Сигрид Унсет - Мадам Дортея

• Название: Мадам Дортея
• Автор: Сигрид Унсет
• Издательство: Текст
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7516-0203-Х

В романе Сигрид Унсет (1882–1949), известной норвежской писательницы, лауреата Нобелевской премии по литературе, рассказывается о Норвегии конца XVIII века. Читатель встречается с героиней романа, женой управляющего стекольным заводом, в самый трагический момент ее жизни — муж Дортеи погибает, и она оказывается одна с семью детьми на руках. Роман по праву считается одним из самых интересных исторических произведений в норвежской литературе.

На русском языке печатается впервые.

---

В рассказах и комедиях герой, а это, как правило, был молодой барон или кто-нибудь в этом роде, влюблялся в красивую крестьянскую девушку и сватался к ней. Правда, потом оказывалось, что эта девушка была той самой богатой барышней, на которой отец принуждал его жениться. Она сбежала в деревню и жила там, выдавая себя за крестьянку, потому что ее жестокосердный отец хотел отдать ее в жены человеку, которого она никогда не видела и к которому заранее питала отвращение. Но суть-то была в том, что этот барон, или кто он там был, посватался к красавице, полагая, что она простая крестьянка…

Несколько раз у Вильхельма мелькала мысль, что, если бы его батюшка был жив, ему было бы не так легко добиться его согласия на помолвку с Турой Оммундсдаттер из Сюнстеволла. Однако Вильгельм отгонял прочь эти мысли. Он искренне горевал об отце. Но ведь прошло уже столько времени, столько всего случилось… Ему больше нравилось рассуждать так: коль скоро он потерял отца, он должен приложить все усилия, чтобы как можно раньше стать самостоятельным. И коль скоро он вынужден считать себя уже взрослым, почему бы ему уже сейчас не выбрать себе спутницу жизни и не заручиться согласием той девушки, которая ему так нравилась?

Несомненно, он никогда не пойдет против воли матушки и не женится без ее благословения. Но, узнав Туру поближе, матушка, безусловно, оценит ее добрые качества и с восторгом прижмет ее к сердцу как свою дочь. Господи, ведь матушка сама восхищалась, когда бабушка показывала съехавшимся на свадьбу женщинам лежавшие в шкафах и укладках шерстяные и льняные ткани, изготовленные здесь, в Люнде. А ведь часть из них, без сомнения, была плодом усердия и умения Туры.

Ему хотелось, чтобы Тура получила место в городе, раз они сами переедут теперь в Христианию. В каком-нибудь богатом доме, где бы она немного обтесалась и обучилась хорошим манерам. Разумеется, она и так хороша, и трудно себе представить, что она может быть еще лучше и привлекательнее. Но раз уж им предстоит жить в городе, было бы весьма полезно, чтобы она стала вполне горожанкой.

Скорее всего, матушка не захочет обижать свою мать, отчима и брата Уле, воспротивившись браку между ним и близкой родственницей ленсмана Люнде.

Однако у него еще не нашлось случая — или храбрости — посвятить Туру в свои мечты об их общем будущем. Она была так занята своими обязанностями по-хозяйству, что он почти не видел ее. Разве что иногда вечером ему удавалось покружиться с ней в танце. Тура умела танцевать все новомодные танцы — выучилась этому у своего дяди. Он, между прочим, играл на свадьбах. Но только разок Вильхельму удалось ускользнуть с ней из усадьбы. Они посидели в ложбине на склоне пониже конунгова амбара, и он опять целовал ее и ласкал ее грудь. Но Тура не могла остаться с ним так долго, как в прошлый раз.

А вообще они жили здесь в райском изобилии еды и питья. На второй день свадьбы их разбудили, подав в постель водку и закуски. Теперь Вильхельм крайне осторожно относился к крепким напиткам — он опасался пить все, от чего мог опьянеть и потерять голову, как в тот вечер, когда они с учителем выпили в Сандтангене. К тому же ему просто не нравился вкус водки.

А вот Клаус, напротив, не отказывался выпить, и не заметить этого было невозможно. Хотя вообще-то Вильхельм почти не видел брата все эти дни — его не было в их общей кровати, когда Вильхельм проснулся в первое утро после свадьбы. Должно быть, Клаус нашел себе другое место для ночлега, теперь Вильхельм делил кровать с веселым молодым парнем, родственником Ингебьёрг.

Вильхельм не знал, помнит ли Клаус, что Вильхельм сбил его на землю в первый вечер. Но ему казалось, что Клаусу уже не так весело в гостях. Парни мерялись силой и несколько раз стреляли по мишени, прикрепленной к стене кузницы, стоявшей выше по склону. Клаус тоже был среди них, но ему явно не везло — он все время был навеселе и потому стрелял хуже, чем мог. Вильхельм справился с этой задачей гораздо лучше, хотя был далеко не такой меткий стрелок, как Клаус.

Танцевать Клаус вовсе перестал. Он лишь издали следил за танцующими. А с тех пор как Тура недвусмысленно оттолкнула его, когда он, опять же пьяный, сделал попытку поухаживать за ней, Клаус довольствовался тем, что мрачно взирал на нее, когда она танцевала с Вильхельмом.

Вильхельм ничего не мог с собой поделать, но он не испытывал жалости к брату. Его радовало, что он утвердился как старший, взрослый среди других взрослых парней, и нашел себе девушку — Тура не скрывала, что неравнодушна к нему. Он ждал только случая, чтобы поговорить с ней и убедиться, что эта красивая девушка не откажет ему…

А вот бедняга Клаус — ни рыба ни мясо. Уже не ребенок, но, и это видно, еще далеко не взрослый.

Вместе со своим новым товарищем — родственником Ингебьёрг, с которым он делил кровать, — и еще двумя парнями Вильхельм поднимался по склону на седьмой день свадьбы. Им хотелось посмотреть, есть ли на сетере дичь, и они прихватили с собой собак, ружья и рыболовные снасти. Запаслись они и фляжками с водкой.

Утро парни провели на сетере и подстрелили двух зайцев — Вильхельм был горд, что одного из них убил он, — потом они тянули сеть в горном озере, вернулись на сетер, поели, выпили и легли спать. В начале вечера охотники стали собираться домой. Солнце уже зашло за вершину, когда они шли лесочком чуть повыше усадьбы.

Здесь был загон для скота, заросший ольхой и ивовыми кустами, влажная почва была утоптана копытами — гости, приехавшие на свадьбу, всю неделю держали в этом загоне своих лошадей. Подойдя к забору — он был разобран, — они услыхали сдавленный женский голос:

— Говорю тебе, пусти меня… Не смей!..

— Брось притворяться!.. — Парень чуть не плакал.

Вырвавшись из рук Пера Волда, собака с громким лаем устремилась в заросли ольхи, но зацепилась за что-то цепочкой. Пер побежал за ней, Вильхельм не отставал от них. Возле изгороди на траве боролись две темные фигуры — парень всей тяжестью навалился на девушку, — теперь Вильхельм узнал голоса…

Пер Волд крепко схватил его за руку.

— Оставь их, не наше это дело! — горячо зашептал он, сдерживая за ошейник собаку, которая рвалась к парню и девушке, боровшимся на лужайке…

Вильхельм мельком увидел что-то белое — это было колено и бедро Туры, юбка на ней задралась. Он вырвался из рук Пера и с криком ярости, подняв ружье как дубину бросился к ним.

Клаус уже перелезал через изгородь. Вильхельм ударил его прикладом между лопаток, Клаус дрогнул всем телом. И тут же башмаком ударил Вильхельма в лицо, потом перепрыгнул через изгородь и побежал полем.

Вильхельм оглянулся на Туру — она вся тряслась от сдерживаемых рыданий. Собака вырвалась и с лаем кружила вокруг девушки, махая хвостом, Тура растерянно погладила ее.

— Тура, Тура, он обидел тебя? Что он сделал? — Вильхельм хотел обнять ее, приласкать.

— Пусти меня, пусти!.. — С душераздирающим криком Тура вырвалась из его рук и побежала вдоль изгороди, кусты со свистом расступались перед ней и смыкались у нее за спиной. Пер и Вильхельм слышали, как она споткнулась о валявшиеся на земле жерди.

Пер потянул Вильхельма обратно на ту дорогу, по которой они шли. Он не произнес ни слова, но держал Вильхельма мертвой хваткой. Вильхельм достал носовой платок и попытался остановить бежавшую из носа кровь — она текла в рот, и это было противно, — теперь от удара Клауса у него болело уже все лицо.

Уже у ворот Вильхельм увидел Туру на дороге, ведущей через поле. Светло-рыжая собака прыгала и тянула ее, нетерпеливо повизгивая. Тура держала ее за ошейник. Вильхельм хотел броситься к девушке, но рука Пера крепче сжала его плечо:

— Стой, не надо.

Вильхельм поднял ружье и потряс им:

— Видит Бог, если бы у меня был заряд…

— Тебе не следовало вмешиваться, — сказал Пер. Весь его облик выражал сильнейшее неудовольствие.

Далеко внизу к усадьбе подходили остальные. Когда они скрылись из виду, Тура оглянулась через плечо. Вильхельм снова рванулся к ней, но Пер до боли сжал его плечо…

— Да пусти же меня!.. Мне надо поговорить с ней!..

— А я говорю, ты никуда не пойдешь! Или ты хочешь опозорить бедную девушку?..

— Чем же я ее опозорю?.. — гнусаво спросил Вильхельм, в носу у него было полно крови.

— Нечего тебе было вмешиваться в это дело, Вильхельм, — твердо, но уже спокойнее сказал Пер. Однако он крепко держал Вильхельма, пока Тура медленно шла к усадьбе.

— Бог мой, да ты спятил! Ведь он чуть не надругался над ней!..

— Тише, тише, не горячись… — медленно и неохотно сказал Пер. — Ничего страшного не случилось бы, если б ты не поднял весь этот шум…

Вильхельм вдруг понял, что Пер иначе смотрит на дело, но не мог понять его точку зрения. Говорить ему было трудно, кровь из носа продолжала течь, лицо болело, верхняя губа распухла и потеряла чувствительность.