Любен Дилов - На поющей планете. (Сборник)

• Название: На поющей планете. (Сборник)
• Автор: Любен Дилов
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1979

Любен Дилов (1927) — современный болгарский писатель. Автор сборников рассказов; сборников фантастических новелл, романов «Я помню эту весну» (1964, на русском языке — 1966), «У страха много имен» (1967, на русском языке 1969, 1975) и др.

Содержание:

     Елена прекрасная (рассказ)

     Вся правда о Топси (рассказ)

     Ещё раз о дельфинах (рассказ)

     Накорми орла! (рассказ)

     На поющей планете (рассказ)

     Вперед, человечество! (рассказ)

---

На поющей планете

Перевод Т. Митевой Редактор перевода В. Полянова
Любен Дилов НА ПОЮЩЕЙ ПЛАНЕТЕ София Пресс 1979

© Любен Дилов, 1977

с/о Jusautor, Sofia

© Перевод. Татяна Митева, 1979

ЕЛЕНА ПРЕКРАСНАЯ

I

Что еще остается делать, как не смеяться, когда коллега внезапно перекувыркнется в воздухе, повиснет вниз головой, словно паук, и крикнет: «Человек за бортом!» Особенно, если этот коллега — Акира, который все еще пытается время от времени рассмешить остальных.

Японец дрыгал в воздухе ногами, размахивал руками и все не мог ухватиться за что-нибудь, чтобы принять нормальное положение, если вообще можно принять нормальное положение в невесомости. Его беспомощные выкрутасы выглядели очень убедительно, но сама клоунада была уж очень стара. Поэтому двое других только ухмыльнулись, услышав его нелепый крик.

На борту их было трое, и они стоически терпели скуку месячного полета. Даже если бы кому-нибудь из них приспичило «упасть за борт», сделать это было бы довольно трудно. Такого не случалось за все пятьдесят лет космических полетов после Гагарина. И крикнуть такое мог, конечно, только японец, который начинал свою карьеру на гигантских полукораблях-полусамолетах, что возят грузы через океан.

Однако Акира не унимался и продолжал махать то рукой, то ногой в сторону иллюминатора, разыгрывая бывалого моряка, хотя Санеев сказал ему: «Ладно, перестань!» Гибсон, уверенно ступая в магнитных башмаках, подошел к Акире, чтобы помочь ему спуститься на пол. Он попытался схватить его за щиколотку, но японец снова лягнул ногой по направлению к иллюминатору. Потом ухватил Гибсона за плечо, извернулся и толкнул его к стене. Англичанин, — он чуть не расквасил нос о стекло иллюминатора, — отпрянул с полуиспуганным-полунедоверчивым «а-а-а!!», невесомость приподняла его на полметра в воздух и швырнула прямо в объятия японца; они оба перекувыркнулись.

Антон рассеяно посматривал на их парное выступление. Акира и Гибсон вместе работали год на Фобосе и часто затевали возню вроде этой, когда не умели по-другому выразить свою радость по поводу возвращения на Землю. Все фильмы пересмотрены, книги перечитаны, все игры сыграны тысячу раз, а спортивные упражнения не доставляют удовольствия, — это обязательная часть режима полета. Приборы показывают только то, что и должно быть на давно проторенной трассе, а Земля еще слишком далеко, и никаких передач поймать нельзя, приходится довольствоваться периодической связью с базой.

— Эн... Энтони!.. — пробормотал Гибсон, словно зовя на помощь, и тут Антон увидел между его растопыренных ног круглый зрачок иллюминатора. Он был не черный, а розовел фонарным светом Марса, к которому они были пока ближе, чем к Земле.

Какая-то тень дрогнула в глубине стеклянного глаза, который, казалось, уставился не в космос, а внутрь корабля. Барахтающиеся Акира и Гибсон заслонили его. Потом, наконец, англичанину удалось схватиться за стену, и он пополз по ней, а Акира сидел у него на плечах, напоминая желтокожую птицу. Теперь этот глаз был черный, как и правый глаз кабины управления. Но его чернота была другая — плотная, не имеющая ничего общего с усыпанной мелким горохом звезд тьмой бездонного пространства.

«Спокойно!» — сказал себе Антон и медленно отложил книгу прямо на воздух рядом с креслом, чтобы она не улетела. И повторил в уме это слово несколько раз, пока осторожно плыл к иллюминатору. Он еще не испытывал паники, хотя внезапное появление космического тела в такой близости, что оно закрыло весь иллюминатор, могло вызвать больше, чем панику. Откуда оно взялось, если вокруг не должно быть ничего крупнее корпускулярной частицы?

Японец высоким и резким голосом кричал: «Человек! Говорю, человек, я же видел!..» Гибсон старался его перекричать: «Не пищи ты! Если бы человек, а то...» — и делал в это время самое разумное: при помощи плавательных движений возвращался к пульту управления.

«По местам!» — приказал Антон, хватаясь обеими руками за раму иллюминатора.

Стекло по-прежнему было полностью загорожено. Потом чернота немного отодвинулась. По бокам засветились два серпа — вроде лунных, один пошире, другой поуже. Это было сияние Марса. Неизвестный предмет передвинулся в другую сторону, деформируя лунные серпы. Нет, он не просто прилип к кораблю и летел со скоростью его инерции. Он двигался сам по себе, то отставая от корабля, то нагоняя его. А это каждому, кто знаком с околоземным пространством, показалось бы чистейшим абсурдом.

Антон вздохнул всей своей мощной грудью, чтобы подавить спазму ужаса, возникающую где-то в желудке, и не дать ей подняться к голове. Он оглянулся. Гибсон уже сфокусировал экран наружных телекамер на левый борт. Продолговатая черная фигура выделялась на фоне его холодной серой массы, казалось, кто-то воткнул ее в бок кораблю. У нее были конечности, черные, тонкие, они очень походили на голые ноги негра. В следующую минуту фигура отделилась от корабля, и все трое увидели, что у нее есть и руки, от их глаз не укрылся совсем человеческий взмах, только он был гораздо более быстрым и резким, чем мог позволить себе разумный человек в безвоздушном пространстве. Однако положение тела осталось прежним. Потом рука снова потянулась к иллюминатору, — Антон увидел ее через плечо, — и все трое услышали, что она стучит по стеклу. Это, конечно, была чистая галлюцинация. Гибсон выругался, а японец что-то пропел на своем непонятном японском языке.

— Ну, что скажет командир корабля? — спросил англичанин. — Этот дьявол хочет, чтобы его впустили. Не больше и не меньше.

Антон сел рядом с ним. У него перехватило дыхание, что было не к лицу такому прославленному космонавту. Гибсон, приняв на себя часть обязанностей японца, довольно ловко управлял объективом камеры, и фигура теперь заполнила весь экран. Освещенное сквозь иллюминатор светом, идущим из корабля, тело блеснуло резиновой чернотой. Соразмерно по пропорциям, совершенно человеческое тело, только голову было плохо видно, потому что она все еще была прижата к иллюминатору. На человеке даже вроде бы не было скафандра, казалось, что он в легком водолазном костюме.

— Я вас слушаю! — произнес Антон. Это не походило на начало их обычных совещаний, в его голосе сквозила беспомощность.

— Связь с базой, — прохрипел японец, склонившийся над аппаратурой. Он безуспешно слал в эфир сигналы: «Корморан вызывает «Гагарина», Корморан вызывает «Гагарина»...

Его товарищи смотрели на блестящую фигуру, впившуюся в их корабль, как пиявка.

— Спят эти скоты, что ли! — прохрипел Акира, добавив что-то по-своему; при этом в его голосе не было ноток традиционной японской любезности.

— Спокойно! — произнес Антон. Им наконец-то овладела привычная, неуклюжая в невесомости, однако тем самым внушающая большее спокойствие деловитость. Он перебрался к радару, который не мог поймать тело из-за слишком короткого расстояния. Проверил его исправность и начал педантично ощупывать невидимыми волнами окружающее пространство. Ничего! Как и вчера, как и позавчера, как и за все время полета на Фобос и обратно — ничегошеньки! Ладно, допустим, они налетели на труп, хотя на Земле никому не было известно, чтобы на этой трассе погиб человек. Допустим, что этот труп, неизвестно как, может двигаться — вразрез со всеми законами свободного падения тел в пространстве. Но почему же радар не засек его, когда они приближались к нему или когда труп приближался к ним? Почему не подал сигнала тревоги?

— Этот тип, наверное, представитель другой цивилизации, — почти истерически расхохотался Гибсон и снова перевел объектив камеры, чтобы увидеть всю фигуру целиком.

— А я-то не додумался, — прорычал Антон.

— Спят! Спят, идиоты несчастные! — проверещал японец. — Не дай бог человеку попасть в беду!

— Хуже беды я лично не могу себе представить! — сказал Гибсон и добавил свое неизменное английское ругательство.

Официальными языками международной программы освоения Марса и его спутников были русский и английский, но все трое больше говорили по-английски, потому что японец владел разговорным русским слабо.

Антон через силу улыбнулся:

— Нервишки, ребята! Томми, если я услышу еще одно ругательство... Как видите, он не собирается пробивать обшивку корабля.

Фигура, действительно, только держалась одной рукой, неизвестно как, за гладкую обшивку космолета, а другой время от времени терпеливо махала им. Но вот она оттолкнулась от иллюминатора и исчезла с экрана. Англичанин лихорадочно шарил в пространстве объективом камеры. Ему удалось поймать пару ног, которые преспокойно шагали по поверхности корабля, старательно обходя антенны, и исчезли на другой его стороне. Гибсон включил другую камеру, но пока он ее настраивал, плотная черная тень, — чернее космоса, — закрыла правый иллюминатор.