Чарльз Диккенс - Замогильные записки Пикквикского клуба

• Название: Замогильные записки Пикквикского клуба
• Автор: Чарльз Диккенс
• Издательство: Санкт-Петербург
• Жанр: Классическая проза

Перевод Иринарха Введенского (1850 г.) в современной орфографии с незначительной осовременивающей редактурой.

Корней Чуковский о переводе Введенского: «Хотя в его переводе немало отсебятин и промахов, все же его перевод гораздо точнее, чем ланновский, уже потому, что в нем передано самое главное: юмор. Введенский был и сам юмористом… „Пиквик“ Иринарха Введенского весь звучит отголосками Гоголя».

---

Здесь старый джентльмен кашлянул, крякнул и замолчал. Затем он принялся качать головой, мигать, моргать и выделывать грозные жесты на своего сына; но Самуэль, по-видимому, ничего не замечал.

Видя такое замешательство со стороны старого джентльмена, мистер Пикквик начал разрезывать листы новой книги, лежавшей перед ним, и терпеливо выжидать, пока мистер Уэллер соберется с духом для объяснения цели своего визита.

— Таких сорванцов, как ты, Самуэль, признаюсь, никогда я не видывал, — сказал мистер Уэллер, бросив гневный взор на своего сына.

— Что он вам сделал, мистер Уэллер? — спросил мистер Пикквик.

— Да посудите сами, сэр, на что это похоже. Он знает очень хорошо, что я этак, в затруднительных случаях, бываю немножко застенчив на старости лет — и что ж? Он стоит себе, выпуча глаза, и не думает выручать своего отца, а время-то все идет да идет. Ведь мы, сэр, не комедию играем, и, дело известное, у нас всякая минута дорога. Нет, ты недобрый сын, Самуэль, — заключил мистер Уэллер, отирая пот со своего лба, — недобрый сын.

— Ведь ты сказал, что сам будешь объясняться? — возразил Самуэль. — Почем мне было знать, что ты станешь в тупик при самом начале?

— Как почему? Ты видишь, что я сижу в овраге, так и вытащи меня: это твоя обязанность, Сэмми. Какой ты будешь сын, если откажешься навести на прямую дорогу своего отца.

— Дело вот в чем, сэр, — сказал Самуэль: — старик мой вынул из банка свои деньги.

— Очень хорошо, Сэмми, очень хорошо, — подхватил мистер Уэллер, кивая головой с самодовольным видом. — Забудь все, друг мой Сэмми, все, что я тебе сказал. Очень хорошо. Так и следует начинать: без обиняков, прямо к делу. Отлично, хорошо, Сэмми.

И, проникнутый чувством истинного наслаждения, старик неутомимо качал головой, изъявляя готовность выслушивать дальнейшие показания сына.

— Вы можете говорить, Самуэль, — сказал мистер Пикквик, увидевший теперь, что эта аудиенция, по всей вероятности, окончится не очень скоро.

Самуэль поклонился и сел. Старик устремил на него нетерпеливые взоры.

— Отец мой, сэр, получил в наследство чистыми деньгами пятьсот тридцать фунтов.

— Именно так: пятьсот тридцать фунтов чистоганом. Отваливай дальше, Сэмми!

— После продажи дома, мебели и всех вещей, принадлежавших к хозяйству его жены, он выручил еще значительную сумму, так что теперь весь капитал его простирается до тысячи ста восьмидесяти фунтов.

— Право? — сказал мистер Пикквик. — Очень рад слышать это. Поздравляю вас, мистер Уэллер.

— Погодите минуточку, сэр, — сказал мистер Уэллер, делая нетерпеливый жест. — Катай, Сэмми.

— Вот этот капитал, сэр, ему бы хотелось пристроить куда-нибудь в безопасное место, и я в свою очередь советую ему не оставлять этих денег у себя, потому что, в противном случае, он станет барышничать, кутить, давать взаймы, и все рассорит в самое короткое время, и сам превратится потом в египетскую мумию. Уж я его знаю, сэр.

— Очень хорошо, Сэмми, — заметил мистер Уэллер одобрительным тоном, как будто сын его читал ему великолепный панегирик. — Очень хорошо.

— По этой-то причине, сэр, он, по моему совету, пришел к вам сегодня за тем, чтобы…

— Я пришел к вам, сэр, сказать, что эти деньги совсем не нужны мне, — подхватил мистер Уэллер нетерпеливым тоном. — Я буду переезжать с одной станции на другую, и мне бы пришлось засунуть их в какой-нибудь ящик или держать под козлами, а это, согласитесь сами, плохая штука. Я буду вам премного обязан, сэр, если вы прибережете этот капитал. Оно может быть и кстати, сэр, — продолжал мистер Уэллер шепотом, наклонившись к уху мистера Пикквика: — вы поиздержались в последнее время на эти судебные кляузы, так оно и пригодится. Я скажу только одно: располагайте этими деньжонками как вам угодно, до тех пор, пока я не потребую их обратно.

С этими словами мистер Уэллер бросил свой засаленный бумажник на стол, схватил шляпу и выбежал из комнаты с замечательной скоростью, какой никак нельзя было ожидать от престарелого и тучного джентльмена.

— Остановите его, Самуэль! — вскричал мистер Пикквик. — Догоните, приведите его назад. Эй, мистер Уэллер! Воротитесь!

Исполняя приказание господина, Самуэль схватил отца своего за руку, когда тот спускался с лестницы, и насильно притащил его назад.

— Добрый мой друг, — сказал мистер Пикквик, подавая руку старому джентльмену, — ваша честная доверенность изумляет меня в высшей степени.

Старик нахмурился и запыхтел.

— Уверяю вас, добрый друг мой, — продолжал мистер Пикквик, — что я не имею ни малейшей нужды в деньгах. У меня их больше чем сколько может израсходовать на свои потребности человек в мои лета.

— Ох, сэр, не сделав прежде опыта, никто не может сказать заранее, сколько он может израсходовать, — заметил мистер Уэллер.

— Очень может быть; но я не намерен делать таких опытов и, стало быть, могу заранее сказать, что не буду нуждаться в деньгах. Прошу вас взять их назад, мистер Уэллер.

— Извольте, сэр, извольте; только уж ты замет, Самуэль, что отец твой, с этой собственностью, решится на отчаянный поступок, — помяни мое слово.

— На какой, например?

Мистер Уэллер подумал с минуту и, потом, застегивая сюртук, с великой решимостью сказал:

— Буду содержать заставу.

— Что? — спросил Самуэль.

— Шоссейную заставу, сын мой, и уж ты прощайся заранее со своим отцом. Я проведу остаток дней своих на шоссейной заставе — вот что! Поминай меня, как звали.

Не было никакого сомнения, что упрямый старик, глубоко огорченный отказом мистера Пикквика, в состоянии привести в исполнение эту страшную угрозу. Подумав несколько минут, великодушный джентльмен удержал его и сказал:

— Очень хорошо, мистер Уэллер, я беру к себе ваши деньги. Может быть, мне удастся сделать из них лучшее употребление, нежели какое вы сами можете придумать.

— Уж, разумеется, вам удастся, сэр, я в этом уверен, — отвечал старик с просиявшим лицом.

— Перестанем же толковать об этом, — сказал мистер Пикквик, запирая бумажник в своей конторке: — я вам очень обязан, добрый друг мой. Присядьте, мистер Уэллер. Мне надобно с вами посоветоваться об одном деле.

Внутренний смех, произведенный торжественным успехом этого визита, смех, скорчивший не только лицо мистера Уэллера, но его руки, плеча и все туловище, внезапно уступил место глубокомысленной и сановитой важности, когда он услышал следующие слова:

— Оставьте нас минут на пять, Самуэль.

Самуэль немедленно вышел из гостиной. Мистер Уэллер широко открыл глаза и едва не остолбенел, когда мистер Пикквик обратился к нему с такой речью:

— Вы, кажется, не слишком расположены в пользу супружеской жизни, не правда ли, мистер Уэллер?

Старик покачал головой. У него отнялся язык при мысли, что какая-нибудь хитрая вдова одержала победу над сердцем мистера Пикквика.

— Вы не заметили здесь внизу молодой девушки, когда пришли ко мне со своим сыном?

— Заметил, сэр. Вы говорите про ту молодую девушку, что докладывала о нас?

— Да. Что ж вы о ней думаете? Скажите откровенно, мистер Уэллер, что вы о ней думаете?

— Она бела, сэр, стройна и румяна, если не ошибаюсь.

— Так точно, вы не ошиблись, мистер Уэллер. Как вам нравятся ее манеры?

— Ничего, сэр, манеры сообразные.

Точный смысл, соединенный с этим последним словом, оставался несколько загадочным; но, судя по тону, с каким оно было произнесено, можно было догадаться, что старик и в этом отношении составил благоприятное мнение о молодой девице. Мистер Пикквик безостановочно продолжал свои расспросы.

— Я принимаю большое участие в этой девице, — сказал он.

Мистер Уэллер кашлянул.

— Мне хочется устроить ее счастье, — продолжал мистер Пикквик, — то есть я желаю, чтобы она была пристроена приличным образом в своей жизни. Вы понимаете?

— Как не понимать! — отвечал мистер Уэллер, для которого до сих пор слова мистера Пикквика оставались сфинксовой загадкой.

— Эта молодая особа очень расположена к вашему сыну.

— К Самуэлю?

— Да.

— Это очень естественно, — сказал мистер Уэллер после некоторого размышления; — естественно, но возмутительно и опасно для отцовских ушей. Самуэль должен держать ухо востро.

— Что вы под этим разумеете?

— Он должен быть осторожен, сэр, и ничего не говорить с нею. Девчонки эти, скажу я вам, народ очень хитрый. Стоит только развесить уши, и они как раз заманят вас в свои сети. В молодых летах я испытал это сам на себе, когда женился первый раз. Да, сэр, Самуэль должен держать ухо востро.

— Вы так думаете, мистер Уэллер?

— Да, я именно так рассуждаю.

— Ну, после этого, мне довольно трудно приступить к тому, что я намерен был сказать вам, мистер Уэллер; однако ж, вы все-таки должны выслушать меня до конца. Сын ваш Самуэль так же расположен к этой молодой девице, как она к нему.

— Неужто?