М. Эльберд - Страшен путь на Ошхамахо

• Название: Страшен путь на Ошхамахо
• Автор: М. Эльберд
• Издательство: Эльбрус
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1980

Первый роман молодого прозаика воссоздает историю Кабарды XVI–XVIII вв., повествует о героической борьбе адыгов за свою независимость от Крымского Ханства. В книге описаны истоки отношений между горцами и Россией, быт и обычаи адыгов Кабарды.

---

Здесь, как и во многих местах Кабарды, пахоту и жатву люди проводят в товарищеском единении, перебираясь с одного участка на другой дружной общиной. И Кургоко сейчас представлял себе, как тот крестьянин, чье поле вспахали первым, уже умчался в село подготавливать кебак — на верхушках двух длинных жердей будет укреплена доска и на ней расставлены всякие мелкие поделки, вырезанные из дерева фигурки. Главное праздничное развлечение: мужчины скачут верхом (если есть на чем) и с ходу стреляют (если есть из чего) в цель, стараясь сшибить какую-нибудь игрушку. Орды босоногих мальчишек будут устраивать свалки под шестами кебака и в честной борьбе — до крови из носа — завоевывать соблазнительные призы, падающие на их отчаянные головы. До позднего вечера затянется шумное веселье, хотя и пиршество будет отнюдь не жирным, и мулла постарается испортить праздник, пытаясь прекратить этакое языческое непотребство с его кафами да уджами, «шипса-псисами» да ажигафами. (Народные танцы, веселое «водолейство», т. е. шутливое зубоскальство, и ряженые — с козлиными рогами и бородами из конских хвостов — совсем почему-то не по нутру новой религии.) А у Кургоко Хатажукова заботы сейчас совсем иные. Надо князей собрать, большой разговор вести с ними об угрозе, которая нависла над землей предков.

Надо остановить тех, кто собирается в дальний поход за сомнительной славой и рискованной добычей. Надо примирить тех, кто в ссоре, не допускать никаких распрей и надменного соперничества. Сейчас все князья и уорки должны, как это говорится, конно, людно и оружно постоять за Кабарду. Первое, что придется сделать, — сколотить несколько сторожевых разъездов: пусть держатся все время у северных пределов края…

— Позволь, высокий пши, раздумья твои прервать, — один из приближенных тронул Хатажукова за локоть. — Пора тебе подкрепиться. Уже все готово.

— Хорошо. Иду. — Кургоко хотел было повернуться, но вдруг что-то привлекло его внимание. — Смотрите, к нам какой-то всадник приближается. Подождем его.

А всадник, появившийся из-за поворота дороги и ехавший неторопливой рысью, увидел, наверное, людей и подстегнул коня.

— Это Казаноков, — сказал князь. — Вот с кем хотелось мне встретиться…

— Я вижу, что-то случилось. Не поладили с надутым крымцем? — спросил Джабаги после того, как спешился и вежливо поприветствовал князя и всех остальных.

— «Не поладили» — не то слово, — усмехнулся Кургоко.

— Значит, совсем поссорились! — уверенно предположил Казаноков.

— Давай-ка, Джабаги, сядем у огня.

Перед началом разговора князь пытливо всмотрелся в ясные и спокойные глаза молодого мудреца.

— Скажи, друг мой, а кто тебе раньше нас мог сказать о том, что произошла ссора? Ведь ты приехал совсем с противоположной стороны.

Сухие губы Джабаги дрогнули в улыбке:

— Наверное, доблестный Алигот изо всех сил пырял ножом в убитого быка?

Это я по поводу случая на охоте.

— Удивительный ты человек, Казаноков, — князь покачал головой. — Если бы я тебя не знал, то подумал, что богатства сераскира стали именно твоей добычей. Что ты еще знаешь?

— И мало и много. Но об этом скажу потом, сейчас не время. Сначала мне надо узнать, чем все-таки кончилась твоя, добрый мои пши, встреча с крымцем.

— Ну что же, слушай, — вздохнул Кургоко. — А потом можешь меня осуждать…

* * *

Джабаги задумчиво перебирал прутиком угольки костра. Перед двумя собеседниками стыли куски жареного мяса, стояло нетронутым питье в серебряных чашах.

— Нет, князь! — поднял голову Казаноков. — Осуждать я тебя не буду. Как мне тебя осудить, если на твоем месте я поступил бы точно так же? Если ты и заслуживаешь какого-то упрека, то лишь в одном: чересчур большие надежды возлагал на возможную справедливость и великодушие ханских сановников, да и на… как бы тебе сказать… силу, что ли, своего влияния. Извини за прямоту…

— От тебя я всегда жду только прямоты, — ответил Кургоко. — Говори, что думаешь, и не бойся меня задеть.

— Теперь мы должны думать и говорить о будущем нашей земли. Причем о ближайшем будущем.

— Об этом у меня и болит голова. Алигот крепко вколотил в нее своим чубуком кое-какие мысли.

— Будет тебе терзаться! Оставь, князь!

— Попытаюсь, — Кургоко взял прутик из рук Джабаги и стал сам ворошить угольки в потухающем костре. — Ты знаешь, друг, у меня за щекой еще одна новость… Вот уже несколько дней она, как ноющий зуб, не дает мне покоя…

И Кургоко рассказал о встрече Адильджери с загадочными незнакомцами, один из которых просил передать Хатажукову, что Кубати жив и здоров.

Джабаги тихонько засмеялся:

— Похоже, дорогой Кургоко, что мы с тобой приберегали друг для друга один и тот же хабар.

— Ты… ты и это… — ахнул князь.

— В том, что Кубати жив, тебе мог бы свидетельствовать твой приятель Алигот-паша, — невозмутимо заявил юный старейшина. — А в том, что он здоров, вполне чувствительно убедились два матерых шогенуковских охранника, которые сопровождали сераскира в лесу.

Лицо князя окаменело. Видно, он хотел что-то спросить, но не смог.

— Правда, правда, — радостным шепотом заговорил Казаноков. — Тут не место шуткам или досужим слухам. Я сам видел Кубати — джигит хоть куда! — разговаривал с ним. Он умница и прекрасно воспитан. Не всякому отцу такое счастье!

— Джабаги… — хрипло выдавил Хатажуков. — А с ним, с мальчишкой, что за человек?

— Скажу и об этом. Ты, помнится, говорил, высокий пши, о необходимости сплочения всех князей и уорков, о примирении кровников… Говорил, что рассчитываешь на мою помощь. Я готов сделать все, что в моих скромных силах. Но, знаешь, дорогой мой старший, начинать мне тут придется с тебя… Да, да, ты не ослышался! Человек, воспитавший твоего сына, семь лет, как один день, деливший с ним пищу и кров, учивший его всему, что знает и умеет сам, — это Канболет Тузаров.

— Убийца моих братьев… — чуть слышно проговорил Кургоко. — О, аллах, укрепи мои силы!..

— Не так все это было, — грустно вздохнул Джабаги. — Но не я тебе, князь, буду рассказывать горькую правду. Тебе надо встретиться с Канболетом и Кубати.

Сын, конечно, останется с отцом — не думай, что он в заложниках, но Кубати, так же, как и я, считает, что ты должен примириться с Тузаровым, который ни в чем не виноват. Ты ведь знаешь обо всем со слов Алигоко Вшиголового, а уж его «честность» известна всем.

Хатажуков долго молчал, затем, бросив прутик в кострище, сказал рассудительно и твёрдо:

— Сейчас я не могу говорить о примирении. Но встреча которую ты предлагаешь, нужна.

— И я ее устрою, — пообещал Джабаги.

ХАБАР ОДИННАДЦАТЫЙ, подтверждающий мудрость того изречения, что если ты тревог не знал, то и спокойствия не оценишь

— Девочка моя, а ты помнишь о том, что он — княжеский сын? — спросила Нальжан.

Щечки у Саны полыхают ярким румянцем, глаза лучистым блеском светятся — видно, они совсем недавно повстречали взгляд других глаз, таких же бесхитростно-восторженных.

— Что ты сказала, Жан? — рассеянно спросила девушка. — О чем я должна помнить?

— О том, что мы с тобой не княжеского рода. — Нальжан вздохнула украдкой и отвернулась.

Медленно угасла улыбка на пухленьких губах Саны, печально поникли длинные ресницы. Не говоря ни слова, она взяла медный узкогорлый гогон и пошла к реке. По дороге вспомнила: а ведь, кажется, Кубати шел как раз на берег реки, когда они так смешно и неловко столкнулись липом к лицу под этим ореховым деревом и от неожиданности на какой-то едва уловимый миг выдали своими взорами то, что ревниво и бережно хранилось в душе. Потом оба торопливо напустили на свои лица выражение безразличного спокойствия, но сделали это настолько неумело, что не выдержали, смущенно рассмеялись и поспешили в разные стороны.

Нет, она не нарочно пошла за водой, уверяла себя Сана. Когда брала гогон, она не думала, что может встретить Кубати там, внизу, под обрывом, на узенькой береговой кромке. Правда, после слов тети она сразу же почувствовала нетерпеливое желание увидеть его. Почувствовала, что ей это просто сейчас необходимо.

Для чего и зачем — пока еще неясно. Скорее всего, чтобы понять, не последняя ли была у них сегодня… такая вот встреча в саду… И если ей пришло в голову отправиться за водой раньше, чем она вспомнила, что в ту же сторону побежал и Кубати, значит, сама рука судьбы ее подтолкнула.

Кубати на берегу не оказалось, и в груди у Саны шевельнулся тугой и колючий комок болезненного разочарования. Девушка набрала воды в медный сосуд, присела на камень, задумалась. До сих пор, вернее, до нынешнего разговора с Нальжан Сана и не помышляла о каких-то изменениях в своей жизни, а во всем, что касалось этого могучего и красивого парня, не заглядывала вперед дальше, чем на один день.