Коллектив авторов - Легенды о призраках (сборник)

• Название: Легенды о призраках (сборник)
• Автор: Коллектив авторов
• Издательство: Литагент «РИПОЛ»15e304c3-8310-102d-9ab1-2309c0a91052
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-386-07981-9

Победитель премии Брема Стокера за лучший сборник!

Мрачные и захватывающие, эти двадцать рассказов о привидениях заставят вас дрожать от ужаса! Все истории о призраках написаны в традиционном стиле, но при этом каждый рассказ является уникальным переложением страшных городских легенд со всего мира.

Лауреат множественных премий Эллен Датлоу и номинант нескольких премий, автор и редактор Ник Маматас соединили в одну блестящую композицию работы Джеффри Форда, Рэмси Кэмпбелла, Джо Лэнсдейла, Кейтлин Кирнан, Кэтрин Валенте, Кит Рид, Екатерины Седиа и тринадцати других отличных писателей. Вместе они создали непревзойденную по глубине книгу, которая заставит читателей на всю ночь оставить включенным свет…

---

Робби обернулся и увидел у входа позади баскетбольной площадки мерцание красных и синих огней. Это была полицейская машина, и Дункан уже скрылся за постаментом жертвы маньяка.

– В ту сторону не беги, – прошептал Робби – тихонько, а то вдруг вороны поднимут тревогу. – Полицию вызвал кто-то из тех домов.

– А я и не бегу. Меня тут уже нет, – сказал Дункан и пригнулся пониже. – А ты вали куда-нибудь в другую сторону.

Робби не сомневался, что при встрече с полицией лицо его выдаст – пытаясь не улыбаться, он улыбался все шире и шире. Он спустился по ступенькам и повернул к Дункану свою располовиненную голову.

– Выловлю тебя в школе. Смотри не попадись.

– Да не будут они напрягаться из-за детей, которые чего-то там смолят. Давай переждем, пока они уедут, и еще косячок забьем.

– Нет, я уже свалил, – сказал Робби и сбежал по лестнице. Целые полчища жуков хрустели у него под ногами. Полиция могла услышать этот хруст – или оглушительные аплодисменты, которыми встретила его голубиная публика, когда он со всех ног пробежал мимо сцены. Проехавшись по земле, он остановился у ворот, перед переходом. Желтые огни светофоров мигали в такт его пульсу. Он метнулся через дорогу и побежал по улице. В проулках по-прежнему вспыхивало, но это опять были фейерверки, а не полиция, старающаяся его перехватить. И никто не схватил его сзади за шиворот, пока он с металлическим хрустом поворачивал ключ в замке и открывал дверь своего дома.

Сколько времени он простоял в ванной, начищая зубы своему отражению в зеркале? Только страх того, что его мать, вернувшись, заметит, как сильно он изменился, заставил его лечь в постель. Его кровать была лодкой, в которой он уплывал от взрывов на берегу. Его вернул к действительности следующий саундтрек: хлопок входной двери, треньканье ведомого по коридору велосипеда, глухой стук сброшенного рюкзака. Были еще и другие звуки – некоторые ему было неловко слышать, – но эхо от стука, произведенного рюкзаком, пульсировало у него в голове. Оно заставило его выйти из комнаты, как только он решил, что мать уснула.

Уличный фонарь наклонил свою круглую светящуюся башку и заглянул в окошко над входной дверью. А вдруг мать оставила листки у Мидж? Нет, они были в рюкзаке. Он вытащил их и отнес в гостиную. Так как он не осмеливался включить лампу, то, стараясь не шуметь, подошел к окну и развернул мятую пачку листов в бледном свете, добиравшемся с улицы. Кроме плаката, рекламирующего показ всех пяти фильмов про Чаки, и рецензий на них, там были распечатки газетных статей. Пятнадцать лет назад меньше чем в миле от его дома двое мальчиков, которые были даже младше, чем он теперь, замучили до смерти малыша. Несколько газет обвиняли в трагедии фильмы про Чаки, а одна даже призывала: Ради блага всех наших детей… СОЖГИТЕ ВАШИ ВИДЕОКАССЕТЫ. Жирные буквы, казалось, блестели, словно швы на лице Чаки. Его фильмы были запрещены к показу в кинотеатрах Ливерпуля, но этого было мало, чтобы уничтожить Чаки. Он заставил детей, похитивших девочку, разговаривать его голосом, пока они пытали ее, и надоумил семилетнего ливерпульского пацана двадцать один раз ткнуть кухонным ножом в дружка своей матери. Газеты пытались его остановить, но про него сняли еще два фильма, хотя их так никогда и не показали в Ливерпуле. И вот теперь это упущение будет исправлено. Неудивительно, что он улыбался. Робби смотрел в его злобно-веселые глаза, и его рот сам собой растягивался до ушей.

Наверное, безопасно смотреть эти фильмы, когда ты уже взрослый, – иначе кинотеатру не разрешили бы их показывать. Но если кинотеатр – это для взрослых, то видео можно посмотреть и дома. Если Дункан может их смотреть, то и Робби может; он не позволит превращать его в маменькиного сынка, которого презирают друзья. Он как минимум на пару лет старше любого мальца, которым манипулировал Чаки. Те ребята, скорее всего, еще играли в игрушки и верили в Рождество и в то, что папа будет с ними всегда. Это проходит с возрастом. Точно так же проходит и время сильного воздействия фильмов на психику – и в его случае оно уже прошло. Робби сложил листы, засунул их в рюкзак и отнес свою ухмылку в постель.

Он всегда чувствовал себя несколько вялым по утрам, после того как покурил накануне травы, но сегодня мать немного подняла ему настроение.

– Это хорошо, что у нас остался вчерашний обед, – сказала она за завтраком. – Мы снова собираемся у Мидж. Надо сделать все, чтобы эти фильмы не показали.

Она уехала на работу – в магазине «Фруго» в торговом центре, – а он присоединился к похоронной процессии мальчиков и девочек, одетых в белое и черное. Хоронили, кажется, прошлое – на уроке истории Ливерпуля почти все его одноклассники молчали, словно убитые горем родственники. Робби смог поговорить с Дунканом только на перемене. Как только они вышли в коридор, Дункан сказал:

– Я их достал.

– Чаки?

Ухмылка Дункана подтвердила его догадку. Проходившая мимо девочка, которую они даже не знали, как зовут, требовательно спросила:

– Что Чаки?

– Мы будем смотреть фильмы про него, – сказал Робби.

– Моя мама говорит, что этого делать нельзя, хотя бы из уважения к погибшим.

– А мы моральные уроды, мы никого не уважаем, – заявил Дункан.

Девочка и ее подруга синхронно зажмурили свои глупые глаза.

– Это вернет его, – сказала подруга и преувеличенно вздрогнула.

– Кого вернет? – спросил Робби, на всякий случай грубо – вдруг эти цыпочки против них что-то имеют.

– Если кто-то посмотрит про него фильм, это вернет его назад.

– Если кто-то посмотрит, зная, что этого делать нельзя, – добавила подруга, – это то же самое, что пригласить его в наш мир.

– Это как вызывать демона, чтобы он овладел твоим телом, – сказала первая девочка.

– Но у них все равно ничего не выйдет, – презрительно проговорила вторая.

Такая шпилька не могла остаться без ответа.

– Это почему? – спросил Робби.

– Потому что вас не пустят в кинотеатр.

– А нам наплевать. Мы…

– Мы туда все равно проберемся, – прервал его Дункан. – Нам откроет двери сам Чаки, чтобы мы могли на него полюбоваться.

Должно быть, он не хотел, чтобы девочки узнали, что они будут смотреть фильмы у него дома. А он не такой уж отчаянный, хотя он и любил убеждать Робби в обратном.

Девочки синхронно изобразили на лицах презрительные улыбки и убежали на школьный двор. Понизив голос, Дункан сказал:

– На сегодня у меня есть два. Я тебе напишу, когда…

Весь остаток дня у Робби пересыхало в горле и вставали дыбом волосы на затылке. Он совершенно не мог сидеть на одном месте – но за обедом пришлось, а то мать могла что-нибудь заподозрить.

– Опять много задали? – спросила она.

– Да, как вчера.

Умно. Ему удалось соврать, не соврав, и она ничего не заметила. Наверное, он взрослеет.

– Ничего страшного, у тебя весь вечер впереди, – сказала она.

Он переписывал из Интернета статью о трущобах викторианского Ливерпуля, когда на его мобильник пришло сообщение. Оно гласило: «Ушла заходь».

«Иду», – напечатал Робби. Торопясь, он подбирал слова для замены в тексте из Интернета, а в голове у него шумело и пульсировало. Надо побыстрее закончить, и он свободен. Телевизоры показывали одно и то же во всех домах, стоявших вдоль улицы, по которой бежал Робби, до самого паба «Собачья челюсть». Дункан с матерью жили напротив паба в таком же маленьком, как у Робби, доме. Дункан и горьковатый запах сканка встретили Робби у двери.

– Ну что, готов пройтись по травке? – спросил Дункан.

Робби поколебался. Из дверей паба вывалилось несколько мужчин – видимо, тоже собирались покурить, хотя и не совсем то, что его друг. Дункан поднял два пальца, демонстрируя косяк:

– Давай-ка вот этим угостимся. А то вчера была доза для слабачков.

– Не здесь же. Кто-нибудь может увидеть. И я не хочу, чтобы мамка унюхала. Эта травка довольно вонючая.

Поглядев на Робби стеклянными красными глазами, Дункан сказал:

– Ладно, пошли на задний двор.

Робби проследовал за ним через коридор, в котором по крайней мере не было велосипедов, и через заставленную всякой всячиной кухню. Они вышли во двор. Он затянулся по-настоящему, как мужик, и ему показалось, что за ними наблюдают. Зрителями оказались безжизненные окна второго этажа. Где-то – он не мог определить где – надрывался ребенок. К тому времени, как они с Дуганом докурили самокрутку, его уже тошнило от этого крохотного, обнесенного забором двора, над которым по небу метались фейерверки.

– Ну и где твой Чаки?

– Ждет тебя.

Естественно, Дункан имел в виду: ждет их обоих. Они прошли в гостиную, где пухлый диван и два тощих кресла изображали аудиторию перед выключенным телевизором. На одном из кресел лежала книжка про ливерпульские трущобы, а на полдивана разлегся оранжевый женский кардиган. Дункан засунул диск в плеер и плюхнулся рядом с кардиганом.