Эсфирь Цюрупа - Друзья мои мальчишки

• Название: Друзья мои мальчишки
• Автор: Эсфирь Цюрупа
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1987

Истории про деда и внука с одинаковым именем Илья, про то, что случилось на московских улицах с маленьким путешественником Никитой Кругликовым, об интересных встречах и приключениях мальчика с весёлым именем Олешек и о том, что может случиться в самом, казалось бы, обыкновенном лесу, где стоят дачи…

---

Олешек протёр сонные глаза и поднял записку. Мамы нет. Что делать?

— Савелий, пойдём к маме! — сказал Олешек, натянул ушанку, сунул руки в рукава пальтишка и влез ногами в валенки.

Но Савелий в ответ только сердито дёрнул кончиком хвоста.

— Ну и не ходи, — сказал Олешек. — Подумаешь, какой!

Он надел рукавицы, крепко зажал в ладони папину записку, перешагнул через Савелия и спустился с лестницы.

Снег звонко заскрипел под валенками, и мороз, колючий, как хвойные иголки, потёрся об Олешкины щёки.

Голубая морозная ночь обступила его.

Над чёрными ёлками висела луна, плоская и светлая, как алюминиевая сковородка, которая у них с папой выскочила из машины. А чёрное небо всё насквозь было протыкано звёздами.

И ни одного человека не было вокруг.

Олешек зашагал напрямик по снежной тропке. По ней ходила на работу мама, когда папа не возил её на машине.

Олешек ступал широко, стараясь попадать валенками в чьи-то взрослые следы.

— Наверное, это мамины следы! — сказал он громко, потому что ему очень хотелось услышать среди большой голубой ночи хоть чей-нибудь голос.

Тропка шла вдоль низких густых сосенок, потом, завернув, стала круто взбираться в гору.

Вот и кривая ёлка. Тут мама всегда останавливалась, чтобы махнуть рукой Олешку. А он стоял на подоконнике, прижавшись лбом к окошку, и удивлялся, какая мама издали маленькая. Сейчас Олешек тоже остановился у кривой ёлки и оглянулся на свой дом.

Длинный двухэтажный дом стоял совсем тёмный. Светилось одно Олешкино окно.

Жёлтый квадрат света выпал из него наружу и лежал на белом снегу.

И вдруг Олешек увидел, что вслед за ним по тропке мчится длинный чёрный зверь. Вот он исчез в густой тени сосенок, вынырнул на лунный свет и опять исчез в тени.

— Вперёд, вперёд, по маминым следам! — решительно скомандовал себе Олешек.

А голос его был совсем тоненький от страха. Он помчался вверх, в гору. Но чёрный длинный зверь мчался ещё быстрей. Он делал огромные прыжки. Он догнал Олешка. Перегнал. И… остановился как вкопанный. Подняв хвост трубой, он стал оглушительно мурлыкать в тишине и важно расхаживать перед Олешком поперёк тропки, прижимаясь боками к сугробам.

Вблизи он оказался не длинный и не чёрный, а просто серый кот Савелий.

— Когда я тебя звал, не шёл, да? А теперь вылез в фортку? — сердито сказал ему Олешек, и они пошли вместе.

Дом отдыха спал. Чуть видно, по-ночному, светилось в правом крыле одно-единственное окно: там, наверное, дежурила медицинская сестра Люся. А левое крыло, которое сторожила мама, было совсем тёмным.

Олешек поднялся по ступенькам террасы, подёргал дверь. Она даже не скрипнула в ответ. Заперта. И стучать нельзя, и кричать нельзя. Николай Иванович сколько раз предупреждал: «Тише, тут люди отдыхают!»

— Пойдём, Савелий, поглядим, может, дверь в кухню не заперта?

Обошли дом кругом. Савелий — хвост трубой — впереди. Олешек позади. Потолкались в кухонную дверь — заперта.

— Что делать, Савелий? — Олешек посмотрел туда, где только что, обернув вокруг себя пушистый хвост, сидел на порожке Савелий.

Но Савелий исчез. Как сквозь землю провалился. Тут Олешек увидал в подвале чуть приоткрытое окно. Правильно! Как же он забыл? В этой комнате долго стояли всякие банки и бутылки с красками для ремонта. А вчера плотники сколотили полки до самого потолка, сделали в окне деревянные ставни и комнату назвали бельевой. В ней будут храниться одеяла, и подушки, и простыни, которые привезёт папа. А Николай Иванович вчера пришёл в эту комнату, понюхал воздух и распорядился:

— Чтобы духу здесь ремонтного не было! Проветривать бельевую три дня и три ночи!

И стали проветривать.

Окно изнутри скреплено проволокой, открыть ставни во всю ширь никак нельзя. А воздух пролезает. И Савелий пролез. И Олешек пролез. Только сперва стянул пальтишко, просунул его в щель, а потом и сам влез. А пальто положил на новую полку: пусть полежит, на обратном пути он его наденет.

Из бельевой — в коридор, из коридора — на лестницу. Тут уж всё Олешку знакомо. Утром он здесь смотрел, как маляры красили серебряной краской перила. Очень интересные перила: железная перекладина, потом цветок, потом кружок, и опять перекладина, и опять цветок, и так до самого верха.

Сейчас не видно ни цветков, ни кружков — темно! Только сверкнули где-то близко глаза Савелия и исчезли.

— Савелий, где ты? — позвал Олешек.

Никто не ответил. Неизвестно, где Савелий.

Не очень-то приятно путешествовать совсем одному по тёмному пустому дому. Однако ничего не поделаешь, надо.

Олешек ощупью выбирается по ступеням из подвала на площадку первого этажа, толкает дверь и выходит в коридор.

Ого, тут гораздо веселее! Сквозь высокие окна глядит с неба луна, и все выкрашенные подоконники и двери отсвечивают голубоватым блеском.

Комнаты стоят раскрытые настежь, их сегодня окрасили, они высыхают. В какой из этих комнат стоит диван, на котором спит мама с ружьём?

Олешек по очереди заглядывает в каждую дверь. Пусто. Дивана нет. Наконец коридор расширяется, и в лунном свете встают перед Олешком шесть толстых белых колонн. Олешек знает: здесь будет самая весёлая комната для отдыхающих людей. В ней можно играть в домино и в шашки и стучать по доске изо всей силы. Можно петь песни и запускать телевизор во всё горло. Олешку очень нравится название этой комнаты — «громкая гостиная».

«Громкая гостиная» уже готова, только пока в ней тихо. Под потолком висит люстра, и луна отражается в её стеклянных льдинках. На белой стене виден чёрный выключатель. Правда, он высоко, но, если придвинуть вон тот ящик, с него можно дотянуться. А ведь каждому человеку ясно, что разыскивать маму при свете куда легче, нежели в темноте!

Олешек крепко зажимает в левой руке обе свои рукавицы и папину записку, а правой подвигает ящик и влезает на него.

Щёлкает выключатель, и гостиная освещается ярким светом. Льдинки на люстре сияют разноцветными искрами, и весёлые зайчики отражаются в блестящих колоннах. А пол, глядите-ка! Он, оказывается, уже намазан жёлтой мастикой и только ждёт, чтобы его натёрли. Эх, жалко, нет тут электрической полотёрки! Олешек знает, как её заставить натирать! Только кнопку нажать! Вот было бы здорово: завтра придут рабочие, а здесь уж всё готово…

Олешек стоит на ящике и с интересом рассматривает гостиную. Рядом с колонной блестят чьи-то новенькие калоши! Кто же их здесь оставил? А что за такие маленькие клетчатые столики у окна? А чьи такие белые следы на чистом полу?

Да ведь это Олешкины валенки наследили! Он в них ходил по лестнице и по коридору, который залит побелкой. Эх, испортил весь пол!

Олешек спрыгивает с ящика. Он глядит на калоши. «Ну и что ж, что они чужие, — думает Олешек. — Зато они чистые и следить не будут. Я в них поищу маму, а потом поставлю на место».

В новых калошах Олешек ходит на четвереньках по липкому жёлтому полу и рукавичкой оттирает белые следы. Здорово получается! Где протрёшь — там такой блеск, что люстра, как во льду, отражается всеми своими огоньками. Правда, одна рукавичка стала совсем грязной, но зато вторая осталась совсем чистой.

Олешек с радостью натёр бы весь пол, да только ему некогда. Надо ещё открыть ящички в клетчатых столиках, посмотреть, что там. Оказывается, там лежат шахматы. Олешек никогда не видал, как в них играют, зато Валерка уже сам играл и один раз даже выиграл у Николая Ивановича!

Олешек трогает фигуры. Вот чудно! Чёрные и белые кони, пешки, слоны и короли перепутаны, все лежат вперемешку! А завтра придут отдыхающие. Как они будут играть?

Олешек наводит порядок. В один стол кладёт все белые шахматы, а в другой — все чёрные.

Вдруг он замечает, что какой-то зверь глядит на него из-за колонны. Упёр в пол четыре лапы на колёсиках, положил на паркет щетинистую морду. Да никакой это не зверь! А просто Олешкин знакомый пылесос. Они познакомились, когда папа выгружал из машины разные вещи.

Олешек сидит на корточках возле пылесоса и разглядывает его. Рукавички и записку он аккуратно положил рядом.

— Ну пососи пыль, ну, пожалуйста! — говорит Олешек пылесосу. — Гляди, сколько вокруг всякого сора, а завтра сюда уже, наверное, отдыхающие люди придут. Давай я тебе кнопку нажму. Вот эту чёрненькую, да?

И Олешек нажал кнопку. Пылесос взревел страшным голосом, и все пылинки, все соринки на полу сдвинулись с мест и помчались к нему в круглую пасть. И вдруг папина записка зашевелилась, сперва тихонько, потом быстрее поползла по полу и тоже умчалась в пасть пылесоса.

— Отдай! — крикнул Олешек.

Он вскочил на ноги, он стал прыгать вокруг пылесоса. Но записки и след простыл, а гудящий обжора уже заглатывал что-то очень знакомое, синее и мохнатое.