Пётр Кожевников - Год людоеда. Игры олигархов

• Название: Год людоеда. Игры олигархов
• Автор: Пётр Кожевников
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Триллер
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-91181-793-0

Охота на Людоеда Питерского, совершающего одно злодеяние за другим, продолжается. Его тщетно ловят сотрудники милиции и агентства «Эгида плюс», секретной службы по неконституционному искоренению особо одиозных преступных авторитетов. К поискам охотника за людьми подключился знаменитый киллер по кличке Скунс. На его пути встречаются персонажи, совершающие не менее тяжкие преступления, чем Людоед Питерский, но не числящиеся каннибалами. Найдет ли Скунс Людоеда, или сам станет его очередной жертвой?

---

— Ну вот и кончился этот тяжелый для обоих противников раунд. А ведь он всего лишь первый. Трудно представить, какие нужны закалка и выносливость, чтобы выдержать эту битву. — Нашатырь сглотнул слюну и продолжил торжественным голосом: — А теперь на нашей арене вновь волшебница из театра «Янтарная комната».

— Смотри, Соня, а там Саша Кумиров! — воскликнул Стас, по-ребячьи указывая пальцем в глубину зала. — Что-то мы с ним стали часто встречаться.

— У нас сегодня прямо как в театре! — громко ответила Морошкина. — Я уж не стала вам говорить, чтобы нам здесь спокойно досидеть, тут уже и Наташа Бросова появлялась. Тоже героиня нашего сериала.

— Ну да, Хьюстон?! Так она жива? А куда она делась? Она еще здесь? — оживился Ремнев. — Вы… — Ваня скосился на Весового, — вы ее куда отправили?

— Да не отправила, а она сама пошла, куда захотела: кажется, к Нетаковым, — очень спать, говорит, охота, я там и отосплюсь. — Софья с возмущением посмотрела на Стаса. — Это у Нетаковых?! Представляешь, как там можно отдохнуть? Я тебе, кажется, уже рассказывала. Да там клопы любого слона заживо сожрут!

— Контингент у нас — просто садись и пиши. — Весовой нетерпеливо посмотрел на часы. — Не пора ли начинать бой?

Вероника, конечно, мастер своего дела. Когда она всему этому успела научиться? Заводное зрелище, да?

— А главное, где? Мне, честно говоря, ребят жалко, — призналась Морошкина. — Они ведь, наверное, не понимают, что эти сражения в конечном результате ведут к инвалидности.

— Я пойду к Сашке подойду, ладно? — словно бы спросил разрешения Ремнев, глядя куда-то поверх головы Станислава. — Спрошу его, что там и как? Может быть, нужно помочь?

— Ты его не только спроси, а пригласи к нам за столик, — у нас к нему тоже есть вопросы. — Весовой отер лоб салфеткой, аккуратно сложил ее и положил в пепельницу. — Правда, Соня? Скажи, пусть не робеет, — мы сегодня добрые.

— Конечно, Ваня, он же нам тоже не чужой человек. — Морошкина повернулась вслед сорвавшемуся с места юноше и с улыбкой проследила его неловкое передвижение между плотно оккупированных столиков. — Сочувствует. Хорошее качество!

Геродот хлопал Веронике-Эвридике стоя. На зал подействовал его пример, и большинство зрителей, исключительно мужского пола, энергично оторвались от своих стульев. Звучали возгласы восхищения и несколько наигранной страсти. Борона-Ксешинская удалялась с гордо поднятой головой под штормовые всплески аплодисментов.

— Вот это да! — Сидеромов провожал танцовщицу возбужденным взглядом. — Какой талант, а? С ней уже можно клипы снимать, правда?

— Я так не умею, — призналась Офелия. — Кстати, ты случайно не сын того самого Вадима Ананьевича, который хочет у моего отца завод отобрать?

— Кстати, сын, — с готовностью улыбнулся молодой человек, словно уже давно ждал этого вопроса. — Ты знаешь, я не особенно интересуюсь его делами, но мне сдается, что нашу команду могут вскоре направить на завод Немо для выполнения каких-то никому пока не ведомых задач. Вот так-то!

А что он вообще за человек, ты к нему как относишься? — Офелия уже не раз слышала из уст своего отца о том, что Вадим Сидеромов — преступник, который уже давно должен сидеть в тюрьме, но благодаря сегодняшней неразберихе и беззаконию он все еще продолжает свою криминальную карьеру. — Я в том смысле, что у меня с отцом бывает очень по-разному. Иногда мы друг друга совсем даже не понимаем.

— В последнее время, наверное, никак. Когда-то мне его очень не хватало: я просто грезил быть рядом с отцом, чтобы он мне о чем-то таком очень серьезном рассказывал, чему-то полезному обучал, да нет, — чего там, — просто иногда был рядом. — Молодой человек достал жвачку и протянул Офелии. — Отравимся?

— Спасибо. — Девушка взяла одну дольку и стала разворачивать серебристую фольгу. — Ты извини, что я спрашиваю, — он что, живет отдельно от вас, да?

— Да. Но это не самая интересная тема для сегодняшнего вечера, правда? — Геродот развернул жвачку и отправил в рот. — Смотри-ка, они уже начинают. Я ставлю на Ерему, а ты?

После команды Волосова начать бой Таран ринулся на Ерему, очевидно намереваясь смести того с ринга, выбросить за канаты, одним словом, резко победить. Уздечкин прикинулся, что принимает атаку и готов схватиться с превосходящим по весу и опыту противником на предложенных условиях, то есть захватить Димона за шею и плечо, локоть или талию и так, используя силу и гибкость, провести бросок. Но как только Таран обжег вспотевшее тело Уздечкина своим железным захватом, Ерема перекрыл руки нападавшего своими, обеспечил себе упор из левой ноги, а правую резко устремил вверх, сгибая ее в момент подъема, и сосредоточил всю силу в колене.

Когда Ерема нанес удар, он еще не оценил ни точности, ни силы удара, но почувствовал, что в действиях противника возникла пауза, в течение которой, казалось, Таран либо обдумывает свои дальнейшие действия, либо просто отдыхает. Но Димон внезапно замер, а потом обмяк и стал ускользать из рук Уздечкина куда-то в сторону.

Еремей принял движение Тарана за маневр, но отпустил его, решив» что успеет отскочить и собраться перед следующей, возможно более свирепой, атакой. Димон же медленно и как-то сонно отступил на несколько шагов назад. Уздечкин подумал, что противник рассержен и пытается погасить свой чрезмерный гнев, но Таран застыл на короткое время на месте, слегка покачиваясь, и, словно еще не был в точности уверен в своих дальнейших действиях, резко, словно отрабатывал страховку, рухнул навзничь.

— Э-э-э! Что там у нас произошло? — раздался удивленный голос Нашатыря. — Да-да-да! Наш юный друг отправил, если я не ошибаюсь, превосходящего противника в глубокий нокаут. Что же нам скажут на это наши почтенные судьи?

ДЕНЬ ПЯТЫЙ

Глава 24. За неделю до смерти

На экране телевизора возникло с виду безжизненное лицо пожилого мужчины. Оно имело цвет выгоревшей милицейской шинели. На разных его участках виднелись всевозможные неровности и наросты, а лоб венчала блестящая шишка величиной с хорошую сливу. По ракурсу лица было понятно, что мужчина скорее всего лежит. Его глаза были открыты, но зрачки не двигались, а веки не мигали. Взгляд заиндевел на какой-то одному лежащему известной точке.

«Выразительное лицо этого человека, наверное, уже знакомо нашим телезрителям: два дня назад этот господин, будучи еще в прекрасном расположении духа и если не в добром, то в относительном здравии, делился с нами тяготами своей болезни под коротким и безрадостным названием СПИД. Сегодня этот человек признан безнадежным. Теперь его дни действительно сочтены. Но причина его обреченности кроется не в ВИЧ-инфекции. Позавчера Виктор Казимирович Сучетоков был обнаружен на лестничной площадке возле своей квартиры».

Голос Лолиты Руссо был, как всегда, звонок и вызывающ. Бесстрастное лицо Виктора Сучетокова сменили сумбурные кадры оперативной видеосъемки: можно было различить движение камеры вокруг тела, над которым склонились несколько человек. Камера привела зрителей в квартиру, где на фоне крупной фотографии элегантного самовлюбленного мужчины стоял растерянный мальчик лет двенадцати и затравленно смотрел поверх камеры своими большими зелеными глазами.

«Сучетоков находится сейчас в сознании: он воспринимает окружающий мир всеми чувствами, но не в состоянии двигаться и, по прогнозу врачей, способен прожить не более одной недели. Что произошло с пострадавшим, широко известным в определенных кругах нашего демократического общества под кличками Носорог и Сучок, медики пока не знают. Оказать же какую-нибудь реальную помощь этому человеку, на которого уже возбуждено уголовное дело по нескольким статьям Уголовного кодекса Российской Федерации, в частности, за содержание притона несовершеннолетних и распространение ВИЧ-инфекции, врачи пока также бессильны».

Люди, смотрящие в это время на вновь заполнившее телевизионный экран неподвижное лицо Сучетокова, в своем подавляющем большинстве уже давно привыкли к пропитавшему весь мир насилию и не испытывали к этому обреченному мужчине никаких острых чувств. Для них все это представляло своеобразное развлечение, причем не очень серьезное, не очень опасное, то, которое они уже почти не связывали с реальной жизнью, с реальной опасностью для себя и своих близких, которых, как это ни казалось им самим странным, в последнее время они тоже не воспринимали достаточно реальными людьми. А сочувствовать кому-то абстрактному, кто, может быть, каким-то образом, согласно современным теориям, даже притянул к себе, словно громоотвод молнию, беду и даже гибель, — нет, это оказывалось слишком сложно!

— Я бы еще приписал красивыми буквами: «Спящая царевна» — идеальное средство от носорогов!» — обронил тот, кого знали в криминальном мире под кличкой Скунс, и тот, чей изощренный прием обрек знаменитого педофила на необратимое угасание. Он пил утренний кофе, просматривал в Интернете свою почту и мельком удостоил неподвижные глаза Виктора Казимировича быстрым взглядом профессионального убийцы. Балуя свой давно уже списанный специалистами желудок зефиром в шоколаде, Скунс пропел казенным голосом: — Полученный гонорар переведен на организацию и содержание приюта «Окоем»…