Нина Пицык - Богомолец

• Название: Богомолец
• Автор: Нина Пицык
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

Книга посвящена советскому патофизиологу и общественному деятелю, академику (1932) и вице-президенту АН СССР (1942), академику АН УССР (1929), АН БССР (1939) и АМН СССР (1944), почётному члену АН Грузинской ССР (1944), заслуженному деятелю науки РСФСР (1935), Герою Социалистического Труда (1944) Александру Александровичу Богомолец (1881 — 1946).

---

БОГОМОЛЕЦ Пицык Нина Емельяновна

ТРАГИЧЕСКИЙ ПРОЛОГ

— Где ваш муж?

…Софья Богомолец знала, что Александр Михайлович, спасая от ареста ее брата Ивана, под видом тяжелобольного увез его сначала в Австрию, а потом во Францию. Но полковнику сказала:

— В Туркестане.

— А письма шлет из Берна?

— Напрасно утруждаете себя — ничего не скажу!

— Я забочусь о вас…

Софья отвернулась.

Мысленно она перенеслась к своему другу. Высокий, стройный, с полными ума, сияющими детской добротой голубыми глазами, Александр Михайлович многим казался личностью примечательной. Сын нежинского мелкопоместного дворянина, у которого, кроме дворянского герба да обветшалого домишки, уже ничего не осталось, воспитанник Киевского университета, он среди местных разночинцев слыл за идеалиста. Исповедуя революционные лозунги, цель которых — всенародное благоденствие, Александр Михайлович формально до конца своей жизни ни к какой из партий и групп так и не примкнул. Впервые с запрещенной литературой он пересек границу по просьбе прихворнувшего университетского товарища. С тех пор много раз доставлял для народовольцев из Женевы и Цюриха взрывчатку и оружие.

Познакомились они у родственников Софьи.

Врач Богомолец в первый же вечер пленил гимназистку-восьмиклассницу. Она тоже тяготится своим образом жизни, стремится к подвигам во имя счастья простого народа. Отец — поручик в отставке, человек старых взглядов, верный слуга царя. Он хотел воспитать из Ольги, Софьи и Марии добродетельных хозяек.

Зимой 1876 года родители получили от Софьи письмо.

«Я выбыла из гимназии, так как не хочу увеличивать свой долг перед народом, — писала Соня. — Впредь буду жить своим трудом. Кроме этого, сообщаю, что выхожу замуж за молодого врача Александра Богомольца».

Родные, конечно, не догадывались, что брак доче-. ри вначале был фиктивным. Таким образом она стремилась обрести свободу. Других путей к независимости русские женщины в ту пору не имели. Со временем оформлялся развод, и «мужья» предоставляли своим «женам» «виды» на самостоятельное жительство. С этого времени женщина получала право гражданства — могла учиться, выезжать за границу и т. п.

Но очень скоро фиктивный брак Софьи Николаевны и Александра Михайловича перешел в настоящий.

Пока Софья училась на женских врачебных курсах при Николаевском военном госпитале в Петербурге, Александр Михайлович врачевал в селе Братском Елисаветградского уезда. Время от времени он ездил за границу, чтобы нелегально доставлять в Россию запретную литературу.

За год до ареста Софьи чета Богомольцев провела лето на Кубани, в станице Усть-Лабе. После отъезда вдогонку за ними местный становой отправил секретный пакет с добросовестным изложением крамольных речей, говоренных обоими «ходоками в народ» местным казакам. Но негласное наблюдение за Богомольцами оборвалось неожиданным образом: по выезде из Кременчуга супруги как в воду канули.

Софья понимала, что полиция хоть и убеждена в причастности ее мужа к революционному делу, но прямыми уликами против него не располагает.

…Новицкий впился в арестантку сверлящим взглядом. Совсем девочка! Подстриженные волосы, по-детски пухлые губы, задорно приподнятый нос, искристые серые глаза, но в них непроницаемая суровость и упорная непреклонность. По всем приметам, сообщенным агентам, это и есть Софья Богомолец, одна из руководительниц союза.

— Чем занимались в Киеве?

— Я революционерка, социалистка. А в России этого, кажется, вполне достаточно, чтобы судить человека. Никаких других показаний давать не буду!

— Но вы должны знать, что Киев на военном положении и вам, одной из руководительниц союза, грозит смерть!

— Все равно!

— Товарищи вас называют идейной силой союза… Третьему отделению известно, что вы мутили казаков на Дону, пропагандировали рабочих на харьковском заводе Вебера, а в Киеве, в кружке Иванова, читали политическую экономию. Как могла ваша матушка-дворянка, допустить, чтобы трое детей порвали со своим сословием, в смутьянах оказались, отцовский офицерский мундир замарали?

Софья отвернулась.

Полковник делает еще ход:

— Вы молоды, зачем так рано умирать? Будьте откровенны! Никто не узнает о ваших показаниях. Мы поможем вам уехать за границу. Слово русского офицера…

— Потрудитесь оставить камеру! — прервала его Софья. — Я не желаю выслушивать гнусные предложения!

В ночь на 5 января 1881 года в Петербург ушла депеша:

«…Жандармы задержали Киеве двух женщин. Из них одна отказалась объявить фамилию и давать показания… По имеющимся сведениям прихожу более чем когда к убеждению, что неизвестная — жена врача Богомольца, сестра второй задержанной — Марии Присецкой и скрывшегося за границей Ивана Присецкого…»

13 февраля киевский генерал-губернатор на письме из министерства внутренних дел начертал: «Очень рад! Вызвать унтер-офицеров в управление». Речь шла о награждении шести жандармов, особо отличившихся при задержании Софьи Богомолец и ее семи товарищей по киевскому Южно-русскому рабочему союзу. В этом недавно образовавшемся сообществе Петербург видел смертельную для самодержавия опасность.

Южно-русский рабочий союз был типичной народнической организацией. Однако его руководители, убедившиеся в невозможности поднять на борьбу деревню, наряду с террором стали вести широкую пропаганду в образованных ими рабочих кружках. Продолжая считать крестьянство основной движущей силой революции, они полагали, что подготовленные рабочие — в большинстве недавние выходцы из деревень, — вернувшись в родные села, смогут более успешно вести пропаганду среди крестьян, чем интеллигенты. Тем не менее трудно переоценить значение Южно-русского рабочего союза как одной из первых революционных организаций рабочих в России.

Государю императору «угодно было изъявить высочайшее соизволение» — «произведение дознаний о государственных преступлениях членов сообщества поручить военному прокурору Киевского военно-окружного суда генерал-майору Стрельникову».

Обнаружено, — докладывает прокурор, — что южные и юго-западные губернии империи стали местом возникновения наиболее крайних социально-революционных воззрений, особенно среди рабочих и учащейся молодежи.

Глаза шефа жандармов Дурново выражают интерес.

— Должен присовокупить, — продолжает прокурор, — пропаганда среди рабочих Киева, к сожалению, идет не менее успешно, чем в Харькове и Одессе. По агентурным данным, насчитываем десятки кружков. Сходки по ночам собирали на Днепре, в Кадетской и Байковой рощах, а когда похолодало — в трактирах, кухмистерских и библиотеках. Требуют сокращения рабочего дня на два часа, отмены неоплачиваемых сверхурочных. На инспектора Арсенала готовили покушение!..

— А после арестов?

Стрельников открывает свой пухлый портфель и извлекает прокламацию.

Взор Дурново падает на печать — скрещенные молот, топор и револьвер — и на подпись: «Вольная, типография».

— Как? В Киеве подпольная типография?

— «Союз, — читает обер-жандарм, — будет и впредь изыскивать все способы для выполнения своих постановлений… Главная задача его — защита интересов рабочих всевозможными средствами и наказание нарушителей этих интересов…» «…В случае неисполнения требований рабочих в течение двухнедельного срока, — читает шеф жандармов, — союз предаст арсенальское начальство своему суду, и наказание не замедлит постичь его».

— Городовые, осмелюсь доложить, находят листки на дверях своих квартир и в извозчичьих ландо… Даже супруге губернатора прислали, — откровенничает Стрельников.

В Киеве к каждому обывателю приставлено по городовому. Но наперекор слежке — весь город в прокламациях. Недавно в одном из домов на Крещатике состоялось публичное чтение о положении женщин в семье по понятиям социалистов и об отношении к государственной и частной собственности. Маркса читают!

Дурново грозен.

— Настоящему делу правительство придает совершенно исключительное значение. Учтите это, генерал, и действуйте сообразно. Крамолу надо выжечь!

«Легко сказать: «действуйте сообразно»! — думает Стрельников, — если и тебя союз предупредил: «Предадим своему суду, и наказание не замедлит постигнуть!»

Когда следствие по делу Богомолец, ее сестры Марии Присецкой и их товарищей по союзу — Щедрина, Ковальской, Преображенского, Иванова и Кашинцева — приближалось к концу, с крыши Зимнего дворца в Петербурге неожиданно исчез императорский штандарт Александра II. Свое царствование Александр III начал с виселиц. Правительство намеревалось укрепить позиции репрессиями, безудержным террором.