Борис Акунин - Любовь к истории (сетевая версия) ч.2

• Название: Любовь к истории (сетевая версия) ч.2
• Автор: Борис Акунин
• Жанр: Публицистика

«Любовь к истории» — это сборник исторических миниатюр, написанных Борисом Акуниным (Григорием Чхартишвили) для его авторского блога.

---

Голосовалки с нажатием на кнопочки в этот раз не будет. Пишите в комментах свою формулировку (желательно четкую и лаконичную) и, пожалуйста, ставьте впереди +, если считаете черту хорошей и! если считаете качество плохим. То есть попробуйте выделить два параметра: что в нас самое хорошее и что самое плохое.

Пример правильного оформления:

+ Всемирная отзывчивость русской души

! Напускная грубоватость, за которой таится неподдельное хамство

Через неделю посчитаем и поглядим, что такое «русскость» с нашей коллективной точки зрения.

«Номинации», выдвинутые в дискуссионных ветвях, при подсчете учитываться не будут — их трудно выловить.

Надеюсь, мы не переругаемся, как это обычно происходит при подобных обсуждениях.

На всякий случай предупреждаю: модератор стоит с шашкой наголо и будет с ходу рубить всякого, кто сорвется на оскорбительный тон — неважно, под каким национальным флагом.

Русские о «русскости»: итоги

Оказалось, что национальным самовосхвалением члены Благородного Собрания не грешат. Отрицательных качеств русского национального характера (далее РНХ) в ходе дискуссии было выявлено гораздо больше, чем положительных, и обсуждались они явно охотнее. В связи с чем с ходу прибавлю от себя одну редко упоминавшуюся, но очевидную черту: мазохизм (если считать ее чем-то плохим) или самокритичность (если ей радоваться).

А собирательный Русский в нашем совместном представлении получился существом довольно любопытным. Описываю его пока безоценочно — просто на основании частоты упоминания тех или иных особенностей.

Итак, за что же мы себя любим (уважаем, ценим, одобряем)?

Во-первых, за отзывчивость, сердобольность, открытость, эмпатию, сострадательность — в общем, за душевность.

Во-вторых, за «дум высокое стремленье», оно же «духовность», «незаземленность» — та самая особенность, о которой говорил Френсис Грин.

В-третьих, за широту души (она же щедрость, она же размах).

Как ни удивительно, это всё. Прочие достоинства упоминались реже и через «семипроцентный барьер» не проходят.

Разнообразнее и увлеченнее выискивались недостатки РНХ.

С огромным отрывом лидируют лень и близкие к этой категории понятия: безынициативность, обломовщина, раздолбайство, безалаберность, пассивность. Сюда же я присоединил бы и часто фигурировавшие безответственность с необязательностью. Предлагаю обозвать всё это безобразие научным терминомпофигизм. Не будет преувеличением сказать, что в «теневом парламенте» национальной души эта фракция обладает просто-таки конституционным большинством.

На втором месте — хамство (грубость, неуважение к личности) и дефицит чувства собственного достоинства.

На третьем — постимперский синдром (к этой же группе я отношу часто поминавшиеся ксенофобию и шовинизм).

На четвертом — внутренняя несвобода (трепет перед начальством, упование на «доброго царя», политическая боязливость и прочее).

А еще мы осуждаем себя за неряшливость, за привычку сваливать вину на других, за пьянство и за косность — но это уже на уровне мелких досадностей.

Это суммарное изображение вряд ли можно назвать фотографическим портретом, и я вовсе не уверен, что именно таковым РНХ является в действительности. Но это автошарж, нарисованный коллективным сознанием — по-моему, тоже интересно.

Попытаемся для наглядности представить себе реального человека (литературный персонаж?), который обладал бы полным набором вышеприведенных характеристик. Душевный и высокодуховный раздолбай, плохо воспитанный и робеющий начальства, но зато способный на большие поступки и считающий, что он — молодец среди овец. Что-то у меня не хватает начитанности. Кто бы это мог быть? Подскажете?

Гораздо проще разделить Русского Человека на двух персонажей, один из которых членам Благородного Собрания симпатичен, а второй отвратителен.

«Есть две национальные культуры в каждой национальной культуре» © В.И.Ленин

Наш русский «доктор Джекилл» — не человек, а мечта: умом устремлен к звездам, душой — к людям, да еще великодушен и немелочен. С примерами хоть из литературы, хоть из жизни проблем у вас, я думаю, не возникнет. Кто из соотечественников, по-вашему, именно таков?

Наш русский «мистер Хайд» — пьяноватая и безответственная скотина, трусящая начальства и попеременно одолеваемая то комлексом неполноценности, то комплексом превосходства. За конкретными примерами, увы, тоже далеко ходить не придется, правда? Но в комментах прошу их не приводить — скучно.

Вот и получается, что наша дискуссия не столь бессмысленна, как сочли некоторые из ее участников. По крайней мере, мы выяснили, с какими качествами в себе нам нужно бороться, а какие стимулировать. Уже немало.

В заключение изложу свой собственный взгляд на предмет. Не хотел делать этого до начала обсуждения, чтоб оно не зациклилось на правильности/неправильности моего частного мнения.

Сущностно я согласен с теми, кто написал, что всякая прононсированная характеристика является одновременно и достоинством, и недостатком.

Если бы мне пришлось выделить одну-единственную, главную и, так сказать, типообразующую черту «русскости», я бы назвал крайнюю размытость чувства меры. Стереотипизированный русский человек не знает меры ни в хорошем, ни в плохом.

Вероятно, исторически это объясняется географическими просторами, отсутствием границы (то есть меры) с восточной стороны: катись себе куда глаза глядят — хоть 500 лет, пока не упрешься в Тихий океан.

Или, может быть, причина в православии — наименее приземленной и наименее дисциплинирующей разновидности христианства (это частное суждение автора, которое он никому не навязывает и на истинности которого не настаивает — короче говоря, IMMHO, где второе М означает “most”).

Возможно также, что неоформленность наших экзистенциальных контуров обусловлена постоянным и бесконтрольным давлением государства на население. На длительное ограничение свободы психика обычно реагирует взрывным образом: периоды подавленности, сжатия сменяются пружинообразным расширением. Переход от рабской покорности к пугачевщине случается в один миг.

Русскому национальному характеру всегда всего мало, у нас есть серьезная проблема с поиском золотой середины. Чаще всего это плохо; иногда — в периоды крайнего общенационального напряжения — эта характеристика оказывалась спасительной.

Еще хочу заметить, что отсутствие чувства меры не является чертой уникальной. На свете есть и другие народы, страдающие (или облагодетельствованные — зависит от точки зрения) этим качеством.

А впрочем тут тема для отдельного поста.

Голосование: «Талант и ответственность»

22 апреля, 2011

Не знаю, случается ли такое в нормальных семьях, но в нашей бывает, и нередко, что мы с женой разругиваемся в дым из-за какого-нибудь отвлеченного, абсолютного абстрактного предмета (видимо Френсис Грин все-таки прав). Одна из тем возникает вновь и вновь, причем переубедить друг друга мы никак не можем. Поэтому я решил обратиться за поддержкой к вам, дорогие читатели блога, чтобы вы все как один встали под мое знамя нерушимой стеной, обороной стальной.

Этот неразрешимый спор возникал у нас из-за разных персон, в последние годы нередко из-за Никиты Михалкова, вернее его шумных общественно-политических демаршей, которые нам обоим одинаково не нравятся, но по-разному влияют на наше отношение к этому талантливому режиссеру.

Излагаю позиции противоборствующих сторон.

Первая: Если человек избран судьбой (можно — Богом) и наделен Даром, это возлагает на него особую ответственность за поступки. Спрос с талантливого человека должен быть строже, чем с человека заурядного. Кому много дано, с того много и спросится.

Вторая: Талантливый человек подарил всем, в том числе лично мне, свое искусство. Если взять того же Михалкова, я всегда буду ему благодарен за фильмы, которые он снимал в семидесятые и отчасти восьмидесятые годы. Эти картины стали частью меня, и далеко не худшей. Почему же я должен к такому человеку, даже если он совершает поступки, с моей точки зрения недостойные, относиться строже, чем к какому-нибудь паршивцу, которому я ничем не обязан? Разве это не вопиющая неблагодарность? С кем следует согласиться — с Пушкиным, который великодушно сказал про сославшего его Александра: «Простим ему неправые гоненья. Он взял Париж, он основал Лицей» — или с пушкинским Сальери, причитавшим: где ж правота, когда священный дар достается всяким редискам?