Фэй Уэлдон - Подруги

• Название: Подруги
• Автор: Фэй Уэлдон
• Издательство: Радуга
• Жанр: Проза
• Год: 1985

В романе и в рассказах, взятых из сборника «Наблюдая себя, наблюдаю тебя», показана драматическая судьба современной женщины, история ее «утраченных иллюзий». Героини Ф. Уэлдон в молодости мечтали о любви, тепле, семейном счастье, интересной, нужной людям работе. Однако их мечты, столкнувшись с действительностью западного общества, грубо разбиваются. Повзрослевшие, они страдают от отчуждения, одиночества, становятся рабами морали «общества потребления».

---

— Удастся сохранить — хорошо, — говорит она. — Не удастся — тоже не страшно.

Врач был маленький, тонкий в кости — вылитый эльфик. Он ей понравился. Уж он-то много раз видел, как умирают люди.

Он сказал, какие у нее шансы на то, чтобы сохранить ребенка, избежать выкидыша. Пятьдесят на пятьдесят, не отчаивайтесь, сказал, — и она не отчаивается.

Однако к вечеру чаша весов качнулась, счет изменился — не в ее пользу.

Сильная боль. Да, это схватка. Уже прошла, но боюсь, что шансы теперь — сорок против шестидесяти. А впрочем, мало ли как еще может повернуться! Выше носик, девочка. Тем не менее он вызывает «скорую помощь».

Внезапное кровотечение так же внезапно прекращается. Тридцать против семидесяти. А ее так красит беременность. Кожа больше не шелушится, прекрасный цвет лица, на душе — мир и покой. Даже волосы сделались послушными и обрамляют ее лицо шелковистыми кольцами. Матери она ничего не сказала. Раз в кои-то веки восстала против того, чтобы нагрянула мать и все перевернула.

Снова боль, и на этот раз у Марджори искажается лицо. Она площе вытягивается на кровати. Двадцать против восьмидесяти, считает врач. Бедное крошечное дитя, как оно рвется на свободу — или, может быть, это ее потрясенная душа изгоняет его, не в силах более дарить ему приют? Как знать. Ясно одно, такому маленькому не выжить. А «скорая» все не едет. Сбилась с пути и никак не отыщет ее дом.

Снова кровь, схватка, стоны.

Десять против девяноста.

Пять против девяноста пяти.

Один против девяноста девяти.

Ноль против ста.

Прощай, малыш. Ага, вот и ты.

Жизнь обрывается.

За Грейс в этом смысле, конечно, никому не угнаться. Грейс убивает. Грейс делает аборты — шутя. Вроде как зуб выдернуть, говорит. Она заранее предвкушает это удовольствие. Так драматично, мужчина мается, наркоз — сплошной восторг, просыпаешься с полным ощущением, что перерыва во времени вовсе не было. Чудо! Марджори полагает, что, если бы Грейс в свое время исполнила волю отца и согласилась смотреть за своим маленьким братишкой, Стивеном, она едва ли впоследствии предавалась бы с таким азартом истреблению жизни в самом зачатке. Я, Хлоя, склонна думать, что тут прежде всего сыграл роль тот милый способ, каким Кристи вытравил из Грейс материнский инстинкт. Ибо некогда Грейс этим инстинктом обладала — она дикой волчицей выла по украденным у нее детенышам.

Я это слышала. Вот почему я воспитываю за нее Стэнопа, и вот почему Оливер мне это разрешает. Мы понимаем, отчего сама Грейс — не может. Мы наблюдали, как это совершалось.

Мне, Хлое, видеть мертвых не приводилось. Приводилось стоять у гроба, и думать о том, кто там лежит, и казнить себя за это. Я бы десять детей завела, будь на то моя воля, не противься этому Оливер и собственный здравый смысл. Ответом на смерть служит жизнь, еще и еще раз жизнь, потому-то нашей планете и грозит перенаселение. Во всяком случае, так утверждают.

Бросай ты Оливера, говорит Марджори. Разводись, говорит Грейс. Спасайся, пока не поздно, говорят они в один голос. Да только не очень по ним заметно, чтобы сами они обрели для себя спасение…

45

Иниго говорит, что, хотя ему завтра идти в школу, он подождет, пока не поспеет boeuf-en-daube. В школу он ходит последний год. Если кончит с отличием, поступит в Йоркский университет. Иниго вырос, в восемнадцать лет его поздно учить, как себя вести, когда есть, как одеваться, как преуспеть в этом мире — короче, учить его чему-либо поздно. Он распоряжается собою самостоятельно. Он хорошо сложен, с приметной, яркой внешностью, отцовским ястребиным носом, упругой черной шевелюрой — нестриженой и оттого образующей вокруг головы шарообразный курчавый ореол — и синими жесткими глазами. Он играет в регби.

От Хлои Иниго, судя по всему, оторвался окончательно. Папочкин сын, а от матери только принимает услуги. Хлоя досадует на него. Он, кажется, считает Оливера молодцом, что тот залучил к себе в постель Франсуазу — сына Оливер тоже посвятил в свои отношения с нею, придерживаясь того взгляда, что с молодежью следует быть откровенным в интимных вопросах, и Хлоя подозревает, что, слушая вдвоем пластинки или удя рыбу, они, похохатывая, делятся друг с другом опытом — ну ты, дескать, даешь, греховодник.

Хлое обидно. Для того ли она его растила? Учила понимать, прощать, терпеть, любить, воспитывала так заботливо, с такой открытой душой, терпимостью, вниманием? И что же? Вырос похотливым хищником, как мужчины ее поколения! Так что на Иниго ей тоже уповать не приходится.

Кевину — четырнадцать. Это жилистый, худой подросток, с такими же, как у отца, рыжими жесткими волосами, синими глазами, с той же ямочкой на подбородке, только Патрик — плотный, коренастый, а Кевин — жилистый. Он постоянно хочет есть. Накладывает полную тарелку, придвигает к себе и, ограждая левой рукой от всякого, кому вздумается чем-нибудь поживиться, правой набивает рот. Первые три года своей жизни он голодал. Похоже, после этого ему уже вовек не наесться досыта. Учится он в масонской школе-интернате, откуда его сейчас отпустили на пасхальные каникулы. Коротко стриженная голова, лицо покрыто нездоровой бледностью, глуховатый голос так не похож на чистый, звучный голос Иниго. Собирает все подряд — почтовые марки, полевые цветы, номерные знаки с автомашин. Вся комната его завалена блокнотами, картонками картотек. Сосредоточенно и упорно одолевает школу, занятия, каникулы в Хлоином доме и никогда не спрашивает про своего отца.

Сейчас он высказывается в пользу рыбных палочек, Кестрел — тоже.

Его сестре Кестрел двенадцать лет. День рождения у нее приходится на сочельник. Она учится в одной школе с братом, где обучение для мальчиков и девочек раздельное. Кестрел не хочет взрослеть. Ходит в носочках и сандалиях и с удовольствием носила бы все каникулы школьную форму, если бы Хлоя не отнимала силой. Коротко подстригает волосы и, куда бы ни шла, повсюду таскает с собой, как оружие, тетрадку с домашним заданием. Школу обожает; она староста в классе и, по мнению Хлои, вряд ли пользуется у одноклассниц особой любовью. Кестрел считает своим долгом поучать всех и каждого: кому, что, когда и как нужно делать — и заклеивает пластырем прыщики на подбородке. От своей матери, Мидж, она унаследовала волосы мышиной масти и наивное круглое личико, но синие, жесткие глаза и подбородок с ямочкой достались ей от Патрика.

Стэноп тоже отдает предпочтение рыбным палочкам. Boeuf-en-daube отпугивает его своим иностранным названием. Его день рождения тоже приходится на сочельник. Они с Кестрел родились в один день и в одной и той же больнице — святого Георгия, что на площади Гайд-Парк-Корнер. Мидж, мать Кестрел, поступила туда честь по чести, как положено; Грейс доставили в срочном порядке прямиком из большого универсального магазина, где она, тронув за плечо продавщицу парфюмерного отдела, произнесла: «Извините, пожалуйста, я рожаю».

В лице Стэнопа читается озадаченность и отвага. Он учится в закрытой частной школе, куда прием строго ограничен.

Внешне он похож на Кевина, которого боготворит, но черты его тоньше, одухотвореннее. Явно предназначенный природой не для спортивных состязаний, Стэноп только ими и бредит. Готов загонять себя до полусмерти, участвуя в кроссах. В прошлом триместре его пришлось уносить на носилках с гаревой дорожки, когда он свалился без сил, пробежав три четверти дистанции. Шел первым. Из школы сообщили об этом Грейс, но она забыла передать Хлое, и никто не приехал проведать его, пока он лежал в школьном изоляторе. Ни одна живая душа.

Следуя наставлениям Грейс, Хлоя вынуждена поддерживать легенду, будто отцом Стэнопа был летчик, который разбился, когда Стэнопу был от роду один день. «Худо ли, — говорит Грейс, — все лучше, чем знать, что твой родитель — Патрик Бейтс». Когда Хлоя пробует возражать, указывая на никчемность этой затеи, Грейс становится в оскорбленную позу. «Мать я ему или нет?» — вопрошает она.

Когда-нибудь, когда Стэноп возмужает, закалится, Хлоя скажет ему правду. А он с каждым новым приездом на каникулы выглядит все более хрупким, чутким, ранимым и не закаляется, хоть плачь.

Имоджин — Хлоина любимица. Камень тронется, слушая щебетанье этой плутовки. Любовь Имоджин к Оливеру беспредельна. И Оливер, который проклинает тот час, когда Имоджин родилась на свет, тает перед этой любовью.

Как же Хлое уйти? Как рассечь это хитросплетение нитей доверия, зависимости, надежды во имя такой зыбкой, ненадежной субстанции, как личное счастье?..

Франсуаза поджаривает целых две дюжины рыбных палочек. А что поделаешь? Оливер находит обе пачки в морозилке, где тесно даже его шампанскому, и с невыразимым отвращением к свежемороженым полуфабрикатам натурально извлекает их оттуда и кладет на холодильник, где они в скором времени оттаивают и размякают — либо срочно швыряй на сковородку, либо в помойное ведро.