Евгений Нилов - Зелинский

• Название: Зелинский
• Автор: Евгений Нилов
• Издательство: Молодая гварлия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1964

В книге рассказывается о русском советском химике Николае Дмитриевиче Зелинском.

Н. Д. Зелинский явился одним из основоположников целого ряда новых отраслей химической науки: химии нефти, химии циклопарафинов, химии белка, органического катализа, химии сверхвысоких давлений. Он обогатил химическую науку блестящими открытиями, громадным количеством исследований, широкими теоретическими обобщениями. Ему принадлежит около 600 научных трудов. В отечественной истории развития органической химии после Бутлерова нельзя назвать имени другого ученого, чье влияние было бы столь сильным, всесторонним, длительным и плодотворным, как влияние Н. Д. Зелинского.

---

Позднее именины проходили веселее, чем в трудный голодный 21-й год. Торжество обычно начиналось в 5 часов семейным обедом. К обеду приходил Сергей Степанович Степанов, непременный гость этого дня в течение тридцати лет. Как-то познакомился он у Николая Дмитриевича с писателем Неверовым, после чего стал членом Неверовского литературного кружка и свою фанатичную любовь к химии и Николаю Дмитриевичу разделил с преклонением перед поэзией и поэтами и писателями.

В николин день к ужину стол накрывали на 40–50 человек. За столом сидели долго. Ужин прерывался концертными номерами. Иногда бывали веселые сюрпризы. Однажды неожиданно для хозяев и именинника появилась девушка в сверкающем блестками платье, с белыми пуделями и показала с ними веселые «чудеса» дрессировки.

На один из именинных вечеров приехали артисты-кукловоды труппы Херсонской с ширмой и другими театральными атрибутами.

Квартира на улице Белинского, 2, всегда привлекала интересных людей. Люди, побывавшие здесь раз, стремились прийти еще. Как когда-то квартиры Сеченова, Столетова, она стала одним из центров культурной жизни Москвы.

В конце мая 1922 года в Петрограде был созван Третий Менделеевский съезд по чистой и прикладной химии. Химикам Московского университета предоставили 16 мест. Они готовили доклады, демонстрации: На съезд выехал и профессор Зелинский.

Несмотря на транспортные затруднения, съехались представители из всех химических центров. Почти все делегаты знали Зелинского. Слышалось:

— Здравствуйте, дорогой профессор!

— Николай Дмитриевич!

— А вот и наш Зелинский! Мы вас ищем.

— Счастлив видеть в добром здравии!

— А помните? Узнаете?

Профессор помнил, узнавал. Среди участников съезда было много его учеников, профессоров, давно уже ведших самостоятельные работы, возглавлявших кафедры и лаборатории.

Съезд начался с того, что, все встали, отдавая дань памяти великому ученому Менделееву. Председателем съезда был избран Н. Д. Зелинский.

Доклады участников съезда показали, как много было сделано даже в эти тяжелые годы разрухи. Но еще больше надо было сделать. Зелинский призвал химиков направить свои силы на решение проблем, необходимых для укрепления страны, для развития науки. В своей речи Николай Дмитриевич сказал:

«Прогресс химических знаний в нашем Отечестве исключает даже малейшую отсталость нашу от уровня научных открытий и успехов, которые достигаются культурной работой других наций».

И, как всегда, подчеркнул значение союза наук:

«Наиболее важные и основные вопросы наших представлений о природе требуют совместного разрешения; тут необходимо участие математика, механика, физика, химика, биолога, бактериолога, медика, минералога, геолога и даже астронома, ибо микрокосм химических молекул и строение атомов не могут не отражать в себе элементов строения мироздания».

После глубоких потрясений, вызванных войнами, интервенцией и разрухой, наступили годы восстановления хозяйства страны.

Московский университет уже готовился ко второму выпуску специалистов послереволюционного набора. Молодые врачи, учителя, химики были теми девушками и пареньками, за поступление которых в университет в его стенах несколько лет назад разыгрывалась такая острая борьба. Борьба осталась позади. Теперь уже крепко и уверенно работали рабфаки, выпуская ускоренным порядком новый контингент для высшей школы. Это были рабочие, крестьяне, участники гражданской войны. Многие из нйх, еще до студенчества, прошли суровую школу жизни. В них чувствовалась особая жажда к знанию, к науке. Им предстояло стать строителями нашей промышленности, созидателями новой жизни.

Но стране были нужны и ученые нового типа. Университеты должны были дать интеллигенцию, воспитанную на идеях марксизма-ленинизма. На этот призыв партии одним из первых откликнулся Зелинский.

При химическом отделении физико-математического факультета в 1923 году организуется подготовка кадров аспирантуры.

Эту молодежь Зелинский растит внимательно и любовно- Одних он подготовляет к практической работе на только что созданных и создаваемых химических предприятиях, других умело отбирает для научно-исследовательской деятельности.

Не следует думать, что после принятия ленинских декретов, после перестройки высшей школы и университете все шло гладко и легко. Среди преподавательского состава еще далеко не полностью закончилась борьба двух идеологий. Еще были резкие столкновения, было скрытое и открытое противодействие политике, проводимой партией и советской властью.

Но новое, прогрессивное уже побеждало. Это чувствовалось во всем. В Московском университете был избран первый ректор-коммунист Вячеслав Петрович Волгин.

Сказывалось это и на жизни лаборатории, на ее научной продукции. Как-то Николай Дмитриевич, сидя на факультетском совещании и внимательно слушая докладчика, что-то чертил в своем блокноте.

Сидящий с ним рядом ассистент спросил:

— Что это такое?

Николай Дмитриевич тихо ответил:

— А вот посмотрите, каков рост нашей научной продукции, сколько и когда было опубликовано наших работ.

Он придвинул блокнот: 1919 г. — 0; 1920 г. — 2; 1921 г. — 1; 1922 г. — 5; 1923 г. — 24.

— И дальше, вот увидите, все будет расти.

Разговор происходил осенью 1924 года.

Через 10 лет Николай Дмитриевич вспомнил этот разговор. Число публикуемых ежегодно научных работ его лабораторий подходило уже к сотне.

Все шире входила химия в жизнь страны. Николай Дмитриевич продолжал принимать деятельное участие в работах ВСНХ, Комитета по химизации.

На одном из совещаний Комитета по химизации был поставлен вопрос о Кара-Богаз-Голе. Огромное значение Кара-Богаз-Гола было отмечено В. И. Лениным в работе «Очередные задачи Советской власти».

Кара-Богаз-Гол — единственный в мире по своему богатству источник драгоценнейшего химического сырья, из которого можно получать соду, металлический натрий, силикат натрия и другие нужные промышленности продукты. Это сырье — глауберова соль, или мирабилит, что значит «удивительная». Она обладает действительно удивительным свойством превращаться в кристаллы зимой и с легкостью «таять», растворяясь в воде, летом. Физико-химические исследования академика Н. С. Курнакова дали способ управлять жизнью этого поразительного, постоянно возобновляемого природой месторождения редчайшего минерала. Использование разработанных им специальных диаграмм «состав — свойство» позволило выяснить границы устойчивости кристаллического состояния каждой из солей, находящихся в водах Кара-Богаз-Гола, и, таким образом, установить, при каких условиях можно получить нужную соль в чистом виде.

Еще экспедициями 1897 и 1909 годов было установлено, что ежегодный запас глауберовой соли, выбрасываемый в холодное время морем, равен 150 миллионам тонн. И все это лежало без дела, не использовалось в царской России.

Николай Дмитриевич вспомнил свою поездку на Кара-Богаз во время одного из многочисленных посещений Баку. Голая, унылая пустыня, ослепительно белые пласты соли под ослепительно ярким, все сжигающим солнцем. Почти полное отсутствие растительности и людей… Белое безмолвие!

А на фоне белых холмов четкие силуэты навьюченных хурджинами верблюдов, тихое позвякивание колокольчиков, гортанный крик погонщиков. Караван… Это везут соль из Кара-Богаза. Соль использовали в ничтожных количествах на местном кустарном производстве.

Вспомнилось, как сопровождавший его бурильщик нефти, тюрок, меланхолически сказал:

— Верблюд — очень хороший человек, от верблюд много пользы есть.

Потом, помолчав, продолжал:

— От соль тоже много пользы есть. В 97-м году приехали иностраны — француз, англичан, бельгий, — монополий просил, завод строить… Старики говорят — не дали монополий, мало хабару министру заплатили… Уехали иностраны…

И вдруг, энергично ударив по колену смуглой до черноты ладонью, крикнул:

— Самим надо завод строить! Наша страна богатый! Завод будет — жизнь будет!

«Все исследователи Кара-Богаза единодушно сходятся в том, что здесь имеются налицо все благоприятные для заводской промышленности природные условия… — писал Николай Дмитриевич. — Близость Баку, а следовательно, и наличие дешевой нефти, наличие залежей каменного угля и известняка — все это, конечно, факторы, обеспечивающие успех будущей химической промышленности».

«Но кто же все-таки возьмется за эту проблему? Наши научные интересы лежат совершенно в другой области, — рассудительно думал Николай Дмитриевич. И в то же время другой, беспокойный Николай Дмитриевич уже твердо решал: — Больше некому за это взяться! Вопрос, нужный стране, силы химиков еще невелики, а у меня есть молодежь».