Константин Рогов - Годы

• Название: Годы
• Автор: Константин Рогов
• Жанр: О войне

---

Хотя 2-я гвардейская дивизия уже заняла рубеж обороны вдоль берега озера, но это не значило, что все наши войска отошли. По дорогам отступления всё ещё шли отдельные подразделения и конные обозы. Шли они, не имея сведений о противнике, и зная только то, что было у них в поле зрения.

Одну такую довольно большую группу, где были и бойцы нашей дивизии, нагнал враг, выдвигаемый в качестве заслона на реку Егорлык. Пехотинцы и обозники не обратили внимания на догнавшие их два танка КВ, которые шли по обочине дороги, то отставая, то перегоняя идущую группу. Но когда группа стала подходить к мосту через Егорлык, танки развернули башни и ударили по ней из пушек и пулемётов. Танками управляли немцы! Уж, не из бригады ли генерал-майора Алексеева были взяты гитлеровцами эти танки?

Большой фронт обороны чрезвычайно затруднял связь с полками. Наши рации, дальность работы которых ограничивалась 35–40 километрами, «не доставали» до правофланговых полков. С самым дальним 535-м полком связи не было даже тогда, когда командир батальона связи дивизии гвардии майор Мельников поставил промежуточную станцию. Просто сели аккумуляторы и мощность передатчиков упала. И не удивительно, что мы не имели точных данных о положении частей и обстановке вообще. Сведений о боевом и численном составе, о материально-боевой обеспеченности также, разумеется, не было.

Точных данных о боевом и численном составе мы не имели. В быстро меняющейся обстановке их было трудно получить. Но сведения эти были нужны командованию фронта и в Москве, чтобы правильно оценить наличные силы.

На второй день пребывания во 2-й гвардейской, это было в Эсто-Хагинке, я вышел перед обедом на улицу. Был тихий и не очень жаркий день. Шум войны не достигал Эсто-Хагинки, только немецкий самолёт-разведчик гудел невдалеке. На широкой улице села стояли небольшие группы командиров штаба, ждали приглашения на обед. В это время к штабу с восточной стороны подкатила открытая автомашина и остановилась возле меня. В машине сидел полковой комиссар Грушевой. Я его знал как члена Военного Совета 24-й армии, назначенного на эту должность с поста секретаря Днепропетровского обкома партии.

— Где командир дивизии или начальник штаба? — спросил Грушевой.

Я представился, он узнал меня. Его первым вопросом было:

— Сколько у вас налицо людей? Рядового, сержантского и командного состава?

Полковой комиссар достал книжечку и приготовился записывать.

— Точных сведений не имеется, товарищ полковой комиссар, дивизия занимает фронт 135 километров!

— Надо знать, майор Рогов, это ваша обязанность. Примите все меры к уточнению, завтра заеду.

И полковой комиссар уехал в юго-западном направлении.

Как ни туго было с горючим, пришлось посылать в части автомашину.

— Товарищ гвардии майор! — окликнули меня.

Я не привык ещё к такому обращению, гвардии майор, и сперва не среагировал, но обращение повторили. Опытный писарь 4-ого отделения штаба, извинившись, посоветовал.

— А вы, товарищ гвардии майор, доложили бы те данные, которые имеются. Цифры всё равно всё время меняются.

— Писарь прав, — мысленно согласился я: — И неприятностей избежал бы. Полковой комиссар не распекал меня, но упрёк, тоже дело неприятное.

— Что он обо мне подумал? — терзался я весь день.

Человек я мнительный, и это мне мешало в жизни. Бывало, комдив посмотрит на меня не так, как обычно, и я потеряю покой. Думаю, чем он недоволен? А мало ли у него причин быть расстроенным! Я же начинаю вспоминать и рассуждать, убеждаюсь, что причин неудовольствия у командира не должно быть. Но, раз так, то командир несправедлив! И начинаю я сторониться командира, сухо-официально отвечаю ему. И вот теперь, действительно, вызываю неудовольствие!

Обычно я, оценивая свои действия, признавал неправомерность их, этих действий. То есть видел свои ошибки. А от этого, говорят умные люди, один шаг для исправления их, изменения своего поведения, характера. Э-э, как бы ни так! Прожил я жизнь и убедился, что далеко не так, граждане умные люди. Переделать характер почти невозможно!

Прошли сутки, а посланного в полки связного мы так и не дождались. И снова перед обедом прикатил Член Военного Совета.

— Уточнили, товарищ Рогов?

— Так точно. Налицо 181 человек командно-начальствующего состава, 264 сержанта и 862 рядовых, товарищ полковой комиссар.

— Ну вот и хорошо! К командиру дивизии не буду заходить. Тороплюсь, меня ждёт самолёт.

Дело прошлое, прошу товарища генерал-полковника Грушевого извинить меня. Я покривил душой и доложил устаревшие сведения. Согрешил я перед начальством, попутал чёрт в образе тёртого писаря! Но могу поклясться, ложь не в моём характере. Ложью я пользовался в редчайших случаях и без корысти, чего нельзя сказать о многих других. Втирание «очков» на фронте было явлением нередким, им пользовались часто только как средством самозащиты, реже, в карьеристских целях, и небезуспешно, между прочим!

6.3 Дороги отступления 2-й гвардейской на Невинномыск

На рубеже озера Маныч-Гудило 2-я гвардейская дивизия боёв не вела. Почти не вела. Только на левом фланге враг смял одну нашу заставу. Однако, общая обстановка на остальном фронте 37-ё армии, то есть левее нас, заставило командование 4 августа отдать приказ на общий отход в направлении Ворошиловска (Ставрополя). В связи с этим, командир дивизии Неверов получил приказ отходить до города и железнодорожной станции Невинномысск, сразу на 200 километров! И никаких промежуточных рубежей.

Гвардии полковник Неверов здраво рассудил, что ввиду малочисленности дивизии, большую часть людей можно посадить на автомашины всех назначений: артиллерийские, хозяйственные, санитарные. И, соответственно, разделить соединение на две части, конно-пешую и моторизованную.

Командиром пешей колонны был назначен сибиряк капитан Карпов. В его колонну вошли почти все прибывшие из 228-й и 341-й дивизии, и незначительная часть ветеранов-гвардейцев, а так же конные обозы.

Моторизованная колонна, во главе которой шёл штаб дивизии, конечно, намного обогнала пеше-конную колонну. И мы даже потеряли её. О пеше-конной колонне у нас не было известий около десяти суток, до города Нальчика. Потерялся и 875-й полк.

И ехал я по незнакомой мне местности, по бесконечной степи. Езда по пыльным просёлкам маловодной степи, где позади оставались сотни больших и маленьких безликих населённых пунктов, не была развлечением. Но, странное дело, умом я понимал всю тяжесть и трагичность положения фронта, а отсюда, и страны. Но с другой стороны, это было интереснейшее путешествие. С одной стороны, возникала мысль, а разве было в истории России, чтобы чужеземные захватчики с запада заходили так далеко на русскую землю? Что при таких темпах мы скоро, очень скоро, будем у самого синего моря. А дальше что? Через море или через горы? С другой стороны, я не зевал и не дремал, а старался хорошенько запомнить необычную для меня природу и местность. Старался как можно больше запечатлеть в памяти. И радовался тому, что вот так, на открытой машине, мне доводиться совершать «путешествие» по этим интереснейшим местам, без заботы об оплате за проезд, и без заботе о пище и ночлеге. И понимал, что, если бы ни война, вряд ли мне пришлось бы побывать здесь, и вряд ли я совершу такое путешествие после войны, которую мы всё равно выиграем, в чём я не сомневался. Чтобы так путешествовать, надо иметь деньги, время и автомобиль. Предвидение моё, кстати, сбылось.

В начале пути я ехал в машине начальника артиллерии дивизии гвардии подполковника Тихона Васильевича Пришанова. С ним было проще, должности у нас были равные и не было той скованности, которую подчинённые чувствуют в обществе начальника. У Пришанова был редкий по тем временам, автомобиль, американский «Виллис». Мне этот автомобиль очень понравился своей солдатской простотой, выносливостью, проходимостью и маневренностью-юркостью. И был он лёгким и по весу, и на вид, зато запросто тянул пушку, даже две.

— Интересно, на какой площади может развернуться «Виллис»? — поинтересовался я.

Как раз мы выехали на площадь какого-то районного городка. Подполковник был доволен своей машиной, а водитель был горд тем, что управлял ею, и почти на месте развернул свой автомобиль.

— Здорово! — только и мог сказать я.

Через год мне самому удалось убедится в отличных качествах «Виллиса», когда я несколько дней «возил» своего комдива генерала Ляскина, после ранения его водителя.

Вскоре, однако, полковник Неверов пересадил меня к себе. У него была тоже открытая машина, но советского производства, похожая на «Виллис», называли её, помниться, «Пигмей». Короче, это был ГАЗ-64, а после модернизации, получивший индекс ГАЗ-66. Мне не хотелось переселяться к полковнику, но с комдивом не поспоришь. Скучно ему было, что-ли?