Михаил Зуев-Ордынец - Всемирный следопыт, 1930 № 08

• Название: Всемирный следопыт, 1930 № 08
• Автор: Михаил Зуев-Ордынец
• Издательство: Государственное Акционерное Издательское Общество «Земля и Фабрика»
• Жанр: Публицистика
• Год: 1930

СОДЕРЖАНИЕ

Обложка художн. А. Шпир. Сказание о граде Ново-Китеже. — Роман М. Зуева-Ордынца.Полярные страны. Случай в Средней стране. — Рассказ В. Юркевича.Русский летчик в американском небе. — Очерк Л. Минова.Восстание на Ломбоке. — Рассказ Вс. Аренд.Рассказ о 50-ти лошадях. — Филиппа Гопп.Из истории Мексики. — Статья К. Г.Машина и сердце. — Рассказ М. Ковлева.Люди и море в железной коробке. — Рассказ М. Поляновского.Добрый Сам. — Рассказ Валиски.На экране «Следопыта». — Из великой книги природы. — Очаги социалистического строительства. — Что нам дает дерево.

В номере рисунки художников: А. Иконникова, Н. Кочергина, А. Пржецлавского, Преображенского, И. Рерберга, П. Староносова, А. Шпир.

С 1927 по 1930 годы нумерация страниц — общая на все номера года. В № 8 номера страниц с 561 по 640.

Орфография оригинала максимально сохранена, за исключением явных опечаток — Гриня

---

Хозе Неваль кричал до хрипоты, до пены ка посеревших, растрескавшихся губах:

— Вперед! Вперед!!

Но впереди свинцовым заграждением бил пулемет. Падали люди и кони. Двадцать пять испытанных бойцов, с которыми Неваль произвел нападение на поезд, брошенные авангардом вперед, в смятении отступили. Пятясь, они врезались в гущу отряда. И тогда свершилось непонятное, на первый взгляд близкое к сумасшествию. Хуан Риварец запел веселую (к месту ли это было?!) негритянскую песенку. Врезался шпорами в бока Агата. Конь, не привыкший к шпорам, жалобно заржав, стремительным аллюром вынес Ривареца вперед. В бешеном темпе негритянской песенки рванулись за Агатом пятьдесят цирковых лошадей. Их не пугали выстрелы. Не раз под треск хлопушек и шутих, под мотив напеваемой Риварецом негритянской песенки кружили по арене лошади.

На пулемет, на смерть, на волю мчались кони, увлекая людей в свистящем вихре ветра, пуль, сабель, атаки.

Хозе Неваль припал простреленным плечом к гриве коня. Голосом, уходящим в беспамятство, теряя сознание от раны, от опьянения вихрем атаки, кричал:

— Вперед! Вперед!!

Замолкли, захлебнулись пулеметы, затихали ружейные выстрелы. И эхом в горах, за синеющими склонами Сиерра-Камариока, звенел бешеный темп веселой негритянской песенки.

Из истории Мексики. Статья К. Г.

Завоевав Мексику, находящуюся на юге Северной Америки, испанцы захватили лучшие ее земли и обратили в крепостных туземное население.

Прошли столетья. Мексиканские крестьяне на словах стали свободными, на деле же попрежнему оставались бесправными холопами своих помещиков.

В Мексике половина сельского населения лишена земли. Поэтому не удивительно, что вплоть до самого последнего времени помещик был в деревне бесконтрольным повелителем, «царьком и богом».

«За землю и волю» мексиканские крестьяне стали бороться еще очень давно — в половине прошлого века. После восстания, закончившегося низвержением и казнью мексиканского императора Максимилиана, безземельным крестьянам была роздана часть земель, конфискованных у контр-революционного духовенства.

Буржуазии было не наруку обнищание духовенства, ее извечного союзника, потерявшего колоссальные земельные богатства. При содействии либералов и американского капитала на президентский пост выдвигается генерал Порфирио Диац, осуществивший военно-политическую диктатуру блока помещиков и империалистов, и с его выдвижения история Мексики начинает наиболее мрачные свои страницы.

За время диктатуры Диаца, почти сорок лет самодержавно правившего страной, мексиканские крестьяне не только потеряли все приобретения, но и лишились значительной части своих общинных земель. Диктатура Диаца была эпохой полного произвола и угнетения, народные богатства за гроши отдавались американским концессионерам и малейшая попытка протеста подавлялась с невероятной жестокостью. Начались повсеместные восстания. В штате Сонора крестьяне захватили земли, изгнали помещиков и, поголовно вооружившись, отбили наступление правительственных войск. Вслед за этим и в других штатах образовались крестьянские армии, принявшие энергичнейшее участие в низвержении диктатора. Рабочие батальоны промышленных центров и вооруженные крестьянские отряды, насчитывавшие в своих рядах около тридцати тысяч человек, к которым примкнули войска, дали победу вставшему во главе движения Обрегону. Они впоследствии помогли ему одолеть наемников американских капиталистов, заинтересованных в мексиканской нефти и помогавших подавлению восстаний рабочих и крестьян.

Новое правительство Обрегона провело ряд реформ, дало Мексике конституцию и повело энергичнейшую борьбу с духовенством.

Церковные земли были конфискованы, священники, занимавшиеся контр-революционной пропагандой, были высланы из пределов Мексики. Было закрыто около двадцати тысяч церквей, настоятели которых отказались подчиниться распоряжениям светской власти.

Духовенство не осталось в долгу и организовало восстание темных фанатических масс. Началась новая война. Целые округа были захвачены католическими повстанцами, и реакционные генералы лишали крестьян земли «в защиту святой веры». «Религиозная война» велась с обеих сторон с величайшей жестокостью. Пощады не давали никому. Правительственные войска вешали восставших на телеграфных столбах, вдоль железнодорожных линий, восставшие в свою очередь захваченных в плен офицеров сжигали живыми на кострах. (Так, в 1926 году, повстанцы штата Моралес после победы над правительственными войсками сожгли на костре взятого в плен генерала Авиллу с шестнадцатью офицерами его штаба).

На ряду с устройством «религиозных восстаний» мексиканские церковники не брезгали и индивидуальным террором. Ряд их противников погиб от яда, пули и кинжала. Наконец очередь дошла и до Обрегона, убитого по наущению духовенства.

Эмблема мексиканских революционных повстанцев-крестьян.

Смерть Обрегона послужила как бы сигналом для выступления реакционных генералов, которые об'единились с католическими повстанцами и двинулись на столицу.

Приемник Обрегона — Портэс Хиль — вынужден был обратиться за помощью к крестьянам и рабочим. Была создана стотысячная революционная армия, нанесшая восставшим ряд тяжелых поражений. Не прошло и полгода, как вся мексиканская территория была очищена от бунтовавших контр-революционеров.

Одолев своих врагов, Портэс Хиль сразу же изменил свою политику, открыто став на сторону помещиков и буржуазии… Начался разгон обманутых им рабочих организаций и разоружение сельской бедноты.

Произошло и примирение с церковью. Мексиканское правительство не только пошло на уступки церковникам, но и завязало непосредственное сношение с папой Пием VI, являвшимся, к слову сказать, одним из крупнейших акционеров нефтяного треста «Темпико-нефть». Правительство кинулось в об'ятия заграничных капиталистов, которым стали раздаваться концессии не менее щедро, чем во дни диацовской диктатуры.

Карта Мексики.

Поживился в достаточной мере и «святой папа», скупивший при помощи католического банка нефтеносные земли в различных частях страны.

Мексиканское правительство дошло в конце концов до того, что добилось разрыва с Советским Союзом и вынудило к от'езду наше полпредство.

Своим угодничеством перед буржуазией правительство не упрочило, однако, своего положения: экономическое положение страны непрерывно ухудшается, и всюду растет недовольство. Многолетняя война опустошила целые области, сельское население обнищало. Не лучше и положение городских рабочих. При всех почти конфликтах, возникающих между рабочими и предпринимателями, правительство неизменно становится на сторону последних, санкционируя снижение зарплаты и проведение «рационализации», которая в Мексике, как и во всех других капиталистических странах, подразумевает переложение всей тяжести на рабочих. Трудящиеся Мексики с каждым днем начинают понимать все отчетливее, что коммунисты правы, говоря, что правительство обмануло массы.

Влияние компартии, организовавшейся в Мексике в 1919 году, с каждым днем все увеличивается. Нужды нет, что она уходит в подполье, в 1929 году правительство Порталеса об'явило ее нелегальной, — партия упорно борется за единый рабоче-крестьянский фронт, и чем дальше, тем больше выступлений масс, тем острее классовые столкновения.

Мексиканские повстанцы разбирают ж.-д. линию.

-

Машина и сердце. — Рассказ М. Ковлева.

I

— Жидковата плотинка-то! О-о-очень жидковата! — Сутулый старик скептически покачал головой. По морщинистому, как печеное яблоко, ветхому лицу его и подслеповатым глазкам пробежала неуловимая тень тревоги.

— В стороне, дед Степан, выдержит!

Кудрявый гибкий парень, стоящий рядом, широко размахнулся и швырнул окурок в пенящуюся зелень волны. Подхваченная ветром тонкая картонная трубочка завертелась в упругих струях, метнулась в сторону и поплыла, извиваясь среди желтого крошева редких последних льдин.

Светлосерые глаза парня рассеянно следили за окурком. Но теплая шершавая кисть старика легла на его руку.

— Гляди-ка, Фома неверующий! Мимо аль нет? — вразумительно вымолвил надтреснутый басок

Устремленные на реку глаза юноши сразу затвердели.

Окурок чуть приметной точкой выделялся на воде Сначала река мощно увлекала его все дальше и дальше, в хаосе перепуганных волн, но вдруг решительно крутанула назад, завертела среди взбаламученной, как вскипевшее молоко, бурлящей пены и под острым углом швырнула на плотину. Окурок исчез из глаз.