Александр Герасимов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2

• Название: «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2
• Автор: Александр Герасимов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-343-1; 5-86793-344-х

В воспоминаниях начальников Московского охранного отделения П.П. Заварзина и А.П. Мартынова, начальника Петербургского охранного отделения А.В. Герасимова и директора Департамента полиции А.Т. Васильева подробно описана «кухня» российского политического сыска конца XIX — начала XX веков, даны характеристики его ключевых фигур (С.В. Зубатов, Е.П. Медников, М.И. Трусевич, С.П. Белецкий и др.), рассказано об убийствах Плеве, Сипягина, Столыпина, Распутина, о нашумевших делах Гапона, Азефа и др.

Все представленные в сборнике мемуары (за исключением книги Герасимова) впервые публикуются в России, а книга Васильева вообще впервые выходит на русском языке.

В аннотированном именном указателе справки о жандармах подготовлены на основе служебной документации жандармского корпуса.

---

Однако своего торжественного обещания Филиппов сразу же не выполнил и стал давать показание с очевидной целью запутать дело и направить розыск по ложному пути, что вынудило меня прервать его рассказ и уличить во лжи. Филиппов смутился, забегал глазами и, махнув рукой, начал излагать правдиво свои объяснения, сущность которых сводилась к следующему.

В 1905 году во время революционного бунта на броненосце «Потемкин» Филиппов лично убил трех морских офицеров, а затем бежал вместе с другими матросами в Румынию, откуда пробрался во Владивосток, где организовал шайку, безнаказанно совершившую несколько убийств и разбойничьих нападений. Впоследствии, когда двое из его товарищей были арестованы, он счел благоразумным вместе с несколькими членами шайки покинуть Сибирь и, запасшись нелегальными паспортами, переехать в Брянск Орловской губернии. Там он, встретившись с Савельевым, близко сошелся с ним и вошел в его группу. По его словам, Савельев относился к анархической деятельности группы с большим увлечением и неоднократно многоречиво высказывал свои отвлеченные суждения о революционной работе вообще, причем старался внушить членам шайки убеждение, что их предприятия осуществляются соответственно программным задачам анархическою учения. На Филиппова, по его признанию, слова Савельева производили слабое впечатление: ему нужно было «дело» и его материальные результаты, а не отвлеченные программы, смысла которых он так и не усвоил.

Члены группы очень ценили смелость и ловкость Филиппова, и все его уважали, так как до последнего времени из многочисленных преступных предприятий он выходил «сухим», т.е. всегда благополучно ускользал от полиции. По поводу разбойного нападения под Калугою Филиппов с гордостью пояснил, что старуху землевладелицу он придушил лично: «Аж кости хрустнули на шее, так я ее прижал».

На совести Филиппова было одиннадцать им убитых человек.

Сопоставляя показания Филиппова и других с данными, добытыми по обыскам, была установлена главная квартира группы, находившаяся в Брянске у приятеля Филиппова, живущего в маленьком собственном доме на окраине города, где он имел бондарную мастерскую, а жена его занималась огородом, находившимся тут же при доме.

Я тотчас же послал в Брянск четырех опытных филеров, которые должны были, приспособляясь к местным условиям, найти там работу на одном из заводов и постараться поселиться вблизи бондаря, наблюдая за ним после работы и по праздничным дням, посещая также трактир, где бывает бондарь и где, следовательно, могут иметь место интересные для нас встречи. При этом самая ответственная задача была возложена на старшего филера Теленова. Он должен был, изображая беглого из полка солдата, поступить куда-нибудь на поденную работу и, посещая трактир, постараться познакомиться с бондарем Я поставил Теленова в курс всего дела и ознакомил его со связями Филиппова и Савельева, которыми он мог бы заинтересовать бондаря. Затем я указал на то, что «Курносая Таня» до сих пор нами не разыскана, хотя она проживает в Брянске, о чем дал сведения сотрудник «Фельдшер», находящийся теперь в тюрьме в качестве арестованного и имеющий непрерывную связь с содержащимися там анархистами. Кроме того, «Фельдшер» поведал, что анархисты обеспокоены, чтобы «охранка» не обнаружила у бондаря лаборатории и нелегальщины. Вследствие этого Савельев передал освобожденному из тюрьмы вору письмо на имя бондаря. В этом письме условными выражениями рекомендуется «произвести чистку» квартиры и сор выбросить или оставить для удобрения. «Фельдшер» это письмо понимает так: вынести из квартиры нелегальщину, которую или закопать в огороде, или уничтожить.

Теленов вскоре донес мне, что он уже познакомился с бондарем в трактире. Бондарь пьяница и во хмелю разговорчив. Узнав, что Теленов беглый солдат и что он знаком с Филипповым, бондарь, оказавшийся Иваном Ма-ливым, таинственно улыбнулся, но себя не выдал, переведя разговор на другую тему. В тот день, когда Теленов писал полученное мною письмо, Малив забегал в трактир, где встретился с молодой женщиной, передавшей ему синий платок, в который были положены какие-то вещи. Они пошептались и тотчас же разошлись, причем Малив, уходя, на ходу поздоровался с Теленовым, которому все-таки удалось передать женщину в наблюдение нашему филеру. По мнению Теленова, женщина, судя по приметам и вздернутому носу, может быть «Курносой Таней». В заключение Теленов доносил: «Хотя бондарь Малив уверяет, что он постоянный житель Брянска, откуда уже много лет не выезжал, но я этому не верю, так как полагаю, что Малив нелегальный матрос, приехавший с Дальнего Востока. Я полагаю так потому, что однажды, сидя в трактире, Малив случайно обнажил правую руку, на которой я заметил татуировку-дракона, которую обыкновенно себе делают матросы, плавающие в китайских водах. Затем походка бондаря морская, и он сутулится, шляпу носит как моряки — назад и, наконец, когда бондарь курит, то выбрасывает слюну далеко от себя, что привыкают делать куряшие моряки, чтобы не плевать на палубу, а за борт».

После всего изложенного я решил арестовать «Курносую Таню» и Малива с тем, чтобы у последнего оставить засаду в надежде, что к нему может приехать Гуляк. Для ликвидации я командировал в Брянск ротмистра Курдюкова, двух надзирателей и чиновника Дмитриева, ведавшего, как специалист-дрессировщик, находившейся при охранном отделении известной в то время в России полицейской собакой Треф.

Эта собака прославилась рядом дел, по которым она отыскивала по следам запрятанные грабителями в различных скрытых местах похищенные вещи, а иногда и самих преступников. Однако работа с собакой была полезна только на окраинах городов и в сельских местностях, где следы человеческих ног могли довольно долго сохраняться. В городе же ее работа была почти безрезультатна. Треф по внешнему виду представлял собою исключительной чистоты тип доберман-пинчера. Он был очень красив, со своими темно-коричневыми подпалинами на черной шерсти и на ушах, всегда торчащих, причем острая морда с большими круглыми глазами была привлекательна и останавливала на себе общее внимание. С первых же дней дрессировки он обнаружил исключительную понятливость, серьезность и настойчивость в работе при феноменальном чутье. Все эти данные способствовали тому, что на собачьих выставках и на состязаниях Треф получал всегда первые призы, а легенды о его делах облетали без малого всю Россию. Признавал Треф единственно только Дмитриева, из рук которого он только и принимал пищу, или им оставленную, что обыкновенно вырабатывается, чтобы собака не была отравлена. Треф в обхождении был сух и никогда не ласкался. От поры до времени Дмитриев являлся ко мне в кабинет с Трефом, который безмолвно садился, имея передние ноги прямыми, около Дмитриева и только поворотом головы и взглядом показывал, что он интересуется шумом вентилятора или хлопнувшей дверью.

Словом, Треф тоже отправился в Брянск на помощь в розыске спрятанных бондарем предметов, если таковые не будут найдены в доме.

Через три дня отряд возвратился в Москву, куда были доставлены и арестованные в Брянске Малив, оказавшийся, как и предполагал Теленов, военным матросом Куличенко, беглым из Владивостокской тюрьмы, где содержался как привлеченный по делу убийства священника и ограбления церкви, его сожительница (а не жена) — из тех же мест — известная воровка Шесто-ва и «Таня Курносая» — сожительница Филиппова, зарегистрированная в Брянске как проститутка.

Оказалось, что Треф превзошел все ожидания. По прибытии в Брянск наш отряд при содействии местной полиции произвел обыски у Малива и «Тани Курносой». Их арестовали, хотя абсолютно ничего компрометирующего их обнаружено не было. Арестованных препроводили в полицейский участок, где они и содержались порознь. На следующий день утром ротмистр Курдюков вызвал Дмитриева, объяснил, что, вероятно, в огороде закопаны вещи, принадлежащие группе. В огород привели Маливу. Треф обнюхал ее и пошел в огород, ища ее следов. За Трефом шел Дмитриев, который, между прочим, ограждал огород во время обыска, чтобы туда не проник со своими следами посторонний человек. Треф начал внимательно обнюхивать землю и ходил по дорожкам и между растениями около двух часов и затем, подойдя к дверям дома, спокойно сел. Все это было дважды повторено, и столь же безрезультатно. Тогда Дмитриев объяснил, что Малива всегда работала в огороде и Треф обошел весь огород, где, естественно, мог найти только ее следы. Пришел Теленов, на которого с нескрываемою яростью посмотрела Малива и разразилась руганью и проклятиями. Теленов вспомнил, что в последнее посещение Маливым трактира у него на руках были заметны следы земли, следовательно, именно он, Малив, мог закопать вещи. Привезли бондаря. Треф обнюхал его и уверенно пошел вдоль забора огорода, остановился и возвратился тем же путем назад. Дмитриев все-таки не удовлетворился этим и повел Трефа обнюхивать в квартире бондаря и в его мастерской вещи и тряпье. Затем Треф вновь обнюхал Малива и направился, как в первый раз, вдоль забора, но на том месте, где он тогда остановился, начал сильно скрести землю и лаять. Когда же к нему пытался подойти ротмистр Курдюков, то он так яростно на него бросился, что Дмитриев, вздрогнув, крикнул: «Господин ротмистр, осторожно!» — и подошел к Трефу, который начал махать обрезанным своим хвостом и «подавать голос», т.е. лаять. На этом месте, под кустом крыжовника, начали копать и там обнаружили закопанный бочонок, накрытый куском старого одеяла, другая часть которого находилась среди тряпок в квартире. В бочке оказались: пробирки для серной кислоты, серная кислота, цинковые листы, один цилиндр, порох, крупная дробь, т.е. все необходимое для приготовления примитивных, но смертоносных бомб, затем письма и заметки, принадлежащие Гуляку, которые были завернуты в синий платок, переданный перед тем Таней Маливу, и 200 экземпляров журнала «Буревестник»{15}. На дне бочки оказалась папка с документами Малива и его фотографиями. На одной из них были изображены матрос и женщина, причем на карточке было напечатано: «Владивосток Фотография Экспресс». Присмотревшись внимательно, без труда можно было распознать в снятых на карточке Малива и его сожительницу; там же находились и паспорта на имя Шестовой и Куличенко.