Алан Милн - Загадки Альбиона

• Название: Загадки Альбиона
• Автор: Алан Милн
• Издательство: Журнал «Октябрь» 1999, №1
• Жанр: Короткие истории
• Год: 1999

Опубликовано в журнале: «Октябрь» 1999, № 1

Галерея

---

Мэйбл и я смотрели друг на друга, и каждый раз, когда она мне подмигивала, я переводил взгляд на потолок.

Арт оторвался от анкеты.

— Вы проработали в страховой компании десять лет. Почему вы ушли?

Молодец Арт. Оказывается, он умеет ловить людей врасплох. Вот уж чего никогда за ним не замечал.

Мэйбл пожала плечиками.

— Молодой человек, вы когда-нибудь жили на севере? Совершенно другой мир. Холодный, пасмурный. Я не могла не уехать. Я сказала Гарри… Это мой муж. Он недавно скончался. Боже, упокой его душу. Ну вот, я ему сказала, что мы должны переехать сюда. Мистер Боуэн, вы не представляете, как я люблю солнце. Но вы, верно, никогда не бывали в Крикет — Крик, — прибавила она.

И это было правдой. Не думаю, чтобы Арт даже слышал о Крикет — Крик. У него вдруг сделался такой вид, будто больше всего на свете ему хотелось убежать и спрятаться. А Мэйбл весело кивала ему.

— Мэйбл, — сказал я, — вы должны будете содержать наши бумаги в порядке. Это нетрудно. У нас ведь небольшая контора.

— Вот как?

— Именно. Иногда вам придется печатать на машинке. Вы умеете печатать?

— О Боже, конечно! Хотите проверить?

— Да, да. Прекрасная идея. Сейчас отыщем машинку. Ты идешь, Арт?

— А как же! — усмехнулся он.

Мы вышли из конторы, и Арт шепнул мне:

— Держу пари, у нее не больше десяти слов в минуту.

Оказалось больше девяноста. Каретка летала взад и вперед с такой скоростью, что у Арта заболела шея.

Мэйбл вручила мне три страницы. Я не смог найти ни одной ошибки. Арт изучал каждую страницу так, словно искал отпечатки пальцев.

Мэйбл вернулась в мой кабинет, а Арт и я прошли дальше по коридору и завернули за угол.

— Что ты думаешь? — спросил Арт.

— Она самая лучшая машинистка в этом здании.

На другой день Арт просунул голову в мою дверь.

— Проверил, почему она ушла с предыдущей работы?

— С ней все в порядке. Мы ее берем.

— Вот удивятся тут! — рассмеялся Арт.

За два месяца Мэйбл Джампстоун стала самой популярной личностью во всем здании. В дни рождения коллег она приносила кексы и подавала их во время двенадцатичасового перерыва. Люди, у которых были затруднения, теперь валом валили к ней за советом. Она приходила раньше всех и уходила позже всех. И не пропустила ни одного рабочего дня. Ни одного.

Шесть месяцев спустя Арт неожиданно ввалился в мой кабинет и тяжело плюхнулся на стул. Глаза у него были стеклянные.

— Что с тобой? — спросил я.

— Почтовые переводы, — простонал он.

Мы получали довольно много переводов от наших клиентов и раз в неделю, в пятницу, отвозили их в банк. Была пятница.

— Ну и что, Арт? Давай же, говори!

— Харви отправился в банк. Он звонил десять минут назад. Его ограбили. Ударили по голове. Догадываешься, кто?

— Кто?

— Мэйбл. Мэйбл Джампстоун. Наша маленькая старушка.

— Ты шутишь! Не может быть, Арт.

Он покачал головой.

— Харви сказал, что она сама захотела его сопровождать. А потом вытащила из своей сумочки пистолет и приказала ему убираться. Деньги и машина Харви исчезли без следа.

— Не могу поверить.

— Но это правда. Каждое слово. Что будем делать?

Я щелкнул пальцами.

— Анкета. Идем.

Мы побежали в комнату, где хранились документы, открыли папку с надписью «Сотрудники», но вместо бумаг Мэйбл нашли лишь аккуратно напечатанную записку: «Выхожу в отставку. Искренне ваша, Мэйбл».

Имя тоже было напечатано. Ни подписи, ничего. Мэйбл никогда ничего не писала. Она все печатала на машинке.

Арт умоляюще посмотрел на меня.

— Ты помнишь хоть что-нибудь из ее анкеты?

— Ради Бога, Арт, это было шесть месяцев назад! — Я немного подумал. — Помню только одно…

— Что?

— Она жила в Крикет — Крик. Интересно, такое место существует?

Мы проверили. И не нашли его.

Домой я вернулся поздно. Полицейские нам очень сочувствовали и даже не засмеялись, когда мы сказали, что нашей грабительнице пятьдесят пять лет. Они попросили фотографию или образец подписи.

У нас не было ни того, ни другого…

Я открыл банку с пивом и вошел в комнату.

Мэйбл сидела на кровати и аккуратно раскладывала семьдесят восемь тысяч долларов на две равные кучки.

Я улыбнулся и окликнул ее:

— Мама!

Дороти Л. Сейерс Жемчужное колье

Сэр Септимус Шейл один раз в году (и только один раз в году) умел настоять на своем. Все остальное время он позволял своей молодой жене заполнять дом модной железной мебелью, демонстрирующей законы физики, и авангардистскими художниками и поэтами, отрицающими всякие законы, а также наслаждаться коктейлями, верить в теорию относительности и одеваться так экстравагантно, как ей только угодно. Но Рождество должно было быть Рождеством. В общем, этот простодушный человек в самом деле находил удовольствие в пудинге с изюмом, шутихах и хлопушках и свято верил, что все остальные «в глубине души» любят то же самое.

Поэтому на Рождество он уезжал в свое поместье, расположенное в Эссексе, приказывал слугам завесить кубистские электрические лампы ветками омелы, накупить деликатесов у «Фортнам и Мейсон», повесить чулки у изголовий кроватей из полированного орехового дерева и единственный раз в году убрать все электрические обогреватели, зато положить в камины настоящие поленья, не говоря уж о большом полене, которое издавна принято сжигать в сочельник.

После этого он звал всех домашних и гостей к себе и, до отвала накормив всякой диккенсовщиной, а потом рождественским обедом, заставлял разыгрывать шарады и прочую детскую чепуху, завершая праздник «прятками» в потемках.

Так как сэр Септимус Шейл был очень богатым человеком, то гости радостно ему подыгрывали, а если им этого не хотелось, они предпочитали скрывать свои чувства.

У сэра Септимуса был еще один милый обычай. На каждый день рождения своей единственной дочери, приходившийся на канун Рождества, он дарил Маргарите по жемчужине. Их уже набралось двадцать, и коллекция стала столь значительной, что ее фотографии появились в колонках светской хроники. Жемчужины поражали не столько величиной, сколько чистотой, совершенной формой и почти невесомостью; словом, они были очень дорогие.

На сей раз Маргарите предстояло получить двадцать первую жемчужину, а это, что ни говори, повод для особо пышных торжеств. Сначала все танцевали. Потом произносили речи.

В рождественский вечер самые близкие родственники и друзья приехали есть индейку и играть в игры эпохи королевы Виктории.

Кроме сэра Септимуса, леди Шейл и их дочери, было одиннадцать гостей: брат хозяина дома — Джон Шейл, его жена, сын и дочь, которых звали Генри и Бетти, жених Бетти — честолюбивый молодой парламентарий Освальд Трюгуд, тридцатилетний кузен леди Шейл — принятый во всех домах Джордж Комфри, приглашенная Джорджу в пару Лавиния Прескотт, приглашенная Генри Шейлу в пару Джойс Триветт, дальние родственники хозяйки дома Ричард и Берил Деннисон, которые весело проводили время Бог знает на какие деньги, и лорд Питер Уимси, приглашенный ради Маргариты, но без всяких на то оснований. Были, конечно же, Уильям Норгейт, секретарь сэра Септимуса, и мисс Томкинс, секретарь леди Шейл, без чьих организаторских способностей никакие празднества вообще не состоялись бы.

Обед закончился — нескончаемая череда супа, рыбы, индейки, ростбифа, пудинга, пирога, замороженных фруктов, орехов в сопровождении пяти сортов вина, радостных улыбок сэра Септимуса и саркастических насмешек леди Шейл. Прелестная Маргарита в колье из двадцати одной жемчужины, мягко поблескивавших на ее нежной шейке, отчаянно скучала. Впрочем, все переевшие и перепившие гости втайне мечтали о горизонтальном положении, когда им пришлось тащиться в гостиную и играть в «музыкальные стулья» (мисс Томкинс за роялем), «найти тапок» (вновь под руководством мисс Томкинс), изображать шараду — пантомиму (костюмы мисс Томкинс и мистера Уильяма Норгейта). Задняя гостиная (сэр Септимус обожал старомодные названия) на время стала прелестной уборной, скрытой раздвигающимися дверьми от зрителей, которые ерзали на алюминиевых стульях и царапали каблуками черный стеклянный пол, сверкавший под ярким светом электрических ламп.

Присмотревшись к гостям, Уильям Норгейт предложил леди Шейл перейти к менее подвижным играм, и леди Шейл, как всегда, предложила бридж, но сэр Септимус, как всегда, отверг это предложение.

— Бридж? Чепуха! Чепуха! Ты и так каждый день играешь в бридж. А сегодня Рождество. Надо играть всем вместе. А что если «зверь, овощ, камень»?

Сэр Септимус обожал интеллектуальные игры и довольно умело задавал наводящие вопросы, чтобы помочь играющим угадать, о каком спрятанном предмете идет речь. Немного поспорив, гости сдались, поняв неизбежность очередного этапа развлекательной программы, и сэр Септимус удалился за дверь…