Ярослав Шимов - Австро-Венгерская империя

• Название: Австро-Венгерская империя
• Автор: Ярослав Шимов
• Жанр: История

---

Немногим успешнее шли дела императора на восточном фланге, где его противником была Османская империя, переживавшая в XVI столетии период наивысшего военно-политического подъема. После взятия султаном Сулейманом Белграда (1521) и победоносной для турок битвы у Мохача (1526) турецкая экспансия на юго-востоке Европы приняла устрашающие размеры. Фердинанд I, преемник Ягеллонов, унаследовал лишь западную часть Венгерского королевства (так называемая «королевская Венгрия»). На востоке было создано Трансильванское княжество, вассал Турции, не признавшей права Габсбургов на венгерскую корону. Третья часть расчлененной страны («турецкая Венгрия») перешла под непосредственное управление правительства Османской империи. В 1529 г. османские полчища подступили к стенам Вены, Но защитникам города удалось отбить оба штурма, предпринятые турками. Зато в 1541 г. османы взяли столицу Венгрии — Буду, которая оставалась под их властью более 140 лет.

* * *

Ни о каких долгосрочных успехах внешней политики императора не могло быть и речи, пока в самой империи шла ожесточенная религиозно-политическая борьба. В 1530 г. на очередном рейхстаге в Аугсбурге Карл V предпринял попытку добиться примирения и единства. В отличие от многих своих предшественников, император вполне искренне стремился к религиозному миру, который развязал бы ему руки для борьбы с французами и османами. Неудача, которую он потерпел и в этом деле, была лишь отчасти вызвана ошибками и предрассудками самого Карла.

Дальнейшие взаимоотношения императора с представителями противоборствующих конфессий на протяжении полутора десятилетий представляли собой запутанный клубок угроз и обещаний, уступок и деклараций. Теснимый внешними врагами, нуждающийся в деньгах и войсках, источником которых служила для него империя, Карл был обречен на тактические маневры в религиозном вопросе. В начале 40-х гг. на рейхстаге в Регенсбурге протестантам удалось добиться от него довольно значительных послаблений — в частности, временного закрепления за ними церковных имуществ, конфискованных в ходе Реформации, и прекращения судебных процессов по религиозным делам.

Нужно отметить, впрочем, что Реформация не представляла собой непосредственной угрозы целостности «Священной Римской империи». В ситуации, когда ни одна из сторон не могла рассчитывать на окончательную победу, император был необходим обеим как некий высший авторитет и арбитр (несмотря на то что его симпатии, несомненно, принадлежали католикам). Сила традиции была весьма велика, и империя в том виде, какой она приняла в XIV—XVI вв., т. е., по сути дела, конфедерация церковных и светских феодальных владений и торгово-ремесленных городов, вполне устраивала как папистов, так и сторонников Лютера. «До тех пор, пока никто не стремился к ликвидации империи, разделенной по конфессиональному признаку, пока Лютер называл императора набожным человеком, продолжали действовать силы, сохранявшие целостность империи. А поскольку в Европе существовали другие угрозы, помимо религиозной горючей смеси в Германии, империя смогла просуществовать еще почти три столетия» (Seibt, 93). Однако Карл V стремился к созданию принципиально иной, централизованной империи — и в ней-то места разнородным многоконфессиональным субъектам действительно не было.

В конце 40-х гг. Карл перешел от уступок протестантам к жесткой политике по отношению к ним. В 1546 г. император начал готовиться к войне со Шмалькальденским союзом — объединением протестантских князей. На стороне Карла на сей раз были не только католики, но и некоторые лютеране, рассчитывавшие на территориальные и финансовые приобретения после победы, в том числе герцог Мориц Саксонский, земли которого занимали стратегически важное положение. Герцог воевал против своего родственника, саксонского курфюрста Иоганна Фридриха, прозванного Великодушным, надеясь присоединить его владения к своим. Именно ошибка этого курфюрста, позволившего императорской армии 24 апреля 1547 г. переправиться через Эльбу и обрушиться на войска протестантов, решила исход войны. Битва при Мюльберге была блестящей, но в то же время случайной, нечаянной победой Карла V. Она стала пиком политической и военной карьеры императора — если, конечно, применительно к монарху можно говорить о карьере. Карл достиг вершины могущества. Кто тогда, весной 1547 г., мог предположить, что могущество это окажется столь недолгим?

Император сам множил число своих врагов. Иоганна Фридриха Саксонского он вначале приговорил к смерти, затем под давлением своих приближенных сохранил пленному курфюрсту жизнь, но отнял у него все владения и передал их герцогу Морицу. Ландграф Гессенский, женатый на дочери Иоганна Фридриха, активно заступался за тестя и был по приказу Карла брошен в тюрьму. Герцогу Ульриху Вюртембергскому император приказал на коленях молить о пощаде. Возможно, именно пережитые унижения, а не военный разгром, заставили протестантских вельмож вновь вернуться к мысли о сопротивлении и мести надменному монарху. Одним из немногих благородных поступков Карла V той поры был отказ, которым он ответил на предложение герцога Альбы выкопать из могилы тело Лютера и сжечь его. «Оставьте его в покое, — ответил император, — у него теперь другой Судья. Я воюю с живыми, а не с мертвыми».

Впрочем, даже такой, озлобленный и жестокий, Карл, в отличие от папы Павла III и других ультракатоликов, занимал по отношению к протестантизму достаточно гибкую позицию. Павел III хотел большего и, не предупредив императора,

перенес заседания собора из Тридента, находившегося в пределах империи, в итальянскую Болонью. Карл был разгневан и назвал папу «упрямым,стариком».

Постепенно победа императора оборачивалась очередным поражением. Отношения с Римом были испорчены, католические субъекты империи испытывали к Карлу V все большее недоверие, протестанты же, отделавшись уступками и неопределенными обещаниями признать будущие решения вселенского собора, после Мюльберга никак не могли питать к императору теплые чувства. Попытки Карла довести до конца административную реформу в империи, сделав ее устройство более централизованным, натолкнулись на дружное сопротивление и католической, и протестантской сторон, равно не желавших дальнейшего усиления габсбургского дома. Наконец, в 1552 г. возобновилась война с Францией: король Генрих II горел желанием отомстить за поражения, которые Карл нанес его отцу.

В том же году произошло событие, сыгравшее роковую роль в судьбе императора. Мориц Саксонский, изменивший Карлу, объединился с группой протестантских князей, собрал значительные силы и вторгся в пределы Австрии. Карлу впервые в жизни пришлось не просто отступать, а бежать перед противником, занявшим Инсбрук. Правда, успехи протестантов этим и ограничились, и летом в Пассау начались мирные переговоры. Обе делегации — императора и мятежников — склонялись к компромиссу, но Карл, измученный войной и болезнями, оттягивал заключение мира, полагая, что это нанесет непоправимый ущерб его чести. Тем временем на французском фронте императорская армия не сумела взять крепость Мец и, потеряв более половины солдат, сняла осаду. Дела Карла шли все хуже, и он уехал в Брюссель, фактически передав правление в империи брату Фердинанду.

* * *

Логику действий Карла в последние годы его правления сложно понять, исходя исключительно из событий 40-х — 50-х гг. — войн, религиозных диспутов, распрей, гонений, борьбы реформаторов церкви с контрреформаторами, а централизаторов из императорского окружения — с германскими князьями. Карл V был неординарной личностью, и движения его души определялись не только характером военного и политического противостояния в империи. К пятидесяти годам (для XVI столетия — почтенный, почти старческий возраст), 30 из которых он провел на троне империи, Карл безмерно устал. Изменчивость фортуны, постоянное чередование побед и поражений наводили его, человека глубоко религиозного, на мысль о том, что его дело, быть может, не является делом Божьим, коль скоро Господь не позволяет ему добиться окончательной победы над врагами. Не исключено, что эти соображения подтолкнули Карла к решению, невиданному в истории европейских монархий со времен римского императора Диоклетиана, — отречению от престола.

Всю жизнь Карл V оставался одиноким человеком. Императору повезло: его придворным живописцем был Тициан, и портреты монарха, написанные великим художником, передают многие особенности характера Карла. Одна из главных — одиночество, возникшее не в результате неблагоприятных обстоятельств, а по доброй воле самого императора, осознававшего собственную исключительность. Это не была надменность или гордыня, а лишь спокойное понимание того факта, что с самого рождения он поставлен на такую высоту, на которой его судьей может быть лишь Бог. Но чем абсолютнее власть человека над другими людьми, тем тяжелее бремя этой власти. Отсюда, наверное, то смятение духа, которое охватило императора в его последние годы и стало одной из важнейших причин отречения.