколение русского зарубежья было названо «незамеченным поколением», оно было явно иным, что с горечью высказано в стихотворении В. Гальского «Беспутье».