Мэри Бэлоу - Немного женатый

• Название: Немного женатый
• Автор: Мэри Бэлоу
• Издательство: АСТ /Ермак
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-17-22435-4/5-9577-1096-2

Эйдан… Самый холодный и гордый из аристократического клана Бедвинов. Казалось бы, для него нет ничего важнее джентльменского долга. Но – что делать, если долг этот требует от сурового полковника исполнить обещание, данное умирающему на поле брани другу, и стать опорой и защитой его прелестной сестры Евы?

Клятву необходимо сдержать любой ценой. Даже – если ради этого придется жениться на девушке, которую раньше не видел… и полюбить свою юную жену со всей силой страсти!..

---

Все-таки нехорошо со стороны тетушки, Серины и других соседей устраивать праздник, думала Ева, спускаясь в гостиную. Она волновалась, как молодая девушка перед первым выездом в свет. Это празднество выглядело явной уловкой тетушки, попыткой задержать полковника в надежде на то, что их союз превратится в нечто большее, чем брак по расчету. Еву это очень смущало. Ее изумило согласие полковника остаться, но она догадывалась, что его решение подсказано чувством долга. Она надеялась, что Эйдан не рассчитывает встретить здесь то изысканное светское общество, к которому, будучи сыном герцога, он, должно быть, привык.

Он ожидал ее в гостиной. Тетя Мэри и Тельма уехали пораньше, чтобы помочь приготовить комнаты к торжеству, по крайней мере так объяснила тетушка, оставляя их наедине. Ева и полковник должны были появиться в «Трех перьях» вместе.

– Мне очень жаль, что так получилось, – сказала Ева. – Вам, наверное, хотелось бы оказаться сейчас на пути домой.

Эйдан поклонился и оглядел ее с головы до ног, но ничего не сказал о выбранном ею платье. Он был в парадном мундире, но не в сапогах, а в бальных туфлях.

– Я не мог отказаться, – ответил он. – Дело в том, что я могу уехать завтра и вернуться к моей обычной жизни, словно ничего не изменилось. Для вас это будет не так просто. Вам придется продолжать жить здесь с соседями, которым хорошо известно, почему вы вышли замуж и почему живете одна без мужа. Мне бы не хотелось, чтобы они думали, что между нами нет добрых отношений или… уважения. Должен признаться, я был неприятно поражен, когда миссис Причард объявила о празднестве, но я быстро понял, что это именно то, что сейчас нужно.

Он говорил сдержанно и бесстрастно. «Что заставляет его остаться – доброта или долг?» – думала Ева. Она и раньше искала в его взгляде доброту или юмор, но… Эйдан никогда не улыбался. Она кивнула, и полковник, взяв накидку, набросил ее на плечи Евы, а затем подал ей руку.

Дождь прекратился около часа назад, но камни террасы оставались мокрыми. Похолодало. Усаживаясь в карету, Ева дрожала. Интересно, где сядет полковник – рядом с ней или напротив? Он сел рядом. Правой рукой и бедром она ощущала тепло его тела.

– Будут танцы, – сообщила ему Ева, – а играть будут местные музыканты. Нас ждут карточные игры, разговоры и легкие закуски. Вам это покажется совсем неинтересным, может, даже ужасно глупым.

– Не извиняйтесь, это будет совершенно приличное и непринужденное сельское развлечение.

Она вспомнила, как однажды рассказала Джону о празднике, на котором была недавно и очень там веселилась. Он притворно содрогнулся и сказал, что предпочел бы оказаться в темнице с крысами, чем участвовать в таких вульгарных развлечениях. Тогда Ева просто рассмеялась, Джон тоже хохотал и переменил тему. Поступил бы Джон так же, как полковник, только ради того, чтобы она вызывала уважение, а не жалость у своих соседей?

– Я не могу забыть, – заметила Ева, – что вы сын и брат герцога, что вы – лорд Эйдан Бедвин.

– А вы – леди Эйдан Бедвин, – напомнил он, когда карета тронулась.

– Самозванка! – Она рассмеялась.

– Нет. – Он посмотрел на нее. – Моя жена.

Ева вздрогнула. Она все еще не осознавала реальности происшедшего. Она была замужем, и в то же время не была. У нее был муж, и в то же время его не было. Через неделю ей будет казаться, что он существовал лишь в ее сне. Но они останутся женатыми навсегда, пока смерть не разлучит их.

– Вы все еще в полутрауре, – заметил он. – Хотя со времени смерти вашего отца прошло уже более года.

– Разве я выказываю кому-то неуважение? – спросила она. – Я не могу не помнить, что всего лишь четыре дня назад все мои соседи и друзья собрались на поминальную службу в память о Перси. А уже сегодня они будут праздновать мое замужество.

– Такова жизнь, – сказал он. – Она продолжается даже после самых ужасных трагедий.

– Мне кажется, – ответила Ева, слегка сдвинув брови, – вы знаете это по собственному опыту.

Его темные загадочные глаза стали совершенно непроницаемыми. Это было страшнее выражения любого чувства. Ева поежилась от холода. Несколько минут они молчали.

– Вы носите траур по своему брату? – спросил он. – Вопреки тому, что он просил вас не делать этого?

– Как же я могу поступать иначе? – вздохнула она. – Нас было только двое. Мы всегда были очень близки, даже после того, как он поссорился с отцом и переехал к моему двоюродному деду. А потом он… но я не хочу наводить на вас скуку. – Она отвернулась к окошку, за которым в сгущавшихся сумерках мелькали деревья.

– Расскажите же мне, – попросил он.

– Мой двоюродный дед был купцом и владельцем магазина, почти таким же богатым, как отец. Но он не стремился к более высокому положению в обществе, не стремился войти в круг местного дворянства. Он был вполне доволен своей жизнью и успехами. Когда он умер, все его состояние перешло к его сыну, кроме некоторой суммы денег, которой хватило на исполнение мечты Перси – покупку офицерского патента в кавалерийском полку. Отец пришел в ярость, но не смог ему помешать. Однако он переписал свое завещание.

– А сын не возражал? – спросил полковник.

– Джошуа? Нет. – Она покачала головой. – Они с Перси были добрыми друзьями. Он хотел на мне жениться. – Вероятно, ей не следовало упоминать эту излишнюю подробность.

– Джошуа? – переспросил он. Ева несколько смущенно улыбнулась.

– Мне было девятнадцать, а ему двадцать восемь. Он был богатым, самоуверенным, красивым, к тому же родственником и другом Перси. Я чувствовала себя здесь одинокой. И подумала, что могу вернуться поближе к своим корням, так сказать. Вернуться в родной Уэльс, к близким мне людям, хотя моя мать была англичанкой по рождению.

– Ваш отец не допустил этого брака?

– Разумеется, Джошуа не был дворянином. Ни по каким меркам. Он даже коверкал слова. Отец не разрешил нам пожениться. Я была в отчаянии, но через месяц забыла о Джошуа. Он женился через полгода после моего отказа, и него теперь трое детей. И он по-прежнему преуспевает в делах.

– Но вы не носили по нему траура?

– Нет. – Она тихо рассмеялась. – Глупо было надеяться, что я смогу вернуться и быть счастливой. Я слишком долго прожила здесь, чтобы уехать, в сущности, всю свою жизнь. Сейчас я это понимаю и предпочитаю, чтобы моя жизнь оставалась прежней.

Или какой она была неделю назад, мысленно поправила себя Ева.

– А кем вам приходится Сесил Моррис? – спросил полковник.

– Его отец и мой были братьями, – объяснила она. – Когда папа уехал из Уэльса и купил Рингвуд, дядя тоже приехал сюда и арендовал у него самую большую ферму. Он много трудился, ферма процветала, и в конце концов он ее купил. Но Сесила всегда мучила зависть к Перси и ко мне. Ему страшно хотелось пробиться наверх и стать джентльменом, богатым бездельником. Отец и Сесил всегда подчеркивали, что безделье – признак благородного происхождения. Я часто думала, что ему следовало бы родиться у моего отца. И вот ведь как случилось: он чуть было не стал его наследником. Только благодаря вам Сесилу это не удалось.

«Я слишком много болтаю», – подумала Ева. Они уже миновали мост, карета катилась по главной улице Хейбриджа, направляясь к «Трем перьям». Откуда у полковника интерес к ее семье?

– Не знаю, следует ли мне танцевать, – сказала Ева. – Ведь я еще в трауре.

– Но вопреки желанию вашего брата, – напомнил он. – По-моему, танцы – главное развлечение на балу. А этот бал в нашу честь. Вы всех разочаруете, если весь вечер просидите, надувшись, в углу. Или вы желаете обидеть своих друзей?

Конечно, полковник совершенно прав. Тетушка Мэри будет разочарована. И все остальные. И она сама. Внезапно она почувствовала, как ее охватывает радостное возбуждение, как это было в Лондоне два дня назад. Ей захотелось воспользоваться каждой минутой счастья, прежде чем она в одиночестве начнет жалеть о том, от чего так решительно отказалась.

– Вы танцуете? – спросила она. Ей трудно было такое представить. – Мадам, – сказал он, – прежде чем джентльмен выучит наизусть азбуку, он уже владеет изящным искусством танца.

Ева засмеялась. Вот опять его скрытый, неуловимый юмор.

Она призналась себе, что с нетерпением ждет начала празднества.

* * *

Собравшиеся представляли собой действительно пестрое и неинтересное общество. Бьюкасл назвал бы его вульгарным. Множество совсем юных девушек, которые, очевидно, еще не выезжали, танцевали, смеялись и поглядывали на молодых людей. Те краснели, стараясь вести себя непринужденно, и от этого выглядели развязными и неуклюжими. Дамы постарше были оживлены, смеялись и слишком громко разговаривали. Мужчины долго и нудно рассуждали о войне, стараясь доставить удовольствие Эйдану, и о сельском хозяйстве и охоте, чтобы доставить удовольствие себе. Играл оркестр, состоявший из двух скрипок, бас-кларнета и флейты. В игре музыкантов было больше воодушевления, нежели мастерства. Столы ломились от множества сладких и жирных деликатесов, а вина хватило бы на то, чтобы напоить батальон закаленной пехоты.