Леонид Иванов - новые времена - новые заботы

• Название: новые времена - новые заботы
• Автор: Леонид Иванов
• Издательство: «Советский писатель»
• Жанр: Современная проза
• Год: 1977

Леонид Иванов принадлежит к ветеранам славной «овечкинской» плеяды очеркистов, успешно и плодотворно развивает в наши дни традиции боевой сельской публицистики. Широко известны его книги «Добрые всходы», «Край мой любимый» и другие. Время действия очерков, составивших новую книгу Л. Иванова, — семидесятые годы. Автор пишет о сибирских совхозах, о людях, работающих в специфических условиях этого плодородного, огромного и сурового края. Проблемы создания зерновых и животноводческих комплексов, борьбы за высокую продуктивность хозяйства волнуют автора и людей, о которых он пишет. С одним из них, Героем Социалистического Труда Г. М. Ефремовым, знакомит нас очерк «Под счастливой звездой». Проблемы урожая, возрождения русского поля и привлечения молодых специалистов поднимаются в очерке «В канун отрадных перемен», посвященном Нечерноземью.

---

— Так мы же молотим на два ряда…

И только тут я понял: комбайны идут парами — один вслед другому. Первый подбирает хлебный валок, пропускает его через молотилку и обмолоченную солому снова расстилает по полосе. А комбайн, идущий вслед за первым, подбирает эту массу и снова перемолачивает. Он-то и оставляет уже копны соломы.

К нашей пристроилась еще одна машина. Из нее вышел главный агроном совхоза. Сразу начал докладывать:

— Результаты обмолота, Кирилл Александрович, такие: после первого промолота получается около одиннадцати центнеров с гектара, и вторичный обмолот дает почти по семи центнеров…

— После этого в соломе и полове остается еще не менее четырех, — подвел итог Хорошун.

— Да, не меньше, — согласился агроном. — Но в других-то хозяйствах только на один раз обмолачивают. Вон за тем колком, — показал он, — как раз идет молотьба…

— Это я знаю, — вяло отмахнулся Хорошун. — Вчера представитель области требовал молотить валки любой влажности. Ему нужна сводка по обмолоту, а сколько при этом потеряем хлеба, ему наплевать, — начал вдруг горячиться Кирилл Александрович. — Была бы сводка об обмолоте, а про хлеб никто не спросит, хоть совсем не намолачивай зерна, никакого взыскания за это не будет. Но ведь речь идет о хлебе!

До этого я побывал в нескольких районах области и видел, что везде вели обмолот переувлажненных валков, пропуская массу лишь через один комбайн, то есть работали, как выразился Хорошун, на сводку, теряя не меньше половины выращенного хлеба.

Невольно возникал вопрос: а что делать в создавшихся условиях? Ждать хорошей погоды в ноябре? Потому руководители и стремились взять хоть часть урожая, чтобы не потерять весь. Но сразу же возникал и другой вопрос: а почему создалась такая трудная обстановка? Только ли погода виновата?

За сорок лет жизни в Сибири я повидал всяких уборочных — и легких (правда, очень редко), и трудных, и очень трудных. Но вот что особенно тревожит: наиболее обширные площади необмолоченных валков уходят под снег именно в последние годы. Это тем более странно, что ведь уборочных агрегатов с каждым годом все больше и больше, да и машины стали более мощными. За последние десять — двенадцать лет нагрузка на комбайн в Сибири сократилась примерно в два раза. В чем же дело? Я ехал к Хорошуну как к опытнейшему хлеборобу поговорить на эту тему. Но понял — ему не до теоретических рассуждений. И вот сам пытаюсь успокоить его: и в других хозяйствах много не обмолоченного еще хлеба.

— Нам от этого не легче, — бросил Хорошун. — А мне тяжко оттого, что я виновен в больших потерях хлеба. Лично я…

— Но зачем же так, Кирилл Александрович? — взмолился агроном. — Вашей особой вины не вижу…

— А я вижу, — упорствовал Хорошун. — Нынче в области была принята установка: сначала все хлеба уложить в валки, а затем всеми силами навалиться на обмолот. Ну, и я, как мальчишка, пошел на поводу у этой шаблонной установки. До этого-то, сам знаешь, мы всегда часть полей, особенно урожайных и чистых от сорняков, оставляли для прямого комбайнирования, и это всегда выручало нас: после дождя валки молотить нельзя неделю, а стоячий хлеб обдует ветерком, и через три-четыре часа его можно убирать… А когда все в валках, нет и возможности для маневра…

Кирилл Александрович примолк, наблюдая за приближающимися комбайнами.

— Надо еще медленней ходить комбайнам, — сказал он и, словно очнувшись от дум, продолжал: — Каждый год в районе мы первыми отмолачивались, а нынче я, старый дурак, поддался шаблону, все свалил в валки. У нас поля-то между колками, продуваются плохо, вот и засели… Никогда не прощу себе этого промаха!

— Так ведь вся страна убирает раздельным способом… — начал было агроном, но Хорошун перебил его сердито:

— Вот и ты не одернул меня, тоже оказался на поводу у шаблона. Вся страна… Она очень разная, страна-то… Одно дело Кубань — там косить хлеба начинают в июне, в самое жаркое время года. Пройдет дождь на валки — жаркое солнце за несколько часов просушит их. А мы осенью косим, когда дни прохладные и короткие уже. Значит, и подход к этому делу должен быть иным. Бойся, Андрей Михайлович, шаблонных установок, больше раздумывай о конкретных условиях. Даже в нашей области… В южных степных районах лесов нет, ветры продувают хорошо, а у нас леса…

Подошли комбайны. Хорошун жестом руки остановил их, попросил комбайнеров еще убавить скорость движения.

— А о раздельной уборке надо подумать пообстоятельней, — более спокойно продолжал Хорошун. — Мало того, что мы треть или даже половину нынешнего урожая теряем, но и будущий сильно подрываем. Эти вот поля на зябь уже не распашешь, а ты, агроном, хорошо знаешь: нормальная зябь дает урожай центнера на три-четыре выше, чем весновспашка. А мы и эти добавочные центнеры уже загубили… Нет, если останусь жив, такого промаха не допущу! Не меньше половины хлебов буду оставлять для прямого комбайнирования.

В середине дня посыпал мелкий дождик, вскоре он перешел в снег. Агроном по телефону доложил директору, что теперь намолот зерна сократился почти наполовину. Хорошун распорядился остановить комбайны.

— Как же так, Кирилл Александрович? — взмолился сидевший рядом секретарь парткома. — Завтра нам опять на бюро отчитываться…

— Не могу своими руками губить выросший хлеб, — бросил Хорошун.

— Так под снег же уйдет весь…

— Лучше уж под снег. Весной обмолотим, хоть корм скоту будет, а так загубим все. Знаешь, какой влажности идет зерно? Чуть не сорок процентов…

В начале ноября выпал уже настоящий снег, подведя, так сказать, черту под уборку урожая. Тогда, в 1970 году, в Сибири и Северном Казахстане под снег ушли сотни тысяч гектаров хлебов. Никто не подсчитывал, сколько потеряли в октябре — ноябре при обмолоте переувлажненных хлебных валков до снега. Думаю, что десятки миллионов пудов.

Больше тысячи гектаров с хлебными валками ушли под снег и у Хорошуна. Весной их обмолотили, получив более шестнадцати центнеров зерна с гектара. Правда, зерно это было пригодно лишь на корм скоту. И, выходит, потери зерна не менее тонны с гектара.

И в последующие годы, включая и 1973-й, в ряде районов Сибири и Северного Казахстана значительная часть хлебных валков уходила под снег. Снова огромные потери выращенного уже урожая…

Как тут не задать вопрос: правильно ли мы убираем свой урожай? Нет ли тут тактических и технологических просчетов?

Я, конечно, не берусь выносить категорических суждений на сей счет, но считаю крайне необходимым осветить некоторые стороны этого важнейшего вопроса.

Уборочные площади зерновых культур в Сибири и Северном Казахстане сейчас несколько ниже, чем были в 1955–1956 годах, так как теперь увеличились площади чистых паров и многолетних трав. И нагрузка на комбайн теперь сократилась примерно в два раза. В большинстве хозяйств она не превышает 200 гектаров. Казалось бы, что и страда теперь должна проходить в два раза быстрее. Но так, к сожалению, не получилось. В 1950–1955 годы в Сибири хлеба под снег не уходили, а теперь уходят.

Могут возразить: тогда урожаи были ниже. Это верно лишь отчасти. В 1950-м, 1954-м и 1956 годах сборы зерна с гектара в большинстве районов почти не уступали нынешним.

Что же изменилось за это время? Только одно — технология уборки урожая. Раньше зерновые убирались только прямым комбайнированием, теперь же раздельным способом: сначала скашиваются в валки, а затем уж обмолачиваются.

В условиях Сибири раздельная косовица впервые частично была применена в 1956 году. И уже тогда некоторые хозяйства, которые особенно преуспели в новой технологии уборки урожая, недобрали много хлеба: осень оказалась дождливой, много хлебных валков приросло к земле. Но новый способ уборки хлебов был сразу же признан прогрессивным и, следовательно, единственно возможным. Стали косить на свал все хлеба, в том числе и низкорослые, которые потом и не подбирали, так как колосья сквозь стерню проваливались на землю и подобрать их можно было разве что руками. Понадобилось специальное решение правительства, осуждающее шаблонный подход к применению раздельной уборки хлебов.

Почему же в те годы прямое комбайнирование заменили раздельной косовицей? Главный мотив: зерно при прямом комбайнировании поступает на тока с повышенной влажностью. Его надо сушить, а зерносушилок тогда было очень мало не только в колхозах и совхозах, но И на элеваторах. Поэтому на подработку и сушку влажного зерна (с помощью лопат) приходилось выделять много людей. А при раздельной косовице обещано было поступление от комбайнов сухого зерна.

Теоретически все это было обосновано убедительно: хлеб, пролежав в валках с неделю, хорошо просохнет, даже недозревшие зерна в колосе «дойдут».

Но вот беда — уборка в Сибири проходит в осенние месяцы, когда просыхание валков идет очень медленно. К тому же в эти месяцы довольно часты дожди. А выпал дождь на валки, то — тут очень прав Хорошун — им потребуется не меньше недели на просыхание.