Александр Дюма - Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию

• Название: Из Парижа в Астрахань. Свежие впечатления от путешествия в Россию
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: «Спутник+»
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9973-0453-9

Книга писателя мировой величины о России, изданная на Западе в разные годы двух последних столетий. К переводу принят текст, который сам Александр Дюма-отец отправлял в типографию. Это крупные путевые очерки с глубокими экскурсами в историю нашей страны. В них свои портретные рамы покидают государи и вельможи, реформаторы и полководцы, поэты и декабристы, становясь героями увлекательных и познавательных новелл, непрерывная цепь которых тянется через события веков от русских княжеств к империи Александра II, современной писателю. Воссозданы картины великих побед над «непобедимыми» армиями Карла XII и Наполеона. Оставлено клеймо гнусного рабства на крепостном строе, высмеяны царящие в стране злоупотребления и коррупция.

Книга складывалась во время путешествия Александра Дюма по России в 1858―1859 годах. Основные замечания и выводы писателя не утратили своего значения. Россия еще долго будет узнавать себя в зеркале этих очерков.

Перевод, вступительная статья и примечания: Владимир Ишечкин 

---

Едва был отдан этот приказ, как примчался полевой адъютант принца Экмюльского. Соединенные колонны маршалов Дaву и Нея подступили к редутам Семеновского, были встречены ураганным огнем, но ничто не могло их остановить: они бросились между укреплениями, беря их за горло [окружая]; солдаты генералов Ледрю и Компана вперемешку ворвались в укрепления, и русские не успели даже забрать свои орудия. Редуты завалены трупами противника. Багратион был вынужден отвести войска назад, Тучков[202] поддержал отступление.

Первый акт великой драмы, развязка которой ― взятие Москвы, сыгран, и честь в этом принадлежит нам.

Начинается второй акт.

Багратион, понимающий ценность только что утраченной позиции, посылает к Кутузову нарочного за помощью. Прибывает подкрепление. Он принимает его и с ним обрушивается на редуты. Но мы там укрепились, в свою очередь. Взятые нами, они стали неприступными, и русские, громимые из захваченных у них пушек, умирают на подступах к построенным ими фортификациям. Но Багратион неумолим, в третий раз ведет своих солдат в огонь. Тогда на него налетает неаполитанский король ― в одной из блестящих кавалерийских атак, на какую лишь он был способен. Багратион и Тучков отходят назад, оставляя 15 сотен павших на поле брани; готово свершиться большое общее перемещение войск, которые Наполеон предназначил для штурма центрального редута.

В то время, когда принц Эжен покидает Бородино, которого упорно добивается Кутузов, понимая, что Наполеон хочет овладеть Московской дорогой, и становится во главе трех указанных императором дивизий, принц Экмюльский, оставляя достаточно защитников на редутах Семеновского, движется к центру; справа от него лес, через который так неудачно мы прошли, теперь он к нему повернется спиной; император, наблюдающий оба маневра, Эжена и Даву, в свою очередь, определяет новые позиции вестфальцам, что были под началом Нея, но в которых он больше не нуждается; герцог Абрантейский заполнит узкий промежуток между Даву и Понятовским, образованный углом их атаки, и будет содействовать успеху или отступлению.

Тогда как Багратион, видя, что сейчас на него обрушится вся мощь французской армии, громко взывает к резервам главнокомандующего, тот упорствует в веровании, что главный удар ― атака от деревни Бородино; наконец, массовое движение войск. Битва испорчена, когда он в нее верил, то есть ― едва начавшись. Взятие редута ― потеря дня, это ― русская армия, раненная в сердце!

Прежде чем он смог прийти на помощь Багратиону, генерал Бруссье засел в овраге между Бородино и большим редутом; дивизия Морана под градом пуль выдвинулась и закрепилась на фланге укрепления, благодаря удару такой силы, что генерал Паскевич его не выдержал; наконец, 30-й полк во главе с генералом Бонами ворвался на батарею.

У Кутузова нет ни секунды для потери времени: он спрашивает двоих, преданных и отвечающих головой за большой редут. Кутайсов и Ермолов являются. Кутайсов ― командующий артиллерией; Ермолов командует частью гвардии. Одного роста с Мюратом и Неем, Ермолов ― герой романа и стихов, одновременно воспетый Марлинским и Лермонтовым.

Два генерала собрали дивизию Паскевича, повели ее в бой, хотя она представляла собой бесформенную массу, не более; прибывает подкрепление. Со всех сторон атакован 30-й полк. Ермолов, в распоряжение которого выделили три креста св. Георгия, показывает их своим солдатам, идет впереди, несмотря на сплошной встречный огонь у подножья редута, бросает три креста через вал с криком:

― Пусть их добудет, кто хочет!

И, подавая пример, первым кидается на укрепление. Раздавленный числом, 30-й полк принужден оставить редут, пытаясь лишь забрать своего генерала. Бонами цепляется за пушку, остается в редуте, но, не поддержанный вовремя, становится пленником.

Кутузов ясно видит на этой громадной шахматной доске, где играется битва; сознает нужду Багратиона в помощи и направляет к нему армейские корпуса Остерманна и Багговута. Эта переброска не ускользает от Наполеона. Подвергается наибольшему риску дивизия Фриана, занявшая позицию по ту сторону оврага. Для поддержки он посылает генерала Роже с молодой гвардией, тогда как Лористон во фронт русским развертывает батарею из 80 орудий. Чтобы заставить их остановиться перед огнедышащей батареей. Они же бросают на нее своих кирасир. На их кирасир Наполеон бросает карабинеров генералов Лепольтра и Шуара, кирасир генерала Сен-Жермена, гусар генерала Пажо и егерей генерала Брюйе. Кровавая рукопашная схватка вскоре становится жуткой бойней, из которой мы полностью выходим победителями.

― Вот момент, ― говорит император, наблюдая бегство русской кавалерии перед нашей и отступление русской инфантерии [пехоты] перед нашим огнем.

И он отдает приказ вновь овладеть редутом и прорвать центр. Едва он прозвучал, как мощное «ура» донеслось с левого фланга, увидели толпу ломовых извозчиков, слуг, телег, в немыслимом беспорядке устремившихся к месту, где стояла палатка императора. Несомненно, войска Эжена, атакованные в Бородино превосходящими силами, не могут больше там удержаться и возвращаются через Колочу.

Император останавливает молодую гвардию. Может быть, сейчас в ней будет необходимость, и он выясняет обстановку: из 10-12 путаных рапортов полагает верным заключить, что Кутузов двинул свои массы из Горок на Бородино, что наш левый край обойден, и что окруженная дивизия Дельзона успела лишь образовать свое каре. Дополнительно доносят, что вице-король должен был искать убежища в рядах 84-го полка.

Наполеон вскакивает в седло, пускает коня галопом, достигает речного берега и там узнает, что вся тревога вызвана семью тысячами казаков Платова, которые перешли Колочу. Что касается Уварова, то, после бесполезного приступа к нашим каре, оставив на земле по три-четыре сотни русских после каждой атаки, он только что вновь перешел реку. Положение, в итоге, было серьезным. Под принцем Эженом убило лошадь, и два его полевых адъютанта, один ― Морис Межан был ранен, другой ― Жиффланга выбит из седла. Но все усилия тучи всадников только что разбились о штыки 84-го, и еще раз он подтвердил свой девиз: «Один против десяти!»

Нечего больше бояться с этой стороны: Наполеон возвращается тем же маршрутом; в Семеновском продолжают биться. Русские в третий раз пришли вернуть свою позицию; было уже два боя, мы уже дважды победили. Пора нанести окончательный удар. Вся наличная артиллерия выдвинется на линию, громыхнет залпами, и под защитой железного урагана генеральное передвижение войск завершится.

Понятовский прислал сказать, что обогнул правый фланг и шел лесом, но почти отвесный овраг его останавливает. Наполеон велел передать, чтобы карабкался, и добавил:

― Скажите князю, что уставать должны его враги, а поляки не устают никогда!

Слева принц Эжен, укрепляющий Бородино, чем можно из своих войск, возглавит три дивизии ― Морана, Жерара и Бруссье и двинет на большой редут; остатки 30-го полка, что при первом штурме проникли на батарею, укажут им дорогу.

Генерал Моран только что ранен. Его место займет генерал Ланабер. Император сам будет руководить центром, утром оставит позади себя редуты и прорвет неприятельскую оборону, проникнув до Семеновского.

Как замечает русский историк, тщетно противостоять этому натиску, вражеская артиллерия грохочет вся сразу, французские колонны смыкают ряды, по мере того как в них появляются просветы и продолжают движение с восхитительным постоянством.

Тогда инфантерия русской имперской гвардии бросается в штыки. Из глубины атакует кавалерия Корфа, Палена, гвардии с ее руководством. Начинается самая страшная рукопашная. Сражаются грудь против груди. Но не заставить отступить таких наших, как Ней и Даву. Они расширяют свое пространство, дают проход Мюрату; со стеком в руке он атакует во главе кирасир. Земля дрожит от бега шести тысяч лошадей; масса русских смята копытами, истреблена саблей.

Падает смертельно раненый Багратион; его уносят на глазах солдат, которые считают, что он мертв. Ней ведет себя расточительно, Даву вновь подтверждает звание Экмюльского, Мюрат, как всегда, архангел сражения. По его приказу, полк кирасир круто поворачивает влево. Все время сковывает большой редут. Трижды взятый нашими, он трижды взят русскими. Ермолов, хорош собою, как Клебер, и отважный, как Мюрат, кажется неуязвимым подобно Ахиллу. Это кирасирам оставлено счастье в последний раз взять редут.

Пушечное ядро уносит Монбрена в атаке. Его место занимает Огюст Коленкур, молодой полевой адъютант императора, которого распоряжение Наполеона застало утром в обнимку с портретом жены; полк ударяется в галоп, проходит за редут и исчезает в дыму; но он немедленно обрушивается сзади и, когда Эжен и его гренадеры забираются на вал, заходит горжей [с тыла укрепления]. Русские солдаты во главе с двумя генералами поворачиваются против новых атакующих и расстреливают их в упор. Падают Ланабер и Коленкур.