Уолтер Уильямс - Бриллианты из текилы

• Название: Бриллианты из текилы
• Автор: Уолтер Уильямс
• Издательство: Литагент «Эксмо»334eb225-f845-102a-9d2a-1f07c3bd69d8
• Жанр: Короткие истории
• Год: 2015

«…Мы сидим в номере у Юнакова, в курортном отеле, ветер ревет, врываясь в окна и двери и сдувая к морю дым марихуаны, которую мы курим. В углу комнаты гудит 3D-принтер, изготавливая загруженную в него модель, в другом углу видна изогнутая мокрая барная стойка с двумя стульями рядом и полутора десятками полупустых бутылок выпивки на ней. Шесть или восемь человек сидят вокруг массивного деревянного кофейного столика, на котором расположился большой белый пластиковый кальян, который Осли сделал в первый день непосредственной съемки на том же принтере…»

---

А затем Элла отправилась в Южную Африку, в Кимберли, заинтересовавшись бриллиантами, а Лони, которая на том этапе своей карьеры искала любой возможной известности, согласилась стать еще одной женщиной, разбившей сердце Эллы.

Этот треугольник породил множество заголовков, не без помощи Брюса, где Элла плакалась друзьям, улетала в Кимберли, прилетала в Штаты, умоляя меня вернуться к ней. Несколько недель таблоиды послушно докладывали, что я и Лони то подрались на съемках, то разругались, а потом несколько недель писали о нашей помолвке. Иногда Лони заставала меня говорящим по телефону с Эллой, приходила в бешенство, иногда я тайком летал в Африку, чтобы побыть с Эллой.

Я всегда был рад увидеть себя на первых страницах, даже если там не говорили ни слова правды.

Если ты постоянно в новостях, значит, ты людям не безразличен. Мне нравится, когда я не безразличен людям. Собственное имя на первых полосах таблоидов греет мне сердце.

Но есть и определенные недостатки в жизни публичной знаменитости. Например, мелкие беспилотники с камерами, которые папарацци пускают там, где ты живешь и работаешь. Это незаконно, по крайней мере, в Штатах, но беспилотник не арестуешь. А если удалось найти и арестовать его оператора, то у тебя в руках лишь человек с пультом управления, и невозможно доказать, что с помощью этого пульта он делает нечто противозаконное.

С моей точки зрения, беспилотники – дешевка. Насколько мне известно, в таблоидах все равно выходит только то, что присылают им наши агенты, и их редакторы не создают собственные воздушные силы, чтобы что-то искать самим.

Но Лони знала, что делать, если сообщили о налете на отель беспилотника с камерой. Вышла из своей комнаты и пошла в мою кабану, вроде бы на свидание, чтобы «Тэйл», «Уикли Дэмэдж» или кто-то еще написал очередную статейку. «Тайный ночной визит Лони к Шону», что-нибудь в этом духе.

– Беспилотник все летает? – спрашиваю я.

Лони глядит на свой смартфон, проверяя доклад от ночной смены охранников.

– Видимо, нет, – отвечает она. – На берегу чисто.

Я подхожу к ней и отпиваю апельсинового сока, своего.

– Можешь остаться, если хочешь, – говорю я.

Она извиняюще улыбается.

– Если ты не против, пойду в свою комнату. Мне еще пару часов надо в соцсетях потусить.

Восходящая звезда всегда должна быть онлайн. Типа того.

– Повеселись, – говорю я ей, допивая апельсиновый сок, пока она идет к двери.

Выходит, продолжая набивать текст. Судя по всему, сегодня мне одному спать.

На следующее утро я погружаюсь под воду с аквалангом, снимаясь в миллиарде крупных планов. Камера у самого моего лица, я изображаю удивление, гнев, целеустремленность, отчаяние и грозный вид. Плаваю в кадре слева направо. Плаваю справа налево. Погружаюсь и всплываю. Прячусь за кораллами, пока сверху проплывают воображаемые плохие парни. С деланой уверенностью обращаюсь с инструментами для работы на затонувшей подлодке.

Режиссер, англичанин по фамилии Хэдли, сидит под навесом на переоборудованной барже и выдает указания через специальный подводный громкоговоритель. Ему даже ноги мочить не надо, он лишь смотрит на мониторы, потягивая мачиато, который варит ему его личный бариста.

– Слишком мелко, – говорит он. – Сделай крупнее.

– Слишком крупно, – говорит он. – Сделай помельче.

Ненавижу все эти подводные съемки. Все мы их ненавидим. Я пытался убедить продюсеров, что мы можем снять все это просто на зеленом фоне, но они меня не послушали.

К двенадцати тридцати я заканчиваю сниматься, но после почти четырех часов работы под водой я в изнеможении, на лице остался красный круг от маски. Хорошо хоть, что все снимают на небольшой глубине, при естественном освещении и без необходимости последующей декомпрессии.

Катер привозит меня обратно к отелю, и по дороге я решаю зайти в комнату к Лони Роув. Утром поглядел на расписание, подметил, что программу съемок изменили, и мне завтра играть сцену с Лони. Я хочу поговорить с ней по этому поводу, раздумывая, изложить ли ей мою линию игры, поскольку она вполне очевидна для моей роли, как говорят, но, может, и ей пригодится.

Лони занимает номер на первом этаже отеля в боковом крыле, с патио, выходящим к пляжу. В патио стоит инструмент для стрижки газонов, на ветру сушатся купальник и полотенца. Купальный костюм большой, закрывающий все тело, почти как гидрокостюм, он помогает ей защитить белую кожу от солнца. На двери висит карточка с именем, Л. РОУВ, чтобы люди из съемочной группы по ошибке не того не разбудили.

Я замечаю, что сдвижная стеклянная дверь треснула. Видимо, птица врезалась, чайка какая-нибудь. Постучав по дверному проему, я отодвигаю дверь и вхожу внутрь, под защиту кондиционера.

Лони лежит на кафельном полу, мертвая. В ее состоянии сомневаться не приходится, поскольку ее голова превратилась в кровавое месиво. Розовое летнее платье забрызгано темно-красным, темнее, чем ее рыжие волосы. На полу лежит разбитая кофейная чашка, в луже кофе-мокко. В воздухе висит тошнотворный запах.

Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам, пытаясь увидеть, нет ли в комнате другого человека. В особенности – человека с оружием. Никого нет.

Сердце колотится где-то у горла, пульс стучит в ушах так, что я уже не слышу ни ветра, ни шума прибоя, ни своих мыслей. Не то чтобы я никогда не видел мертвых, но я предпочитаю быть более готовым к тому, чтобы на них наткнуться.

Я выхожу из комнаты, пятясь и пытаясь вспомнить, к чему я прикасался. Выйдя на крыльцо, спешно достаю платок и протираю ручку двери. Закрываю сдвижную стеклянную дверь, и вдруг все стекло обрушивается, падая на пол сплошным потоком, сверкающим всеми цветами радуги. С грохотом громче моих угрызений совести.

Я снова лихорадочно оглядываюсь по сторонам, но, похоже, никто не обратил внимания. Спешно бегу к кабане и делаю совершенно очевидную для человека в моей ситуации вещь.

Звоню своему агенту.

– Значит, Лони застрелили? – спрашивает Брюс.

– Застрелили? Наверное.

У меня сдавливает живот, я сгибаюсь над полом кухни от мучительного спазма.

– Я не знаю, как ее убили, – отвечаю я. – Знаю только, что она мертва.

– Но ты ее не убивал.

– Нет.

Я будто слышу, как щелкают мысли в его голове.

– У тебя есть алиби?

Я пытаюсь думать. Думать тяжело, голова идет кругом, в животе бунт, а перед глазами все так же лежит искалеченное тело Лони в розовом платье.

– Я все утро был на подводных съемках.

– Значит, порядок, – говорит Брюс. В его голосе слышно удовлетворение логичным подходом к разрешению кризиса. – Ты вне подозрений.

– Брюс, у нас тут совсем не та полиция, что в Беверли-Хиллз, – говорю я. – Не мальчики в перчатках. Они могут повесить дело на меня просто потому, что я – подходящий кандидат.

– Поэтому отныне ты говоришь только с кем-нибудь из наших юристов, – говорит Брюс. – Я через пару минут кого-нибудь из них к тебе пришлю вместе с его мексиканским коллегой.

Спазмы в животе утихают. Я выпрямляюсь. Паника начинает отступать.

– Шон, ты не думаешь, что это могло быть нацелено на тебя? – спрашивает Брюс. – Поскольку сам знаешь, что раньше было.

Что было пару лет назад, когда неожиданно большое число людей пытались испортить мне возвращение в кино, убив меня.

Вопрос Брюса пробуждает волну паранойи, прокатывающуюся по моим натянутым нервам. Но затем я продумываю всю последовательность событий.

– Не понимаю, зачем, – говорю я.

Ведь на самом деле все те плохие времена уже в прошлом, времена, когда я ходил с телохранителями, прятался по отелям, а совершенно незнакомые люди пытались пырять меня кухонными ножами.

Теперь я большая звезда. Люди меня любят. Никто не хочет моей смерти, кроме, разве что, пары зануд.

– Все это хорошо, Шон, – говорит Брюс. – Ты совершенно вне подозрений. И я позабочусь о том, чтобы у тебя не было никаких проблем.

– О’кей. О’кей.

На меня снисходит спокойствие. Брюс Кравиц – настоящий волшебник в том, чтобы человека успокоить. Так он все свои дела делает, и все вокруг него довольны.

– А теперь тебе придется кому-то сказать насчет тела.

Паранойя резко возвращается.

– Только не полиции! – говорю я.

– Нет, – отвечает Брюс. – Совершенно точно не полиции, ты прав. Поблизости никого из продюсеров нет?

– Не знаю.

– Сейчас начну обзванивать и узнаю. А ты просто сиди смирно и не забывай, что ты подавлен.

– Конечно, подавлен! – отвечаю я.

– В том смысле, что не забывай, что ты и Лони изображали пару, – твердо говорит Брюс. – Убили твою подругу, Шон, твою любовницу. Ты должен быть готов в любой момент сыграть это.

– Точно.

В панике и ужасе я практически забыл, что все, что люди знают обо мне и Лони, – чистейшая выдумка.