Михаил Парфенов - Мэри Келли

• Название: Мэри Келли
• Автор: Михаил Парфенов
• Жанр: Триллер

---

М. С. Парфенов Мэри Келли

(рассказ)

Да, я знал Марию Крылову, мы учились в одной школе, но в разных классах и она была старше на пару лет. Но я совершенно не помню, как и почему к ней прилипло это дурацкое и странное прозвище — Мэри Келли[1].

Наши общие знакомые часто обращались к ней вот так вот запросто, по-дружески, «Мэри» и, насколько мне известно, Маша никогда не возражала против подобного. Жаль, конечно, что эта нелепая кличка так повлияла в итоге на ее судьбу…

В юности она была очень красива. Да-да, я прямо вижу ее сейчас, как будто бы еще в те времена, когда мы с приятелями убегали на переменах покурить, а она сидела там, в тихом дворике на соседней улице, с какой-нибудь из своих многочисленных подруг. Закидывала ногу на ногу, так что школьная юбка туго обтягивала идеальной формы бедро, рука с тонкой сигаретой изящно согнута в локте, на лице легкая улыбка. Игриво покачивала миниатюрной ступней в черной туфельке без каблука. Вроде бы ничего особенного, но все вместе смотрелось как картина из Лувра…

Понимаете? Она была произведение искусства, созданное самим господом Богом. Когда ты ее видел, то терял дар речи, забывал обо всем, будто падал куда-то, точно перед тобой была не девчонка из десятого, не обычный человек из плоти и крови, а что-то лучшее, высшее… Маша была окном, заглянув в которое ты видел Рай. Ее голос был нежным и звонким, но с легкой, едва уловимой хрипотцой, от нее пахло полевыми цветами. Нет, я не встречал еще в жизни кого-либо прекраснее Мэри Келли.

Откуда я узнал, кто такая настоящая Мэри Келли? Понятия не имею. Но источником могло послужить что угодно. Да, в то время про Интернет мы только краем уха слышали, но об убийствах Джека Потрошителя писали статьи в разных дешевых журналах, показывали художественные и документальные фильмы о нем самом. И о его жертвах, разумеется, там тоже многое говорилось. Я стеснялся спросить у самой Маши, но, как и многие, сгорал от любопытства и, кажется, вызнал секрет в итоге у одной из ее одноклассниц. На вечеринке в честь городского праздника. Там были танцы, все пили пиво, и как-то так произошло, что мы остались с ней наедине. Девушка была пьяна и хотела целоваться, а я хотел спать. И вот тогда я спросил ее, почему Машу так называют. Помню, она сначала обиделась, потом засмеялась… Решила, что я, ну знаете, «сохну» по Мэри. Вот тогда я и услышал, чем же известно это имя. Что? Нет, я не могу сказать, как звали ту девицу. Совсем не припоминаю… Но думаю, что с ней все в порядке. Может быть, мы и виделись с тех пор где-то в городе, но не узнали друг друга. Так бывает. Честно говоря, я вообще почти никого не помню и ни с кем не поддерживаю отношений со школьных времен. А уж так хорошо, как Мэри Келли, я не знаю ни одного из своих однокашников.

Нет, у меня не было и не могло быть, как вы выражаетесь, «половых связей» с Машей. Никогда. Я коснулся ее лишь однажды, когда это стало необходимо, но поверьте, это прикосновение… оно было целомудренно. Как будто в церкви, пав на колени, целуешь алтарь, лишь на долю секунды слегка приложив к нему сухие трепещущие губы. Скорее акт духовного погружения, нежели физическая близость. Я вовсе не хотел обладать ею и никогда, ни при каких обстоятельствах не воображал себе чего-либо пошлого, что могло бы осквернить ее чистый образ. Уверен, что на этом свете нет такого человека, не важно — мужчины или женщины, который был бы достоин находиться с ней рядом. И, конечно же, таким Избранным не мог и не должен был стать я. Мне подобное даже в голову не приходило.

Вам Мэри не кажется столь идеальной? Что же, вы слепы, как и многие из тех, кто ее окружал при жизни. Вспомните, случалось ли вам когда-либо в детстве любоваться ниточкой паутины, протянувшейся от одной ветки дерева к другой? А когда вы ловили себя за подобным занятием в последний раз? То-то и оно — чтобы видеть природную, божью красоту вещей, надо смотреть на них глазами ребенка. Что никому из взрослых не дано и даже я этого уже многие годы не вижу и не примечаю, а просто хранил и храню в себе те чувства, тот священный восторг, что испытал в юности. И потом: Мэри Келли, настоящая Мэри Келли была опустившейся ирландской пьяницей, проституткой, которую порезал на куски один из ее клиентов. А Мария Крылова — это Чудо, ангел библейский, которого наш мир и люди, такие как вы и я, унизили и распяли посреди грязи и вони. Ее жизнь была мукой в тысячу раз горшей, чем ее смерть. Так что да, в чем-то вы правы. Мэри не была хороша собой ни внешне, ни внутренне. Но Маша была и всегда останется выше всего этого.

Отнюдь, я не выслеживал ее. Боже упаси, разве я похож на охотника или шпиона? Меня не взяли в армию по состоянию здоровья. Чтобы поступить в университет требовались деньги, а денег у моей семьи не было, поэтому после школы я сразу устроился на работу, которую несколько раз менял с той поры. Физический труд: я был грузчиком на складах, разнорабочим на стройках, ночным сторожем на вокзале. У меня с детства не очень хорошее зрение, но, мой бог, лучше бы я родился абсолютно слепым, ведь то, что я наблюдал вокруг каждый день и каждую ночь, вызывает отвращение и скорбь. Грязные воняющие бездомные, калеки, опустившиеся алкоголики, обезумевшие нищие старики и старухи, бандиты, сутенеры… И я был одним из них, таким же червем в выгребной яме, как и все. Иногда мне хотелось просто взять и выжечь себе глаза, чтобы навсегда уйти от всего этого. Что касается Маши, то она каким-то образом стала для меня своего рода спасательным кругом. В минуты наибольшей горести я думал о ней, вспоминал ее улыбку и голос и запах… Многие годы я был уверен, что она живет уже где-то в другом, лучшем месте, спит на пуховых перинах и укрывается шелковым одеялом. Мне нравилось представлять себе, что она кушает на завтрак, какие фильмы смотрит в кино, в какие наряды облачается для светских вечеринок. Я часто переключал каналы в надежде увидеть ее на телеэкране, думал что, возможно, она выиграла какой-нибудь конкурс красоты или стала актрисой… Ей это было дано, и весь этот проклятый мир должен был лежать у ее ног.

Знаете, я мечтал. У меня была одна мечта, которая держала меня на плаву все эти годы. Те, с кем я работал, тратили свои гроши на спиртное и табак. А я покупал книги, а часть средств откладывал. Я хотел поступить, как герой из рассказа, прочитанного еще в школе. Когда-нибудь этих сбережений хватило бы на то, чтобы приобрести красивую драгоценную вещь, а перед смертью я бы узнал адрес Марии и отослал бы ей эту драгоценность в подарок и, может быть, черкнул бы пару строк в попытке передать вместе с дорогой безделушкой хотя бы малую толику той нежности, которую испытывал…

Но встретил я Машу в одном из тех гадких мест, рядом с которыми мне приходилось работать и жить. Она меня не узнала, скорее всего просто даже не заметила, а я не нашел в себе силы подойти и обратить ее внимание на себя. Да и не нужно было. Не скрою, что был шокирован и удручен…

Если я скажу, что вам этого не понять, вы же мне все равно не поверите. Решите, что я скрываю, утаиваю что-то важное. Но на самом деле самое важное и самое страшное было то, что теперь из всего ее окружения лишь я один знал, как Машу зовут на самом деле. Для всех остальных — для нечестивых ее «покровителей», для отвратительных продажных баб, с которыми ее свела судьба, для всех тех толстых мерзких неверных мужей, которые являлись к ней, она была Мэри. Мэри Келли, проститутка и наркоманка.

Как, как мне описать свои чувства? То, как я метался в своей каморке, врал на голове волосы, стонал и плакал бессонными ночами? Птица — тварь божья, ей богом дано летать. Но люди научились делать силки для птиц, убивают их или держат в клетках. Так и Марии должно было парить над смрадом и грязью мира. Но мир был против этого, изначально.

Сейчас я уже все понимаю. Еще в школе говорили, что отец Мэри был пьянь, что якшался с разной сволочью. А мать от тяжелой жизни постоянно болела и рано слегла в могилу. Конечно же из-за этого сама Маша плохо училась, ее не видели в школе на уроках. Что там говорить, если и я встречал ее с сигаретой, но никогда — с книгой. И все-таки я верил, что она вырвется из этого ада и пойдет дальше, много дальше чем кто-либо из ее сверстниц. Она была высшим существом и она сама знала об этом — в ее глазах, в улыбке, во всей ее фигуре и манере поведения сквозила великая жажда жить и наслаждаться жизнью в полной мере.

Я так и не узнал, кто подсадил ее на наркотики, кто изуродовал мою мечту и моего кумира. «Мэри Келли тебя интересует? Сколько дашь?» — говорили мне, смеясь, сводники. И называли цену. Триста, двести… Потом сто пятьдесят. В конце стало сто. Я видел, как ее били, унижали, насиловали, грабили… каждую неделю, каждую ночь. Это длилось годы. На ее лице появлялись шрамы, новые шрамы и морщины, ее волосы стали седыми к тридцати годам, ее руки тряслись, а тело исхудало так, что к тридцати пяти Мэри стала похожа на немощную старуху. И все равно, скажу вам, под этой истерзанной и растоптанной маской, за разбитыми губами и раздувшимися бурыми щеками я своими полуслепыми глазами все еще различал ту Машу, ту Марию Крылову, которую боготворил еще со школьной скамьи. Чудовищно, дико несправедливо то, что на дне ее потухших глаз еще теплился тот огонек, что когда-то горел там озорным и счастливым пламенем.