Александр Мартынов - «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1

• Название: «Охранка». Воспоминания руководителей охранных отделений. Том 1
• Автор: Александр Мартынов
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2004
• ISBN: 5-86793-342-3; 5-86793-344-х

В воспоминаниях начальников Московского охранного отделения П.П. Заварзина и А.П. Мартынова, начальника Петербургского охранного отделения А.В. Герасимова и директора Департамента полиции А.Т. Васильева подробно описана «кухня» российского политического сыска конца XIX — начала XX веков, даны характеристики его ключевых фигур (С.В. Зубатов, Е.П. Медников, М.И. Трусевич, С.П. Белецкий и др.), рассказано об убийствах Плеве, Сипягина, Столыпина, Распутина, о нашумевших делах Гапона, Азефа и др.

Все представленные в сборнике мемуары (за исключением книги Герасимова) впервые публикуются в России, а книга Васильева вообще впервые выходит на русском языке.

В аннотированном именном указателе справки о жандармах подготовлены на основе служебной документации жандармского корпуса.

---

Представившись полковнику, я объяснил прежде всего причину моего появления в штатском костюме условиями конспирации, которую я решил не нарушать. По приглашению начальника управления я сел у его письменного стола. Предо мной был высокий, плотный, как говорится, кряжистый мужчина, с сильно поседевшими волосами и довольно полным лицом, несколько напоминавшим известные портреты Петра Великого, но с добавлением чего-то совиного, не то в глазах, не то в общих чертах физиономии. Очень неприветливо, без тени улыбки, которая как будто была неуместна на этом казённом лице, полковник смотрел на меня выжидательно.

Я рассказал полковнику всю мою прежнюю службу. Не скрывая иронии, полковник задал мне вопрос: «Значит, вы не знаете розыскной службы? Как же вы будете исполнять порученное вам дело?» На это я, с возможно большей почтительностью, ответил, что надеюсь найти в нём, как опытном, прошедшем долгую жандармскую службу человеке, доброго советника и что я намерен посвятить себя всецело делу службы. «Кроме того, — добавил я, — директор Департамента полиции нашёл, зная меня лично по предыдущей службе, что я буду вполне подходящим лицом для исполнения возложенных на меня обязанностей».

Продолжая сохранять на лице выражение сомнения, Померанцев перешёл к установленным им с моим предшественником условиям наших взаимоотношений по служебным вопросам. Я, конечно, подтвердил, что всё выработанное условиями и характером службы будет мною выполнено в согласии с установившейся формой этих взаимоотношений.

Полковник, усвоив себе, что я являюсь новичком в деле розыска, даже повеселел, решив, по-видимому, что он окрутит «молокососа» по рукам и ногам, доказав на практике вздорность новой затеи с охранным отделением. После обычных расспросов о том, где и как я устроился в городе и буду ли присутствовать на проводах ротмистра Фёдорова, моя первая встреча с начальником управления закончилась.

Никакого обнадёживающего впечатления из этой встречи я не вынес, хотя в то время, очевидно по молодости лет, ещё сохранял надежду на то, что, внеся в наши взаимоотношения искренность и чистосердечность, я смогу впоследствии заставить начальника управления «примириться» со мной и сумею устранить возможные шероховатости в нашей совместной работе. Очень скоро я убедился в полной нереальности моих надежд.

Откланявшись, я пошёл в канцелярию управления, где со всех сторон на меня устремились любопытствующие взгляды унтер-офицеров и писцов, узнавших уже, очевидно, обо мне от старика унтер-офицера. Отпустив своего провожатого, я передал ему моё намерение прийти в канцелярию после того, как закончу обед в гостинице, и просил собрать к этому времени тех служащих, которые будут свободны от нарядов.

Когда я часа через два входил в канцелярию охранного отделения, там собралось уже несколько служащих. Письмоводитель Попов представил их мне. Оказалось, что штат отделения был немногочислен. Для нужд самой канцелярии отделения кроме письмоводителя были в наличности три писца; для несения службы наружного наблюдения было около 20 филеров; для связи с местной администрацией, полицией и для выполнения формальных или иногда конспиративных поручений были два полицейских надзирателя. Все служащие не носили, конечно, никакой формы и все числились полицейскими надзирателями Московского полицейского резерва[99], что было установлено в видах пенсионных и иных служебных условий. Этим и ограничивался весь штат Саратовского охранного отделения в то время, когда я принял должность его начальника. С этим штатом я и работал.

По истечении некоторого времени я стал разбираться в «удельном весе» каждого из служащих Саратовского охранного отделения. Одним из курьёзов было сделанное мною вскоре открытие, что числившийся в отделении письмоводитель — тот самый, встречавший меня на вокзале А.Б. Попов, — никакого отношения к письмоводству не имел, канцелярией не заведовал и течения дел в отделении касался мало. Его отстранение от прямых обязанностей «по должности» произошло, вероятно, по мере того, как мои предшественники убеждались в полной его неспособности заведовать какой-либо канцелярией. Оставаясь в отделении в отсутствие начальника в качестве «старшего», Попов перешёл на роли исполнителя отдельных поручений и хозяина конспиративной квартиры, где происходили очередные свидания начальника отделения с секретными сотрудниками, т. е. с лицами, дававшими охранному отделению освещение событий, происходивших в революционной среде. Это давало ему, как хозяину конспиративной квартиры, дополнительное содержание к его жалованью, так как квартира оплачивалась из специальных агентурных сумм, отпускаемых ежемесячно Департаментом полиции. В описываемое мною время в Саратове таких квартир было три. Вторая конспиративная квартира находилась у заведующего наружным наблюдением П.В. Мошкова, а третья — у полицейского надзирателя и агента для справок Егорова.

Что представляла собою конспиративная квартира, и какие условия должны были соблюдаться по возможности при её найме и выборе хозяина для такой квартиры? Как правило, стремились иметь такие квартиры в разных кварталах города, преимущественно тихих, среди домов, где жили только их владельцы, где не ютились квартиранты и комнатные жильцы. В Саратове, в более отдалённых кварталах, именно где помещались такие с виду тихие домики, обязательно у входа были устроены скамейки, на которых в тёплую погоду, особенно по вечерам, усаживались на прохладе все обитатели с их домочадцами. Всякий проходящий осматривался с присущим провинциалам любопытством, и это зачастую мешало осуществлению свиданий с секретной агентурой, так что приходилось ждать наступления темноты.

Хозяин конспиративной квартиры, как правило, должен был быть избран из самых надёжных служащих, так как ему приходилось встречаться с секретными сотрудниками и, таким образом, он знал в лицо и по имени известную часть агентуры. Для личной жизни у такого хозяина конспиративной квартиры не было ни времени, ни места. Знакомства с кем-либо, кроме служащих отделения, он вести не мог и приглашать к себе на квартиру знакомых тоже не мог. Лучшая комната его квартиры, так называемая гостиная, была предназначена для приёма секретных сотрудников и в отсутствие таковых стояла пустой. Хотя секретные свидания сотрудника с начальником отделения были заранее назначаемы на определённый день и час, более или менее регулярно, но могли происходить и вызванные какими-нибудь экстренными событиями внеочередные свидания. Хозяину такой конспиративной квартиры во время деловых свиданий начальника отделения с секретным сотрудником полагалось находиться дома. Он открывал дверь, принимал сотрудника в приёмной комнате и удалялся, когда начинался деловой разговор между сотрудником и начальником отделения. Внешность и характер хозяина конспиративной квартиры должны были, как правило, вызывать у сотрудника уверенность, что этот человек, вошедший невольно в тайну отношений сотрудника с начальником охранного отделения, никогда не выдаст его и что тайна этих отношений никогда не будет нарушена.

Надо иметь в виду, что двойственная роль секретных сотрудников, одновременно заставляющая их быть приятелями в своих отношениях к «товарищам» по революционному движению, а затем выдавать их государственной власти, конечно, издёргивала каждого из них. «Человеку нужно место, куда бы он мог пойти», — сказал великий сердцевед Достоевский[100], и в применении к секретному сотруднику это означало, что в конспиративной квартире, в условиях секретного свидания с начальником охранного отделения, такой секретный сотрудник должен был найти дружескую, по возможности задушевную встречу, уют и тепло.

Среди многочисленных секретных сотрудников, с которыми мне пришлось за время моей одиннадцатилетней розыскной службы иметь дело, были разные люди, с различными побуждениями, заставившими их пойти на это опасное дело, и вот с большей частью этих лиц я непременно устанавливал доверительные отношения, причём массу времени я употреблял на разговоры, которые, казалось бы, не имели прямого отношения к делу. Были любители поговорить на тему о партийной идеологии. Надо было быть в курсе идеологии, и мало того, поддерживая тему о каком-либо уклоне в программе той или иной революционной партии, надо было подорвать в сотруднике его возможно образующуюся привязанность к партийной работе, увлекая его на путь помощи государству в его борьбе с подрывными силами. Разные люди требовали разных приёмов беседы с ними. Мне лично всегда было удобнее и приятнее разговаривать с более интеллигентной частью секретной агентуры, а с простыми рабочими я никогда не мог найти свободы обращения и иногда поручал в таких случаях переговорить с ними хозяину квартиры.