Рудольф Риббентроп - Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»

• Название: Мой отец Иоахим фон Риббентроп. «Никогда против России!»
• Автор: Рудольф Риббентроп
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-9955-0802-1

«Настоящее издание моей книги на русском языке я хочу посвятить русским солдатам, живым и мертвым, жертвовавшим жизнью за свою страну, что у всех народов и во все времена считалось высшим проявлением благородства!»

Рудольф фон Риббентроп

Автор этой книги был не только сыном министра иностранных дел Третьего Рейха, подписавшего знаменитый пакт Молотова — Риббентрропа, — но и одним из лучших танковых асов Панцерваффе. Как и дети советского руководства, во время войны Рудольф фон Риббентроп не прятался в тылу — пять раз раненный на фронте, он заслужил Железный Крест I класса, Рыцарский Крест и Германский Крест в золоте, участвовал в контрударе на Харьков, ставшем последней победой Вермахта на Восточном фронте, в легендарном танковом сражении под Прохоровкой и контрнаступлении в Арденнах.

Но эта книга — больше, чем фронтовые мемуары. Как сын своего отца, Рудольф фон Риббентроп имел допуск за кулисы Большой политики, был лично представлен фюреру и осведомлен о подоплеке ключевых событий — таких, как Мюнхенский сговор, пакт Молотова — Риббентропа, «роковое решение» Гитлера напасть на СССР и тайная роль США в разжигании Мировой войны. Он на собственном горьком опыте убедился, каково это — воевать на «бескрайних просторах России», как дорого обошлась немцам «фатальная недооценка российской военной мощи» и насколько прав был его дед, который перед смертью 1 января 1941 года повторял завет Бисмарка: «НИКОГДА ПРОТИВ РОССИИ!»

---

После заключения морского соглашения отец планировал продолжать на этой основе, он думал о воздушном пакте. Также и в желаемом воздушном пакте можно распознать немецкую концепцию и готовность считаться с британской потребностью в безопасности, а с ней автоматически также и с французской. Развитие авиационной техники делало островное государство уязвимым не только с моря, но и с воздуха. Возможные опасения Великобритании перед воздушной угрозой со стороны Германии, континентальной державы, необходимо было рассеять, как это уже удалось в отношении к морю. Эрхард Мильх[105] по поручению Гитлера ознакомил англичан в 1936 году с умеренным планированием немецкого воздушного вооружения, так как Черчилль уже в это время стращал призраком внезапного немецкого воздушного налета на Лондон[106]. Данные, предоставленные Мильхом, были подтверждены англичанами после войны по захваченным немецким документам.

Встреча Гитлера с главой британского правительства Болдуином напрашивалась в качестве следующего шага. Отец, исходя из морского соглашения, рассчитывал приобрести через него дальнейшие импульсы для своих усилий по достижению фундаментального германо-английского соглашения. Гитлер с таким предложением «сразу бы согласился», как пишет отец, продолжая:

«Болдуина, однако, было сложно расположить в пользу этой идеи. Я пользовался поддержкой всех своих английских друзей, чтобы осуществить эту встречу. Мистер Болдуин колебался. Тогда Гитлер предложил встречу на корабле в Северном море и даже объявил о своей готовности прилететь к английскому премьер-министру в Чекерс. Мне передавали, мистер Болдуин был бы не против, но он медлителен в принятии решений. И тут я услыхал о заявлении Болдуина: он должен сперва переговорить с «Ваном», подразумевался Ванситтарт. Меня это озаботило: я не ожидал от Ванситтарта положительного ответа. В конце концов Болдуин распорядился сообщить мне через своего друга, мистера Т. Дж. Джонса, что такая встреча требует «еще больше времени на подготовку» — практически отказ. Несколько позже я слышал, Болдуин якобы выразился, он не знает, «как говорить с диктаторами»[107].

Отказ Болдуина встретиться с Гитлером явился для отца, как и для Гитлера не только разочарованием, но, прежде всего, опять-таки симптомом. Мне остается только подытожить: попытки рейхсканцлера обсудить с главами правительств Великобритании и Франции возможности общего соглашения не были приняты ни французским, ни британским главами правительств. Отец:

«Как и другое немецкое правительство до него, Третий рейх также стоял перед бесспорным фактом, что добиться ревизии посредством мирных переговоров с государствами Лиги Наций совершенно невозможно. Поэтому Германия и покинула Женеву, вступив на путь прямых переговоров с великими державами, прежде всего с Англией и Францией. Морское соглашение было единственным соглашением, где ревизия Версальского договора была достигнута путем дружеских переговоров, по крайней мере, с одной великой державой. К сожалению, оно так и осталось исключением. (…) Я неоднократно слышал в это время, что со стороны английской профессиональной дипломатии под руководством сэра Роберта Ванситтарта оказывалось сильное давление на британский кабинет, с тем чтобы исключить любое развитие в сторону свободных переговоров вне версальской системы»[108].

Отказ Болдуина переговорить с Гитлером явился, возможно, сигналом, предупреждающим, что английская политика рано или поздно может вернуться к той линии, которую она проводила перед Первой мировой войной, следовательно, занять непроницаемую и, в конечном итоге, антигерманскую позицию. Немецкая политика связала себя, со своей стороны, с «западным соглашением». Гитлер еще в 1933 году отклонил идею выбора русской опции в беседе с немецким послом в Москве, Рудольфом Надольны, советовавшим правительству рейха этот путь в составленном им меморандуме и говорившим с Гитлером по этому поводу. СССР был снова включен в европейскую игру благодаря Франции.

Франко-русский пакт 1935 года, ратифицированный весной 1936-го, представлял собой фактически военный союз, направленный односторонне против рейха. Военный союз между Францией и Советским Союзом означал при включении «авианосца» Чехословакии серьезную военную угрозу рейху. Важные промышленные районы Центральной и Восточной Германии оказывались в сфере досягаемости военно-воздушных сил противника с территории Чехословакии, в то время как западные промышленные районы вследствие полной демилитаризации зоны до 50 км к востоку от Рейна являлись открытыми и беззащитными перед любой франко-бельгийской оккупацией. Долгом и правом любого немецкого правительства в сложившемся положении являлось осуществлять политическое планирование, основываясь на этих фактах. Сверх того, включение Советского Союза было настоящей культурной изменой. Это осознавали и ответственные лица в Париже. Эррио сравнил союз с СССР ни много ни мало как с турецкой политикой короля Франца I, объединившегося с турками против христианских Габсбургов[109].

Положение Германского рейха являлось, даже если бы немецкое перевооружение зашло существенно дальше, чем это могло случиться в короткое время, безусловно еще более угрожающим, чем в начале Первой мировой войны. Система пактов, сформированная Францией — так называемая «Малая Антанта» (Польша, Чехословакия, Югославия, Румыния, Бельгия), — окружала рейх, превратившись с включением Советского Союза в мощную угрозу. Все усилия, направленные на заключение основополагающего договора с Великобританией, оставались после подписания морского соглашения бесплодными. По отношению к установке президента Соединенных Штатов Рузвельта насчет Германии с немецкой стороны не стоило предаваться иллюзиям. Уже в ноябре 1933 года США, как упоминалось выше, пошли на дипломатическое признание Советского Союза, от которого они отказывались 16 лет. Признание Советского Союза следовало рассматривать в качестве первого сигнала, так как для последовательно антисоветской политики Германии оно уже в это время не представляло позитивного момента. Для Запада большевистская опасность была далеко, много дальше, чем для Германии, поэтому ее недооценивали, полагая, что обязаны видеть большую, чем в советской империи, опасность во вновь окрепшей Германии. Этой империи нужно было придвинуться на тысячу километров, прежде чем была признана польза Германии для обороны от нее.

К этому времени, однако, то есть в конце 1935-го — начале 1936 года, значение Германского рейха в качестве политического фактора власти нельзя было оценить высоко: восток рейха поделен пополам коридором, запад до 50 км на восток от Рейна полностью демилитаризован, иными словами, полностью открыт любой западной военной инициативе. Тем самым большая часть немецкого промышленного потенциала подвергалась угрозе захвата. Немецкое правительство не было хозяином в собственном доме. Даже видимости надежды изменить это состояние путем переговоров после заключения франко-русского военного пакта не имелось. Если правительство рейха желало вновь обрести полную свободу действий, став вместе с тем интересным для других государств в качестве партнера, оно могло это сделать только по собственной инициативе — и все же немецкая сторона продолжала удерживать в поле зрения Великобританию как идеального партнера. От французского правительства, находившегося под сильным влиянием левых партий (включая коммунистов) и заключившего односторонне направленный против рейха военный пакт с Советским Союзом, нельзя было ожидать ни малейшего шага навстречу в вопросе об изменении статуса Рейнской области в смысле восстановления нормального положения вещей, то есть неограниченного суверенитета немецкого правительства.

Отец пишет об этой фазе немецкой внешней политики, завершившейся восстановлением неограниченных суверенных прав правительства рейха в так называемой «демилитаризованной зоне» Рейнской области:

«Как для Адольфа Гитлера, так и для меня представлялось несомненным: если военный суверенитет в Рейнской области должен был быть восстановлен — и после заключения франко-советского союза Гитлер придерживался этой точки зрения, — то на пути переговоров он являлся недостижимым. Наоборот, существовала опасность, что в случае долгих дискуссий по проблеме может возникнуть чрезвычайная ситуация, которая скорей бы привела к настоящему кризису и конфликту, чем если бы заграница была поставлена перед fait accompli. Таковы были размышления, занимавшие нас тогда и окончательно побудившие Адольфа Гитлера предпринять этот шаг»[110].

Франко-советский пакт о взаимопомощи, подписанный уже 2 мая 1935 года, был ратифицирован французской стороной 27 февраля 1936 года. Непосредственно вслед за этим был заключен военный пакт между Францией и Чехословакией, в свою очередь, дополненный договором между Советским Союзом и Чехословакией, чье вступление в силу, однако, ставилось интересным образом в зависимость от действий Франции.