Григорий Кубатьян - Жизнь в дороге

• Название: Жизнь в дороге
• Автор: Григорий Кубатьян
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-600-00287-6

«1997 год. Я был студентом, и почти без средств. Но мне очень хотелось увидеть мир, и я решил, что на каникулах буду путешествовать автостопом. Это оказалось дешево и увлекательно. Я путешествовал в одиночку или с друзьями, без денег, каждый день придумывая, что съесть и где переночевать. Знакомился с людьми, бывал в фантастических местах и попадал в разные переделки — жизнь никогда не казалась такой яркой. Проехал по России и СНГ, выбрался в Восточную Европу и на Ближний Восток. Добрался даже до Африки и Австралии. О своих похождениях я часто рассказывал друзьям, и со временем стал записывать эти истории…»

---

Таможенные формальности не заняли много времени — меня не обыскивали, не досматривали багаж, лишь спросили, не собираюсь ли я нелегально иммигрировать в Индонезию. Я сказал, что еще не решил, но подумаю над этим. Таможенник кивнул и влепил в мой паспорт въездной штамп.

Сражение в Могадишо 1993 года, легшее в основу фильма «Падение Черного ястреба», считается одной из самых неудачных миротворческих операций ООН.

По площади Суматра в два раза больше, чем Великобритания.

Территория порта была почти пуста. Народ с парома куда-то испарился, а передо мной выросли две фигуры. Незнакомцы предложили бесплатно подвезти до города. Других альтернатив не было, и я забрался в микроавтобус, размышляя о богатом ассортименте бесплатных видов сыра в азиатских мышеловках. В унисон с моими мыслями двери машины захлопнулись, и она тронулась с места. Только сейчас я обнаружил, что кроме меня и этих двоих в микроавтобусе никого нет. Дорога свернула в лес. А как же город?! И почему они больше никого не взяли?! Грабители?!!

Но я зря нервничал. Поплутав по проселочным дорогам, мы все-таки приехали в населенный пункт к офису туристической фирмы. Улыбающийся менеджер начал меня уговаривать купить дорогостоящий тур по достопримечательностям Суматры. Но я, все еще нервничая, отверг привлекательные предложения коричневощекого господина, и бросился искать выход из городка. Работники турфирмы пытались меня удержать, хватали за рукава, но я отбился от них. Мне помог проливной дождь, загнав моих преследователей обратно под тростниковые навесы.

Поглядывая на компас, я отправился искать дорогу. Стрелка показывала на юго-восток, значит направление верное. Карты у меня не было, но я примерно помнил, как выглядит изображение Индонезии на глобусе. В моих планах было проехать страну от самого западного острова до самого восточного. На окраине городка я махнул рукой, чтобы остановить проезжающий мимо попутный джип. На вопрос «куда?» я ответил «на восток», не уточняя, впрочем, что собираюсь ехать на попутках до самого Восточного Тимора.

Погода прояснилась. Выглянуло запоздалое солнце, и над дорогой появились разноцветные бабочки — этакие порхающие блокноты, тетрадки и амбарные книги. День клонился к вечеру, и живший неподалеку англоговорящий водитель решил пригласить меня на ночлег. Мистер Юслим, так он представился, работал в топливной компании «Калтекс» и был по местным меркам весьма обеспеченным человеком. Он жил в большом доме с фруктовым садом. Жена Юслима умерла, а взрослые дети работали в Джакарте. В гараже, куда мы загнали машину, был загон, в котором обитало с полсотни серебристо-черных куриц. Увидев хозяина, курицы радостно закудахтали. Во внутреннем дворике проживали шесть котов и две вороны. Умные вороны выучились мяукать по-кошачьи и говорить «Аллах акбар». Эти умения помогали птицам уживаться как с котами, так и с хозяином дома. Мы прошли в помещение.

— Что это?! — воскликнул я. На стене сидел мохнатый паук, размером с пятерню взрослого человека.

— Не бойся. Это друг! — заулыбался Юслим, и было непонятно, к кому именно он обращался, ко мне или к пауку. Членистоногое дружелюбно приподняло передние лапы.

— Ну и друг! А если он еще подруг приведет?! — хмыкнул я.

— Приводит иногда, — пожал плечами Юслим. — Тогда на стене сидят два паука. Потом второй уходит в лес, а этот всегда остается.

Паук оказался чрезвычайно компанейским. Стоило нам перейти на кухню, и он перебегал по стене вслед за нами, проскакивая в открытую дверь. Мы шли обратно в гостиную, и паук снова бежал следом. Хозяин что-то говорил насекомому, и оно одобрительно шевелило лапками. Но я не понимал, о чем идет разговор, так как не удосужился выучить индонезийский.

С арабского восклицания «Бог велик!» начинается призыв к намазу, мусульманской молитве.

Юслим выделил мне комнату для ночлега. На стене висели фотографии пятерых сыновей и дочери хозяина. Улыбающиеся молодые люди стояли в черных одеяниях и плоских квадратных шапочках выпускников высших учебных заведений. На тумбочке на специальной деревянной подставке лежал остро отточенный изогнутый индонезийский меч.

— Это наша семейная реликвия, — пояснил Юслим. — С ним еще сражался мой дед.

Чуть позже к Юслиму пришли бородатые друзья в длинных халатах и черных шапках-«пирожках», чтобы вместе совершить намаз — мусульманскую молитву. На следующий день хозяин должен был отправиться в Саудовскую Аравию на хадж, священное паломничество, положенное раз в жизни каждому мусульманину. Молящиеся восклицали: «Аллах акбар!» И со двора вторили вороны: «Аллах акбар-р! Аллах акбар-р!» Коты мяукали, курицы кудахтали. И лишь паук на стене хранил молчание, погрузившись в медитацию. Возможно, исламу он предпочитал буддизм. Что ж, многонациональная Индонезия терпимо относится к представителям всех религий.

Мусульманин завершивший хадж получает почетное звание «хаджи».

Путь к священному вулкану

Февральское солнце на острове Ява палило ужасно. Пот струился по моему лицу и заливал глаза. Лишь неделей раньше я пересек экватор, а это означало, что зима даже номинально перестала существовать для меня. В южном полушарии царило лето. Впрочем, за несколько месяцев, прошедших с тех пор как я оставил родной Санкт-Петербург, жаркая погода уже стала привычной.

Я шел по дороге из города Соло на восток. Индонезийская виза должна была закончиться через пару недель, а впереди была еще тьма островов — Бали, Ломбок, Сумбава, Флорес, Тимор. С восточной части Тимора я планировал улететь или уплыть в Австралию, которая и была конечной целью моего путешествия.

Я шел по раскаленной и пыльной дороге. Транспорта не было, навстречу попалось лишь несколько тощих ослов. Они скептически оглядели меня с головы до ног и, сделав свои ослиные умозаключения, хмуро пошагали прочь. Погонщик ослов был настроен более жизнерадостно. Оскалив в улыбке красные от жевательного табака зубы, он закричал: «Хелло, мистер! Моку мана?! (Куда идешь?!)» В Индонезии, как и везде, всех очень интересовало, куда же я иду. Я махнул рукой вперед. Погонщик скрипуче рассмеялся и, довольный состоявшимся диалогом, побежал догонять ослов.

Бывшая португальская колония Восточный Тимор в 2002 году стала независимым государством.

Позади меня что-то заурчало. Я оглянулся. В клубах красно-желтой пыли показался грузовик. Он был сильно перегружен и медленно переваливался на колдобинах. Груз внушительной горой возвышался над кузовом — не грузовик, а осадная башня на колесах. И она двигалась в нужную сторону. Я махнул рукой, тяжеловес замедлил ход и остановился возле меня, шумно отдуваясь. Из окна кабины высунулась коротко стриженая голова водителя: «Моку мана?»

Я забросил рюкзак в кузов и залез в кабину. Хозяина грузовика звали Абас. Он пытался общаться со мной по-индонезийски, сдабривая речь энергичной жестикуляцией. Понять его было нетрудно.

Индонезийский язык или, как его называют местные, «бахаса индонезия» довольно прост. Этот язык был искусственно введен в стране в середине XX-го века президентом Сукарно, чтобы объединить живущие на островах разрозненные племена в одну нацию. Индонезийский язык напоминает искаженный малайский. Это чуть ли не единственный случай в истории, когда государственным языком не стал родной язык правящей нации, то есть яванской.

Бахаса индонезия — язык синтетический и упрощен до предела, чтобы его могли освоить малоразвитые племена. Например, все, что связано с едой будет «макан». Еда — «макан», обед — «макан», проголодался — тоже «макан». Рыба будет «икан». Две или более рыб — «икан-икан». Кушать рыбу — «макан икан». Если очень постараться, за несколько недель язык можно выучить полностью.

Водитель возбужденно рассказывал мне, что живет неподалеку от места, где находится действующий вулкан, священный объект поклонения местных аборигенов. Раз уж случилось, что я оказался на Яве, то просто обязан посетить это место.

Про вулкан Гунунг Бромо я читал в туристическом путеводителе, и, откровенно говоря, не собирался к нему ехать, испытывая подозрения к туристическим местам, рекламируемым в путеводителях. Но Абас уговорил меня не упускать шанс посмотреть на вулкан, а заодно посетить его дом. Я согласился.

По дороге мы остановились перекусить. Придорожный ресторанчик представлял собой крышу укрепленную на бамбуковых палках. Вместо стен были натянуты полотнища с изображениями еды, для тех, кто не умел читать. Тут были рыбы, ракушки, корова, курица и дымящиеся тарелки с супом. Мы сели за столик. Посетители с интересом разглядывали нас, задрав майки и почесывая животы.

Абас что-то сказал хозяину заведения, и наш столик мигом скрылся под горой блюд. Места уже не было — официанты ставили одну тарелку на другую. Я удивился — зачем так много, но оказалось, что съедать все и не нужно. Это было своеобразное индонезийское меню. Выбираешь, что нравится, ешь, и платишь только за то, что съел. Например, съел половину рыбы — платишь за половину. Другую половину поставят на соседний столик. Блюда, не пользующиеся популярностью, могут кочевать со столика на столик целыми днями, пока не испортятся окончательно.