Макар Бабиков - Отряд особого назначения

• Название: Отряд особого назначения
• Автор: Макар Бабиков
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: О войне
• Год: 1986

Герой Советского Союза М. Бабиков рассказывает о боевых действиях отряда особого назначения Северного флота, действовавшего на Мурманском направлении и в Северной Норвегии. Автор вспоминает о походах в 1941–1942 годах в немецко-фашистский тыл флотских разведчиков, которые наблюдали за движением вражеских судов, захватывали «языков», добывали ценные сведения. Ряд страниц посвящен содружеству советских воинов с норвежскими патриотами. Книга знакомит с прославленными разведчиками Героями Советского Союза С. М. Агафоновым, А. М. Никандровым и другими.

---

Один катер поставил дымовую завесу, другой подошел к берегу и сразу отработал задний ход. Завесу отнесло ветром. Катера повернули вдоль берега на восток. Прошли мимо разведчиков, удалились еще на километр-полтора за небольшой мыс. Опять повесили дымзавесу.

Радость — и тут же отчаяние. Такого даже не придумаешь. Леонов приказал подпалить последнюю коробку спичек. Она вспыхнула как магний.

Катер повернул к этой группе.

Сгрудились у самой воды. Размахивали руками, оружием.

«Малый охотник» приткнулся к берегу, моторы не глушил. Они работали на сниженных оборотах, удерживая корабль на береговой отмели. Моряки скинули сходню, она не дотянулась до суши метра три. Разведчики кинулись в воду, которая в первый момент показалась теплой. Вцепились в дощатую сходню мертвой хваткой так, что ее можно было оторвать только с руками.

С катера спросили:

— Кто здесь?

По голосу узнали комиссара отряда Дубровского.

— Леонов с отделением. С нами комвзвода Шелавин.

В первую очередь внесли на катер Шелавина, затем забрались остальные. (Шелавина после лечения в госпитале в отряд не вернули, перевели на другой участок оперативной работы. В ноябре 1948 года капитан III ранга Шелавин погиб в автомобильной катастрофе.)

— Больше никого нет? — спросили Дубровский и командир катера.

— Из нашей группы все.

Катер отвалил от берега, развернулся кругом на восток. Все сгрудились по правому борту, прощупывали глазами каждый метр. Шли с полчаса, ни вспышки, ни луча от фонаря, ни малейшего призыва.

— Спуститесь в кубрик, грейтесь и отдыхайте. Идем в Полярное, — сказал командир катера.

Внизу увиделись с Никандровым. Его группу катер снял, когда второй раз ставил дымзавесу. А под прикрытием первой вызволил несколько бойцов из роты морской пехоты.

Спросили комиссара Дубровского, что с отрядом.

— Подробностей еще не знаем. Первыми залпами отряд рассекли на несколько групп. Связь нарушилась. Николаева вскоре ранило, потом еще раз. Его унесли к берегу, на катере переправили на Рыбачий. Возле меня собралось отделение из разных взводов. Держались какое-то время на гребне. Потом на берегу у катерников узнали, что десантники переправились на Рыбачий, что переправили на материк и командира отряда. Так собралась вся эта команда, — сказал Дубровский, показав на десяток разведчиков. — Раненые в госпитале. Катер собрался идти в Полярное. На нем начальник штаба оборонительного района отправлялся докладывать в штаб флота о результатах всей операции. Его попросили взять и нас. Когда выходили из губы Мотки, мы все уставились в южный берег. И не одному мне, но и другим показалось, что там вспыхивают слабенькие огоньки. Я попросил командира катера лейтенанта Ляха изменить курс, подойти к берегу, проверить. Он не обязан был это делать, так как шел с заданием доставить начальника штаба в Полярное. И все же катер повернул к берегу. Огоньки загорались в нескольких местах. Похоже, что немцы заманивают в ловушку, устраивают засаду.

Вернулись на Рыбачий, взяли второй катер, командир которого не имел прямого задания на переход. Здравый смысл возобладал. Так и появились два катера. Так была поставлена дымзавеса. А дальше вы все знаете.

Леонов и Никандров доложили комиссару Дубровскому о гибели Кашутина, Абрамова, Флоринского, Шерстобитова, Рыжечкина, Михеева… Едва ли остался жив Уленков.

В кубрик спустился командир катера лейтенант Лях.

— Прошли Пикшуев. Теперь опасность меньше, оставил на вахте помощника, думаю, схожу, посмотрю на ребят, послушаю.

— Мы теперь как крестники, — выдавил оживший Барышев.

— Повезло нам с вами, случись иначе, попади мы в засаду, ой, лышенько было бы мени, — перешел на свой родной язык лейтенант Лях.

— За что же лышенько, за спасение? — переспросил Манин.

— Я ведь поступил самовольно, когда пошел за вами к берегу. Приказано было идти в Полярное, не отвлекаться от курса. Но ваш комиссар так доказывал, что там скорее всего наши люди, что нельзя их бросать на произвол судьбы, и я повернул к берегу. Сам видел, что кто-то зовет на помощь. Но все точил червяк сомнения: а вдруг мышеловка. Сходил за напарником. Это я сейчас так по порядку рассказываю, а тогда все было не так гладко. Мне не положено было идти за вторым катером.

— Как так не положено? — чуть не подпрыгнули от удивления разведчики.

— У меня было другое задание. Начальник штаба района как узнал, что я отклонился от курса, сам поднялся на мостик, потребовал, чтобы я шел в Полярное. Мы крепко, не по-уставному объяснились.

— Ты расскажи, Борис Митрофанович, подробнее, — попросил Ляха Дубровский.

— Не могу, слова я произносил такие, что повторять их как-то неудобно, — сказал лейтенант.

Дубровский более деликатно рассказал о том, как поступил лейтенант. «Я здесь командир, — сказал лейтенант, — а вы, товарищ полковник, — пассажир. Спуститесь в каюту, там вам ужин приготовлен».

Полковник ответил, что лейтенант поплатится за нарушение приказа, но в каюту с мостика ушел.

— Теперь, когда спасли столько людей, о каком наказании может идти речь, — закончил за Ляха Дубровский.

Лях своим катером снял восемнадцать человек, из них пять раненых. Позднее за разумную инициативу, смелость и умелые действия его наградили орденом.

Никто не заметил, как молниеносно прошло время в пути. Глубокой ночью ошвартовались у причала Полярного.

В разведотряд приехал член Военного совета флота дивизионный комиссар Николаев. Он попросил разведчиков рассказать обо всем без утайки.

И потекла беседа, прерываемая иногда вопросами дивизионного комиссара.

— Командующий флотом, — сказал член Военного совета, — просил передать вам, разведчикам, благодарность за мужество, за честное и полное исполнение воинского долга. Весь флот будет знать о героях!

Через несколько дней начальник штаба флота Кучеров и начальник оперативного отдела Румянцев представили Военному совету заключение штаба флота по операции.

Состоялось заседание Военного совета.

Операция была задумана и проведена в такое время, когда Северный флот имел перевес в силах над противником, занимавшим южное побережье Мотовского залива.

По предложению штаба флота командующий вице-адмирал Головко своим боевым приказом предписал Северному оборонительному району и командованию береговой обороны главной базы провести операции по уничтожению опорных пунктов противника в районе Могильный, а также «Обергоф» и «Фишерштейн», чтобы улучшить условия плавания судов и кораблей через Мотовский залив на Рыбачий.

Разгром опорного пункта в районе Могильный и «Обергоф» командующий возложил на Северный оборонительный район, а «Фишерштейн» должны были ликвидировать части береговой обороны главной базы. Каждая операция проводилась самостоятельно и независимо одна от другой.

Боевую задачу выполнила только группа майора Боровикова из 12-й бригады морской пехоты. Опорный пункт «Обергоф» подвергся основательному разгрому, разрушено до двадцати дзотов, много землянок, складов боеприпасов.

Группа майора Людена из батальона береговой обороны после высадки потеряла связь с головным дозором, его не нашла, повернула к месту высадки и возвратилась в базу. Боевого успеха не достигла, да его и не искала.

Хуже всего выполняла боевой приказ группа капитана Буянова, в которой отправилось на задание четыреста человек.

Одна рота блуждала по берегу, в операции вовсе не участвовала и переправилась обратно на Рыбачий. Командир и политрук роты потеряли своих подчиненных и встретились с ними после боя.

Рота, с которой шел капитан Буянов, вышла на прямой контакт со своим авангардом — отрядом разведчиков — спустя три часа после высадки, когда время, предназначенное на операцию, кончалось.

Как только раздались первые залпы минометов и обрушился огонь немецких пулеметов, рота самовольно, без приказа повернула назад. Капитан Буянов отход группы, саперов и личного резерва не только не остановил, но покинул поле боя первым. На берегу сигналами ракет вызвал катера, сел на первый катер и ушел на Рыбачий. Последующие группы бойцов переправлялись без командира. Часть бойцов была брошена на вражеском берегу и снята только через тридцать шесть часов.

Штаб бригады непосредственное руководство операцией не осуществлял. Заброшенные на чужой берег подразделения остались без связи, никто не руководил съемкой десантников. Корабли и суда, которые были оперативно подчинены штабу бригады морской пехоты, в нарушение порядка ходили по заливу без связи, а когда потребовалось снимать десантников, горючего не осталось.

Командование бригады морской пехоты пошло на прямое отклонение от указания командующего флотом и командования оборонительного района. Ему предписывалось операцию закончить к рассвету и, если все задачи не будут выполнены, свернуть ее, а десантников снять. Командиры, участвовавшие в операции, получили совершенно другую установку — проводить операцию до полного выполнения, несмотря на время суток.