Михаил Зубавин - Дело о кониуме

• Название: Дело о кониуме
• Автор: Михаил Зубавин
• Издательство: Мария
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 1994
• ISBN: 5-87449-002-7

В книгу Дело о кониуме Михаила Зубавина вошли увлекательные детективные истории из жизни сыщика-любителя Сергея Ершова и его друга и сотоварища по раскрытию тайн профессора медицины Иерихона Быченко.

---

Зубавин М. В. Дело о кониуме и другие детективные повести

ПЕРВОЕ ДЕЛО

Мать заведующего отделом коммунистического воспитания областной газеты (ныне гражданка Германии) Александра Исаковна Пейсова была женщиной предусмотрительной и хозяйственной. Когда общечеловеческое дело заставило ее свернуть с луговой дороги в кусты, она сразу приметила в маленьком болотце удивительную бутылку: пузатую, с закручивающейся пробкой, украшенную причудливой иностранной этикеткой, — в общем, идеальный сосуд для подсолнечного масла. Недолго думая, Александра Исаковна наступила на корягу, протянула руку к качающейся среди кувшинок посудине… Но вдруг забулькало, и из воды медленно выступило, облепленное ряской, сине-серое оплывшее лицо с тусклыми глазами. Всхлипнув, Пейсова осела на берег…

Когда Сергей Ершов был еще школьником, больше всего на свете он обожал читать книги о приключениях, путешествиях, тайнах. Результатом прочитанного стало следующее: Сережа возмечтал о трех вещах — выучить все человеческие языки, узнать все звездное небо и стать врачевателем всех болезней. Звезды Сергей изучал год, медицину отложил на будущее (сначала требовалось хотя бы закончить школу), а вот языки Ершов учил ежедневно, с шестого по десятый класс школы, в институте и даже по окончании оного.

Правда, пришлось Сереже освоить еще одно дело. Район их был шпанистым, дабы чувствовать себя полноценным человеком, мальчик обязан был уметь постоять за себя, и года три Ершов отдал тренировкам в зале боксеров.

Однако главный талант Ершова открылся лишь в тридцать лет, проявился он неожиданно, но определил всю его дальнейшую жизнь. К тому времени Ершов работал доцентом на кафедре иностранных языков университета, имел отдельную квартирку, считался преуспевающим молодым человеком, даже красавцем — крепкий, высокий, черноволосый, — короче, одним из завиднейших женихов города.

И вдруг все изменилось, это теперь, когда инженеры торгуют в палатках, врачи служат водителями, а бывшие учительницы отплясывают в варьете, разворот судьбы Сергея кажется тривиальным, но сколь необычным он выглядел тогда.

Все началось с того, что Петра Вербина арестовали на даче по обвинению в убийстве. Отец Ершова умер рано, мать много болела, и в детстве Сергей частенько гостил на даче у своего друга Петра, а потому хорошо знал всю семью Вербиных. Когда случилась беда, отец Петра плавал замполитом рыболовецкого траулера в районе Кубы, сестра жила в Болгарии, и мать одна металась по даче. Она обзвонила всех знакомых, просила об участии, помощи, в невиновности сына Вербина была уверена. Но происходило непонятное — все оказывались занятыми… Тогда-то и позвонила она Сергею. И вот в начале августа, когда до первого сентября оставалось больше трех недель, Ершов, захватив пару чистых рубашек, отправился на стоянку загородного автобуса.

Тот дачный поселочек, в котором обитали Вербины, со временем станет мозгом и штабом демократического движения, ибо проживали в нем партработники, профессора марксистских кафедр и высокопоставленные журналисты. Двухэтажные каменные дома тянулись вдоль единственной вымощенной мостовой, которая шла параллельно расположенному за полукилометровой лесополосой шоссе.

За дачами же начинался заливной луг со множеством ручейкюв, прудов и малоприметных болотец. Пользоваться лугом могли только дачники, поскольку их участки сплошной китайской стеной преграждали дорогу для посторонних. Жильцы той половины поселка, которая непосредственно примыкала к лугу, имели задние калитки, а для владельцев верхних домиков напротив комендантского здания был оставлен проход, огражденный стальной, запирающейся на ключ калиткой. Комендант жил в неказистом строении, примостившемся при въезде в поселок у выщербленной каменной арки с постоянно поднятым шлагбаумом.

Примерно месяц назад сын второго секретаря обкома Яковлева приехал в этот поселок с компанией однокурсников и исчез. Яковлева-отца в городе не было. Вернувшись через неделю, он организовал розыски сына, и вдруг неожиданно арестовали Петра Вербина.

На шоссе Ершов вылез из автобуса, свернул на съезд и вскоре подошел к знакомому саду. Тревога переполняла сердце Сергея, но что чувствовал бы он, знай, что с этого момента начинается новая часть его жизни.

Хотя сестра Пети вышла замуж за иностранца, а отец мотался по дальним морям, мать его, Валентина Михайловна, выглядела обычной крестьянкой. Даже в городе, где она носила модные платья, а уж на даче…

Она была полной, кряжистой, скуластой женщиной, курносой, рябой, окающей, с короткими толстыми пальцами, носящими на себе следы постоянного огородничества.

Валентина Михайловна встретила Ершова на пороге дома и, рыдая, кинулась в его объятия.

— Милый мальчик, Сереженька, я не знаю, что делать! Такая беда! И ни к кому не обратишься: только ты остался у нас… Помоги, родной!

Она знала, что Сергей — обычный университетский доцент, что и в обкоме, и в совете, и в милиции у него ни зятя, ни свата. Прося о помощи, Валентина Михайловна хотела лишь моральной поддержки, дружеского участия, но в голове доцента Ершова, еще наполненной мальчишеским авантюризмом, происходили непонятные реакции. Неожиданно для самого себя он заявил:

— Не волнуйтесь, я спасу Петю, а если надо, то найду настоящего убийцу.

Дом Вербиных был построен по типичному для поселка проекту. Центром кирпичного здания служила гостиная, из которой вели четыре выхода: на террасу, к главному входу, нижней спальне, оттуда же поднималась лестница на второй этаж. Раньше внизу спали старшие Вербины, одну из верхних комнат занимала Петина сестра, а в другой, Петровой, обычно, бывая в гостях, ночевал Сергей.

Но в тот день за разговором Сергей так набрался водки, что заснул прямо в гостиной на кушетке у телевизора. У дачного поселка имелась одна ахиллесова пята, зато какая… Комары! Уже часам к пяти утра кожа Сергея горела, зудела, чесалась, а уши превратились в локаторы, вращающиеся и ловящие тихий, но пронзительный писк ночных агрессоров.

Чертыхаясь, Ершов поднялся и вышел из дома. Свежий утренний ветерок отгонял ночные эскадрильи, и, усевшись в кресло-качалку, Сергей облегченно вздохнул.

Луг начинался прямо за участком — с террасы видны были кроны огромных редких дубов и ясеней. Солнце только собиралось проснуться, но край неба уже был отчеркнут ровной линией, делящей его на два поля, голубое и розовое.

Дышалось легко. Ершов потянулся и начал вспоминать то, что узнал вчера вечером. '

Месяц назад Дарье Пироговой исполнилось двадцать лет. Родители ее работали в Анголе, а Даша обитала здесь с бабушкой. Юбилей отпраздновали в городе, а на следующий день, оставив бабушку убирать квартиру, Дарья с компанией приехала на дачу. Прикатил и ее однокурсник Николай Яковлев — сын обкомовского секретаря. В ту же ночь между ним и Петей произошла ссора, разозленный Николай ушел с пироговской дачи. С тех пор никто его живым не видел. Однако обнаружилось это не сразу. Родители Николая навещали тогда заграничных друзей-марксистов, и только когда они вернулись домой, забили тревогу.

А потом в дело вмешалась погода. Если бы стояло вёдро… Как бы все обернулось? Но жара была страшная, болотца обмелели, и втиснутое под корягу тело Николая Яковлева оказалось на поверхности. Через день к Вербиным нагрянула милиция, Петра арестовали и обыскали дачу.

Ершов грустно вздохнул. Мало того, что ему хотелось помочь Петру, он даже обещал это сделать. Но если бы Сергей знал как?

Поселок еще спал. Сергей вышел на дорогу и побрел к даче Пироговых. Когда-то Ершов знал Дашу, но тогда она была совсем крошкой, а десять лет разницы представлялись непреодолимым барьером. Пироговы жили в противоположном, верхнем ряду домов. Сергей долго с улицы осматривал участок, виднеющееся за яблонями здание, а потом возвратился к Вербиным и прошел через их двор. Ключа от общей калитки у Сергея не было. Он медленно потопал к тому болотцу, где нашли тело убитого.

Сразу за забором шли две тропинки. Одна, нависая над оврагом, уходила вдоль дач направо, вторая спускалась вниз, на мостик, к которому сбегались дорожки от десятка дач. Перебравшись через овраг, Ершов зашагал по протоптанной в траве пыльной тропе. Она виляла, словно пьяная, но Сергей знал характер луга: срежешь чуть в сторону, думая укоротить путь, ан нет, уткнешься в яму, низину, топь. Вскоре он нашел, что искал. Со стороны, метров с трех, никто и не подумал бы о том, что где-то совсем рядом притаилось болотце, наоборот, почва здесь поднималась вверх, а на самой вершине предполагаемого холма тянулись к небу два старых дуба, но, приблизившись к ним вплотную, вы вдруг замечали покрытую ряской и водяными лилиями промоину метра три в диаметре. Долго стоял Ершов в задумчивости.