Александр Герасимов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2

• Название: «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 2
• Автор: Александр Герасимов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-343-1; 5-86793-344-х

В воспоминаниях начальников Московского охранного отделения П.П. Заварзина и А.П. Мартынова, начальника Петербургского охранного отделения А.В. Герасимова и директора Департамента полиции А.Т. Васильева подробно описана «кухня» российского политического сыска конца XIX — начала XX веков, даны характеристики его ключевых фигур (С.В. Зубатов, Е.П. Медников, М.И. Трусевич, С.П. Белецкий и др.), рассказано об убийствах Плеве, Сипягина, Столыпина, Распутина, о нашумевших делах Гапона, Азефа и др.

Все представленные в сборнике мемуары (за исключением книги Герасимова) впервые публикуются в России, а книга Васильева вообще впервые выходит на русском языке.

В аннотированном именном указателе справки о жандармах подготовлены на основе служебной документации жандармского корпуса.

---

Оба они интересные сотрудники, подумал я, но их развитие недостаточно, чтобы пойти далеко в розыскном деле. Расставаясь с ними, я предрешил их разлучить и прибавить им содержание, так как всегда считал несправедливым положение, когда идейные сотрудники получают менее тех, кого приходилось покупать как людей, поступивших в розыск исключительно из-за материальных побуждений.

Видно было, что Левендаль учил их добросовестно. Они не торопясь надели пальто и шапки, внимательно осмотрелись, чтобы ничего своего не забыть, и начали прощаться. Левендаль прошел вперед, отворил дверь и, не показываясь на улицу, осмотрелся по сторонам; видя, что вблизи никого нет, выпустил сотрудников порознь Они тотчас же перешли на другую сторону улицы и скрылись в темноте.

Нам оставалось ждать еще час до прихода следующего сотрудника, когда можно было познакомиться с заведующим квартирой. Левендаль позвал Ивана Онуфриевича Головина и сказал, что Головин писец нашей канцелярии, ранее служил филером в Петербургском охранном отделении. Там, заболев, назначен к нам на юг для поправления здоровья, с указанием его беречь. Вошел человек лет сорока, среднего роста, шатен, с большой шевелюрой, небольшими усами, без бороды. Мы уселись и начали беседовать. Оказалось, что он много видел на своем веку, наблюдая в свое время за видными революционерами: Савинковым, Гершуни, Засулич, Лениным и другими. Теперь он ходит на «работу в город», как он выражался, редко, преимущественно для выяснения лиц и «разговоров» с дворниками и обывателями.

— Головин любит переодеваться и изображать Лекока{8}, — сказал Левендаль, — и хотя это у нас, в политическом розыске, рекомендуется только в исключительных случаях, тем не менее такая работа иногда полезна.

Головин проводил нас в смежную комнату, где в открытом шкафу висела различная одежда: обмундирование жандарма, полицейского, почтальона, железнодорожника, местного крестьянина, рабочего, торговца и лохмотья нищего. В сундуке имелись костыли и маленькая платформа на колесиках, на которую усаживался Головин, изображая безногого бедняка. Наконец, в коробке было несколько тщательно разглаженных париков и бород.

— Жена моя, Марья Капитоновна, — сказал Головин, — подчас одевается торговкой и с корзиной овощей или каких-либо пустяков ходите черного хода на квартиры и заводит знакомства с прислугой интересующих нас лиц.

Впоследствии мне пришлось убедиться, что Головин был сыщиком-фа-натиком, предприимчивым и опытным знатоком своей профессии. Он принадлежал к разряду тех людей, которые делают все хорошо, обдуманно и законченно, но которых утомляет однообразная, будничная работа. Я настолько ценил его, что позднее перевел его вслед за собою в Варшаву, а затем и в Москву, где его и его жены деятельность была шире и где они работали уже с помощниками.

К слову сказать, что социалисты-революционеры, выслеживая лиц, которых они собирались убивать, пользовались широко переодеванием: извозчиками, торговцами папирос и газет, железнодорожными служащими, офицерами и т.д., словом, так, чтобы меньше обращать на себя внимание наблюдения с нашей стороны. Так они выслеживали министров Плеве, Дурново и Столыпина, адмирала Дубасова, Великого князя Сергея Александровича и других, причем такой слежке особое значение придавал террорист Савинков — писатель-революционер и видная персона в рядах Временного правительства. Перейдя в лагерь большевиков, он вынужден был лишить себя жизни, как отверженный старой средой и не принятый новой.

Пока мы беседовали с Головиным, вошел третий сотрудник, по псевдониму «Солдат». Он пришел с опозданием. Маленького роста, брюнет лет 25, одет с претензией на элегантность, в золотом пенсне. Манерно раскланявшись, он уселся развалившись и заявил, что он был социал демократом и имеет большие связи в еврейской социалистической среде и связал розыскную работу Кишинева с Одессой. С первых же фраз чувствовалось, что не Левендаль руководит им, а наоборот, что недопустимо и влечет обыкновенно за собою крупные осложнения, до провокации включительно. Притом оказалось, что «Солдат» легального заработка не имеет и черпает средства к жизни исключительно из охранного отделения, не маскируя получение денег каким-либо показным занятием.

— Нагл, ленив, скрытен и самонадеян, — сказал я Левендалю после ухода «Солдата», но должен был добавить, что безусловно полезен, хотя может «провалиться», если его заподозрят в источнике его средств к существованию.

— Да, деньги он любит, — ответил Левендаль.

Оказалось, что он был в тюрьме, когда заявил, что желает работать в охранном отделении, но тут же потребовал указать, сколько ему будут платить.

— Он знает себе цену и меня эксплуатирует, — заметил Левендаль, подтверждая вполне этим правильность моего первого впечатления о ненормальности отношений между ним и «Солдатом».

Наконец пришел и четвертый сотрудник, работавший под псевдонимом «Малый». Грязный, молчаливый ремесленник-слесарь, уже с проседью Многосемейный, нуждающийся еврей, не стесняемый никакой моралью. Он случайно вошел в связь с анархистами, но, взвесив, что, с одной стороны, это может повлечь за собою ответственность, с другой же, что на этом деле можно подработать, он пошел в полицейский участок, откуда пристав направил его в охранное отделение. Неразговорчивый, растягивающий сведения на несколько свиданий, он был малополезным и трудным человеком. Этот тип часто встречается в рядах сотрудников «низов».

Для свиданий квартира была удобной, с двумя выходами, но несколько отдалена от отделения, что затрудняло быстрое с ней общение в случае поступления экстренных сведений. Час ночи. Мы вышли, и нас охватила сырая, темная ночь, а Яковлев продолжал находиться на улице, оберегая нас.

На другой день мы пошли в «сборную», где в десять часов вечера собирались филеры. Их оказалось двенадцать человек, уже втянутых в работу слежки, все люди развитые, здоровые и бодрые, как то требовалось инструкцией.

Крупные охранные отделения, как Петербургское, Московское и Варшавское, представляли собою учреждения с гораздо большим составом служащих в канцелярии, в филерской команде и пр. В них было, естественно, и большее число секретных сотрудников, так называемых «агентов внутреннего наблюдения», причем некоторые из них освещали верхи партий, как революционных, так и оппозиционных. Было также по несколько конспиративных квартир, но в основании те же отделы, о которых говорилось выше. Кроме того, при этих отделениях были и собственные конные дворы, которые наряжали для наблюдения извозчиков, причем кучер, очевидно, был филером Затем там же были команды так называемых надзирателей, которые занимались исключительно выяснением наблюдаемых путем бесед с дворниками, обывателями, осмотром домовых книг и пр.

Итак, отделение было принято, и мне с первых же шагов пришлось озаботиться приобретением более интеллигентной агентуры для освещения надлежащим образом местного общества, в смысле уяснения существовавших в нем оппозиционных, революционных и юдофобских течений. Только эта мера могла оградить меня от повторения судьбы моего предшественника, который, слишком сосредоточившись на освещении низов революционных партий, оказался неосведомленным в подготовлявшемся кишиневском погроме.

Через несколько дней по моем окончательном вступлении в заведование отделением ко мне явился сотрудник «Белый» и сообщил, что у «эсеров» (социалистов-революционеров) состоялось собрание, на котором обсуждался вопрос о создании партийных ячеек в промыслах и на заводах Тогда же некий «Михаил» поставил вопрос, «скоро ли у нас будет литература и прокламации?». «Михаил» высокого роста, брюнет, лет 30, прихрамывающий на левую ногу. Ответил ему «Николай», маленького роста, лет 25, блондин, в очках: «Все своевременно будет! — И тут же добавил: — Кстати, Михаил, мне надо с вами встретиться, заходите туда». Фамилий этих лиц «Белый» не знал, но слышал, что «Михаил» служит приказчиком в галантерейной лавке на Александровской улице, против собора. В тот же вечер филеры взяли в наблюдение приказчика галантерейной лавки, похожего по приметам, данным сотрудником «Белым», и, давши ему свою кличку «Хромой», проследили его до дома № 17 по Немецкой улице. Утром «Хромой» пошел в упомянутую лавку, и таким образом отделение установило, что в наблюдении под филерской кличкой «Хромой» находится революционер «Михаил».

Наблюдение продолжалось, и через два дня «Хромого» «проводили» из магазина на Буюканскую улицу, по которой он стал терпеливо прохаживаться, пока, наконец, к нему не подошел маленький блондин в очках. Последнему филеры дали кличку «Карлик»; оба пошли вместе, соблюдая все свойственные революционерам предосторожности чтобы убедиться, что за ними не следят «шпики», как на революционном жаргоне назывались филеры. Не заметив ничего подозрительного, «Хромой» и «Карлик» вошли в дом № 30 по той же улице. Там, очевидно, была квартира «Карлика», так как он более из этого дома не выходил, тогда как «Хромой» вышел приблизительно через час и отправился к себе домой. Таким образом, квартиры обоих революционеров были выяснены, и дальнейшее наблюдение позволило установить ряд лиц, находившихся в сношениях как с «Хромым», оказавшимся Левиным, так и с «Карликом», который оказался Николаем Петровичем Шащеком. Тогда же были выяснены фамилии и других наблюдаемых лиц. Сотрудник «Белый» заболел, и потому, что делалось в группе, мы не знали, но через несколько дней филеры «проводили» «Карлика» на Соборную плошадь и издали наблюдали за его встречей с неизвестным лицом, беседа с которым продлилась около трех часов Наконец они отправились по конке (трамваю) на вокзал и взяли там, очевидно, ранее сданные на хранение два чемодана, один легкий, другой же тяжелый. Взяв извозчика, они поехали на Буюканскую улицу № 30, куда Шащек внес тяжелый чемодан, в то время как его спутник, прозванный филерами «Приезжий», ждал его на извозчике. Шащек скоро вышел и поехал вместе с «Приезжим» в гостиницу по Михайловской улице.