Александр Турбин - Метаморфозы: танцор

• Название: Метаморфозы: танцор
• Автор: Александр Турбин
• Жанр: Фэнтези

Продолжение истории. ГГ ушел в тьмутаракань, но и здесь судьба не даст ему соскучиться. И метаморфозы — будут.

---

Прах погибших рыцарей ссыпали в те же вазы, что и пепел городских оборванцев. И я лично на глазах побелевших от ярости Высших перетряхнул закупоренные сосуды, чтобы никто не смог отделить прах человека от праха Алифи. Могучей Аюр все равно, золу какого костра нести на своих волнах. И триста оставшихся в живых людей: воинов и жителей города — наблюдали за этой сценой. И все, что позволили себе Высшие: громко, отчетливо дать клятву. И судя по этим озвученным перед сотнями свидетелей обещаниям, лучше бы мне умереть прямо сейчас, не дожидаясь, во избежание. Ничего, я рискну. Когда ходишь ежедневно по лезвию ножа, поневоле начинаешь по-другому воспринимать риски. Угрозой больше, угрозой меньше — какая уже разница?

Главное, что триста измученных тяжелыми испытаниями и потерями людей видели, как Высшие вынуждены были отступить перед человеком. И пусть эти свидетели не изменят судьбы мира, это начало. Стоя возле черных пятен сожженных костров, встречая ненавидящие взоры рыцарей Алифи, я чувствовал, что в этот раз они отступили не только из-за меня одного, а может, и вовсе не из-за меня. Триста пар глаз — стена, о которую разбилось презрение Высших. Вдребезги. В пыль. И где-то там за моей спиной в тяжелых муках зарождалось гордость. Казалось бы, какая мне разница до чувства гордости чужих людей в чужом мире? Но когда нет достойных целей — и это цель.

Только через сутки после ухода рыцарей из города Логор выпустил пленных пехотинцев из Лаорисса и передал им письменный приказ старшего из Высших, переводивший их под командование Глыбы. И не столь важно, как был получен такой приказ и какими угрозами он был подкреплен? Главное, что наш сильно поредевший отряд пополнился еще четырьмя десятками душ.

Я знаю, что спасителей положено носить на руках, а не выкручивать им руки. Но стыдно почему-то не было.

…

Логор сидел напротив меня и хмуро смотрел прямо в глаза. Чего он хотел этим добиться? Чтобы я отвернулся? Признал ошибки? Я думал, что окружающие уже разобрались во мне достаточно, чтобы не делать такие глупости. Я и в хорошем настроении не подарок, а сейчас я и мое хорошее настроение оказались в двух разных мирах. Я смотрел на Глыбу и не отводил взгляда. Два тигра? Две побитых псины? Мне было все равно.

— Они пришли в чужой город, чтобы спасти нас, Мор.

— Я знаю, командир.

Глаза в глаза. Словом на слово. Ответом на вопрос. Безразличием на упрек.

— Они не прятались, не ждали, вступили в бой сразу, с марша, рискуя жизнями ради нас.

— И это я знаю, командир.

— Они потеряли здесь почти всех друзей и товарищей.

— Я потерял своих друзей еще раньше. И ты тоже. Что это меняет?

Вокруг никого, кто мог бы вмешаться в этот странный диалог, прервать дуэль взглядов и остановить разговор.

— Мы — не они, Мор. Каждый из них зарубил десятки врагов.

— Правда? Тебе виднее.

— И это все? Скольких убил ты, спрятавшись за каменные стены?

— Я? Не знаю. Некому было считать, и никто не пришел, чтобы сказать, что я его убил. Может, пятерых. Может, семерых. Какая разница, командир?

— Есть разница. Они подарили нам жизнь.

— Свою жизнь я подарил себе сам, а еще мама с папой. Да Энгелар с Валлором поучаствовали. И все, остальные тут абсолютно ни при чём.

Фехтовать словами можно не хуже, чем шпагами. И ранить словами можно не хуже. И защищаться, если умеешь. Я умел. Преподавать столько лет и не научиться спорить — это еще сильно постараться надо.

— Ты убил их.

Фраза — выпад. Укол в сердце, не предполагающий ответа. Финальный, ставящий точку. Только не здешнему офицеру со мной словесными пикировками заниматься. Лучшая защита — нападение, и какая разница, что сказано это для других битв и других ситуаций?

— Да, — я не стал уклоняться или избегать укора — моя броня из принципов и убеждений крепка и одной смертью Алифи ее не пробить. Встречный вопрос, рубящий и жестокий. — А ты бы предпочел, чтобы они убили меня, Логор? Тогда бы ты был спокоен и не мучился?

— Они бы не убили, Мор. Им бы никто не дал этого сделать.

Атака? Защита? В словесном поединке — это трудноуловимые детали, решающие многое.

— Кто бы не дал? Кто бы заступил путь Высшему? Может быть, ты?

— Я, — и слишком уверенным был ответ, чтобы можно было отбросить его просто так. — Почему ты ни в кого не веришь, Мор? Как вообще так можно жить?

— Ты спрашиваешь, как жить? Не ты ли забыл остановить Варина? Я очень злопамятен, командир, а если даже забуду, то посмотрю на свою правую руку и все равно вспомню, кто за меня заступался и когда. Никто. Никогда.

Логор опустил плечи.

— Что дальше, Мор? Ты убил не только Высших, ты убил единственную нашу надежду.

— Надежду? Я? Не смеши меня, командир. Я подарил надежду тебе, твоим солдатам, жителям, просто ты еще этого не понимаешь. Может быть, пройдет время, и весь мир скажет мне «спасибо». Только кто подарит надежду мне? Ты сможешь ответить на этот простой вопрос?

Он не глуп и не мог отрицать очевидного. И ответов на этот вопрос у него тоже не было. Но Логор скривил губы и медленно произнес:

— А с чего ты решил, что именно ты заслуживаешь надежды?

И так больно резанул по сердцу этот встречный вопрос. Кажется, слова и слова, но так горько мне не было никогда. Я не заслужил надежды? Горло внезапно пересохло, дыхание перехватило, ногти скрипнули по поверхности стола. Вот так, значит? Я закрыл глаза, прерывая дуэль взглядов, молча поднялся и, не спрашивая разрешения, вышел из комнаты. Где-то далеко, за краем бешеного водоворота эмоций, прозвучали пустые слова «ты неправильно понял». Я все правильно понял. И мне не нужно извинений. И надежды мне не нужно.

Я тихо закрыл дверь за собой, потому что не умею хлопать. И отступать не умею. Даже если ничего в этой жизни не заслуживаю.

…

То, что наш переводчик и знаток Роркского выжил в этой бойне, лично меня не удивило. Совершенно. Ну не мог обычный человек выучить такой язык. Во-первых — незачем. Переговоры вести? О погоде говорить? С выступлениями и проповедями к Рорка ездить? Во-вторых, возможностей для обучения мало. Книжку — самоучитель он, что ли, нашел? Репетитора Рорка нанял?

Не сомневаюсь, что среди местных вояк достаточно людей и Алифи, понимающих и даже свободно говорящих на языке врага — жизнь заставляет. А пленники, при умелом подходе, — хорошие учителя. Но вот откуда и зачем такие знания простому охотнику — вопрос…

Увидев этого костлявого человека с хитрыми глазами на церемонии прощания с погибшими, я шепнул Глыбе, что было бы неплохо побеседовать с переводчиком по душам. Шепнул и забыл, поспешный отъезд Алифи и слишком сильные эмоции после разговора с командиром вычеркнули из памяти этот казавшийся не столь значительным факт. Вот только Логор не собирался ничего забывать, и вечер мы скоротали в компании этого удивительного лингвиста, прикованного к ножке стола. Не то чтобы для нашей безопасности, но кто этих валенхаррских охотников знает?

На допросе, кроме нас с Глыбой, решил поприсутствовать и наш спаситель — Тон Фог, правдами и неправдами выторговавший и вымоливший помощь Алифи. В свете последних событий снова показываться на той заставе капитану, пожалуй, не стоило. Меченый же послал всех куда подальше с нашими тайнами, загадками и проблемами и ушел в запой. Со знанием этого непростого дела, видно, не в первый раз. Логор лишь покачал головой, но вмешиваться не стал — что-то было у нашего лучника в прошлом, что-то остановившее возражения.

Переводчик не пытался спорить, возмущаться или грубить, вел себя подчеркнуто смирно и давал понять, что все происходящее — глупость и недоразумение. Холодные, рассудительные глаза больше подходили бы какому-нибудь финансовому аналитику, чем охотнику. Вот как-то иначе я охотников представлял.

Начал беседу Глыба, он у нас командир, ему и по статусу положено. А я, как лицо, с некоторых пор лишенное подчиненности, ни на что не претендующее и ничего не достойное, могу и по ходу разговора встрять. В то, что я могу не встрять, верилось слабо — знаю я свои недостатки. А теперь, когда субординация окончательно испарилась, кто меня мог убедить не вмешиваться, вообще не представляю.

— Здравствуй, Тони. Как ты понял, разговор у меня к тебе есть. Ты не против? — риторический вопрос не предполагал отрицательного ответа, и я бы посмотрел на смельчака, рискнувшего возразить. Когда Глыба пытается говорить вкрадчиво, становится по-настоящему жутко, настолько неестественно это выглядит. — Откуда ты? Родился тут? Или так, жизнь занесла?

Вопросы повисли в воздухе и в этот раз ждали ответа. Тони, он же Тониар, охотник, переводчик, задержанный за непонятные грехи, недовольно скривился, но отпираться не стал — трудно отпираться, глядя в искренние глаза Логора.

— Местный я, родился здесь. А что происходит, командир? — как обращаться к Логору, горожане не знали, соответствующего обращения не придумали, а потому звали, как и солдаты, — командиром. Глыбе это нравилось, ничего менять он не собирался.