Галия Мавлютова - Опер любит розы и одиночество

• Название: Опер любит розы и одиночество
• Автор: Галия Мавлютова
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-04450-7

Такая закрепилась за подполковником Гюзелью Юмашевой слава, что все самые сложные дела, раскрыть которые практически невозможно, в управлении спихивают ей. И не только потому, что она находчива, умна и отчаянно храбра. Чтобы справиться с безнадежным «глухарем», помимо этого, надо еще принадлежать, по словам Юмашевой, к «братству ненормальных»…

Что делает нормальный опер, когда ему нужно проникнуть в квартиру очень важного свидетеля? Устанавливает слежку. А Юмашева в тридцатиградусный мороз повисает голыми руками на железных перекладинах соседского балкона и таким путем попадает в квартиру…

Узнав, что подельник разыскиваемого ею убийцы едет из Питера в Нижний Тагил, не раздумывая берет билет на тот же поезд…

---

«Кто мешает? Никто не мешает, — подумала я, — масса сотрудниц в ГУВД сидит за мониторами и анализирует оперативную обстановку. И ничего, важны и благополучны, и никто их не гонит зимой в командировки, не подначивает, не напрягает, не заводит…

Я тоже могу беспечно ходить по коридорам, вышагивать, будто я — важная птица.

Нет, не хочу быть гусыней, — содрогнулась я, — лучше в поезде. Хоть в поезде муторно и качает, воняет туалетом и грязью, зато в окнах бьется ветер свободы, раздается лязг и скрежет тормозов, а впереди ждут приключения».

— Юрий Григорьевич, почему вы так хотите, чтобы я занималась этим делом?

— Только что разговаривал с генералом. Утром ему звонил министр, просил досконально разобраться в деле. Генерал надеется, что вы добьетесь результата, и он просил передать, что верит в вас. Вам дают зеленый свет.

— Ну, это генерал верит. С ним все ясно. А вы? Вы как считаете?

— Для вас это бальзам! Бальзам для вашей души! — восторженно пропел полковник. Он с явным удовольствием растягивал слово «бальзам». — Вам сейчас нужны эмоции, нужны переживания, сомнения, муки совести. Без этого вы скиснете, закиснете и зачахнете. Я ни минуты не сомневаюсь, что вы добьетесь победы. Чутье мне подсказывает. Это дело — ваше! И раскрытие будет вашим! Красивое раскрытие — мечта любого оперативника. — Юрий Григорьевич после тирады потерял ко мне интерес. Он открыл секретный блокнот и принялся набрасывать черновик доклада в министерство.

Дальнейшие препирательства и душеспасительные беседы можно было считать несостоявши-мися. На его лице было написано, что запас красноречия, заготовленный для меня, полностью исчерпан. И он может со спокойной совестью заниматься своими важными делами. А мои важные дела он оставляет исключительно в моем производстве.

Я закрыла глаза и немного пофантазировала. В моих мечтах рисовались хитроумные комбинации — в поезде я задерживаю Лосева и под звон фанфар и труб привожу его в Нижнетагильскую милицию. Там Лосев «колется» и рассказывает о преступных деяниях «черных дилеров». А мне кусочек из питерского дела отломится. Лосев открывает мне имя убийцы-маньяка. Больше всего мне нравилось, что Лосев давно ошивался в Питере. Именно в этот день решил вернуться на Урал. В родные пенаты потянуло. В конце операции раздаются победные марши. В управлении праздник, меня чествуют, полковник счастлив, Королев посрамлен, генерал утирает скупую мужскую слезу. В этом месте моя совесть проснулась. Я устыдилась собственных грез. Посмотрев на карту, я поняла, что мне больше нечего делать в родном управлении. Позвонив Алексееву в Нижний Тагил и предупредив его о времени прибытия на пару с Лосевым, я тщательно записала данные сотрудников, которые должны встретить нас на вокзале. Алексеев пообещал, что лично прибудет вместе с оперативной группой, чтобы задержать Лосева.

— Будьте осторожны, — сказал на прощанье Владимир Анатольевич.

Ему тоже понравилась моя гениальная идея. Настоящий сыскарь!

— Буду, буду осторожна, — пообещала Алексееву.

Я положила трубку на рычаг и еще раз посмотрела на карту. Какая она сегодня тихая и спокойная. Лампочки светились ровным светом, освещая городские улицы и деревенские поселки мерцанием покоя. Никого не убили, ничего не украли. Вот бы каждый день так!

Потом я сгрузила еженедельный анализ оперативной обстановки на мощные плечи Линчука, заодно проинструктировав его насчет Шаповалова.

— Миша, береги Костю как зеницу ока! — Я погрозила пальцем, делая при этом большие глаза, дескать, не дай бог, прошляпишь.

— Сберегу, — радостно заверил меня Линчук. — Ты не спеши оттуда, отдохни, развейся, погуляй. Может, замуж там выйдешь? — сделал он предположение и тут же жестоко поплатился за свои слова.

Я обрушила на его плечо кулак, вкладывая в удар всю скопившуюся мощь. Линчук сморщился от боли, но мужественно стерпел и даже не охнул. В управлении знали, что в моем кулаке сконцентрирована недюжинная сила, равная силе и мощи кулака здорового и тренированного мужчины.

Иванову я сделала наставления насчет женской половины человечества.

— Иванов, будь человеком, не разводи в кабинете грязь. Лишних теток в кабинет не приглашай. Только нужных, ну, там, свидетельниц, заявительниц, просительниц… А управленческих и штабных женщин не приглашай, потерпи до моего приезда. Кофе никому не наливай.

— Ты, когда уезжаешь, всегда прощаешься навеки. Собираешь документы, сдаешь их в канцелярию, все опечатываешь. — Иванов покачал головой. Непонятно, то ли одобряет, то ли порицает.

— В моей юности еще любили поэзию и поэтов. Я почему-то запомнила строчки из модного тогда стихотворения. Послушай: «…трясясь в прокуренном вагоне, он стал бездомным и смиренным, трясясь в прокуренном вагоне, он полупла-кал, полуспал, когда состав на скользком склоне, вдруг изогнулся страшным креном, когда состав на скользком склоне от рельс колеса оторвал. Нечеловеческая сила, в одной давильне всех калеча, нечеловеческая сила земное сбросила с земли. И никого не защитила вдали обещанная встреча, и никого не защитила рука, зовущая вдали. С любимыми не расставайтесь!..» А я расстаюсь с любимой работой. Грустно.

— Счастливо добраться! Постарайся вернуться в добром здравии. — Иванов утратил к моей персоне не только интерес, но и способность к дальнейшему общению.

Получалось так — я еще в управлении, но уже где-то далеко, мчусь в поезде.

Мои коллеги здесь, в управлении, на привычной работе, в кругу своих привычных обязанностей, а меня нет, я уже отсутствую.

Поломав голову над сим необычным явлением, до сих пор мной не изученным, я отправилась на вокзал.

«Зачем я поеду домой, — думала я по дороге, — только душу растравлю, лучше обойдусь подручными средствами. В конце концов все необходимое можно купить и в Нижнем Тагиле».

* * *

Состав уже двигался по направлению к Уралу, а я все размышляла: «Зачем я еду? Что меня гонит? Одиночество? Неустроенность? Любовь к истине? Честолюбие? Азарт? И как я поеду в одном купе вместе с главарем банды? Если бы Лосев не числился в розыске, я так легко не обошлась бы с командировкой. Устала бы доказывать оперативную необходимость поездки».

Глядя, как проплывают мимо состава питерские дома с ярко освещенными окнами, я позавидовала петербуржцам. Люди в тепле сидят, пришли с работы. Их ждет приготовленный ужин, чада и домочадцы, собачки и кошечки, а ты — одинокая, едешь в даль неизвестную. Что там тебя ждет? Никому не известно.

В неведомую даль меня гонит и азарт, и любовь к истине, и честолюбие, и одиночество, и вселенская неустроенность. А в питерских домах, между прочим, не только уют и горячий ужин, но и пьянки, скандалы, драки, убийства, алчность, короче, ничего хорошего в этих домах нет — это только из окна поезда все кажется уютным и вечным.

Если отнести «моего» убийцу к общей вселенской неустроенности — все сходится.

Зачем он убивает людей, которых в общем-то и незачем убивать? Зачем, к примеру, он убил беззащитную Коровкину?

Преступление, лишенное всякого здравого смысла. «А в каком преступлении есть смысл? Тем более здравый?» — спросила я сама себя. И замолчала.

В купе вошел мужчина средних лет и строго посмотрел на меня. Я прикусила губу, чтобы не расхохотаться. Такое со мной бывает. Про себя это явление я называю — «напал хохотунчик».

Иногда мне кажется, что я так и не повзрослела, оставаясь в душе маленькой девочкой из далекого детства.

«На Гульку напал хохотунчик», — так дразнили меня в детстве, чем глубоко обижали, заставляя замыкаться в себе и скрывать эмоции. Сейчас я смеялась оттого, что вошедший мужчина никак не походил на главаря «черных дилеров». Может быть, на Урале преступники трансформировались в добропорядочных граждан?

Я взяла книжку и уставилась невидящими глазами в страницу. Смешливое настроение незаметно покинуло меня. В голове крутились вопросы, на которые я пока не знала ответа. Что за фрукт этот Лосев? Как я доберусь до конечного пункта? Как нас встретит Алексеев? С группой оперативников? Один? А кто едет в поезде? Сколько народу меня сопровождает? Группа сопровождения обязана оказать мне содействие в случае, если Лосев задумает скрыться.

Я нащупала в сумочке сигнальное устройство в виде крохотной блестящей трубочки. Трубочка откровенно смахивала на дамскую сигарету. Умная вещь! Как только Лосев попытается скрыться, я нажму кнопку. Группа сопровождения получит сигнал и мгновенно остановит поезд. И задержит Лосева.

Страха я не ощущала. Почему? Не знаю.

Мужчина долго пыхтел на верхней полке, ворочаясь и тяжело вздыхая. Очевидно, его раздражал свет в моем закутке, ведь я не читала, тупо уставясь на страницу. Смысл текста ускользал от меня.

Перед моими глазами всплыл Завадский Марат Эдуардович — моя неудачная попытка решить проблему женского одиночества. Молодой, обеспеченный, преуспевающий, умный и интеллектуальный. Такой муж — предмет зависти сотен женщин, и не только одиноких, но и обремененных семьей. Что нас разъединило? В чем суть конфликта?