Терри Пратчетт - Вор времени

• Название: Вор времени
• Автор: Терри Пратчетт
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-45423-5

Дорогие друзья!

Мы, У-УК и Гаспод, поздравляем вас с наступающим Новым, 2011-м годом!

Примите от нас небольшой новогодний подарок — эту книгу.

Ее перевели на русский язык Николай Берденников и Александр Жикаренцев.

Именно благодаря переводам А. Жикаренцева и его друзей,

Терри Пратчетт воспринимается на удивление русским писателем.

В сети распространен лишь любительский перевод книги "Вор времени", который, увы, далек от совершенства.

Позвольте внести две поправки в законы всех стран планеты Земля.

У-УК, библиотекарь из Незримого Университета: — Искусство и бананы (особенно, второе) принадлежат народу!

Гаспод, говорящий (и умный, при том) пес из трущоб Анк-Морпорка: — Мы, персонажи книг — самые главные правообладатели. Книги — это наш мир, и мы дарим его вам. Безвозмездно (бананы в благодарность приветствуются).

С Новым Годом!

---

Терри Пратчетт Вор времени

Человек! Если ты это читаешь, значит, ты существуешь. Мы, Аудиторы, наблюдаем за тобой, регистрируем тебя, изучаем тебя. И очень скоро мы до тебя доберемся. Сразу после того, как уничтожим этот презренный Плоский мир с его слонами, черепахой и напрочь чокнутыми обитателями. Ты это читаешь? Значит, мы идем к тебе! Впервые на русском! Новая книга из великой саги про Плоский мир!

Как гласит Первый свиток Когда Вечно Изумленного, стоило солнцу озарить своими лучами все сущее, вышел Когд из пещеры в первый день оставшейся ему жизни. Некоторое время он разглядывал восходящее солнце, ибо прежде никогда его не видел.

Затем потыкал сандалией безмятежно спящее тело Удурка, своего ученика.

— Я видел. И понял я, — торжественно изрек он.

Он вдруг замолк, воззрившись на то, под чем спал Удурок.

— Что это за поразительная вещь?! — воскликнул он.

— Э… Э… Дерево, о учитель, — ответил Удурок, протирая заспанные глаза. — Забыл, что ли? Оно и вчера здесь росло.

— Не было никакого вчера.

— Э… Э… А по-моему, очень даже было, о учитель, — возразил Удурок, с трудом поднимаясь на ноги. — Мы пришли сюда, я приготовил ужин, потом твой скланг почистил, поскольку есть кожуру ты отказался… Помнишь?

— Я помню вчера, — с задумчивым видом признал Когд. — Но то лишь воспоминание в моей голове. Был ли вчерашний день реальным? Или реально лишь воспоминание о нем? Воистину, я не вчера родился.

Лицо Удурка выразило мучительное непонимание.

— О мой верный, глупый Удурок, я познал всё и вся, — продолжал Когд. — Вот чаша моей ладони. Что в ней? Прошлое? Будущее? О нет, там только то, что сейчас. Нет времени, кроме настоящего. И нам предстоит большая работа.

Удурок предпочел промолчать. Учитель как-то изменился. В его глазах появился блеск, а когда он двигался, в окружающем воздухе возникало серебристо-голубое свечение, как будто отражения в жидких зеркалах.

— Она поведала мне все, — сообщил Когд. — И теперь я знаю: время было создано для людей, а не наоборот. Я умею придавать ему форму и искривлять его. Могу заставить мгновение длиться вечно, ибо оно и есть вечность. И могу научить всему этому даже тебя, Удурок. Я слышал, как бьется сердце вселенной. Узнал ответы на многие вопросы. Спрашивай же.

Ученик воззрился на него мутными глазами. Сегодняшнее раннее утро выдалось слишком ранним. Это он знал наверняка.

— Э… Что учитель хочет на завтрак?

Когд простер взгляд поверх заснеженных равнин и лиловых гор, обозрел золотистый солнечный свет, создающий окружающий мир, и поразмыслил немного над определенными аспектами человеческой природы.

— А, — сказал он. — Сразу к самому сложному.

* * *

Чтобы что-то существовало, оно должно быть наблюдаемо.

Чтобы что-то существовало, оно должно обладать положением во времени и пространстве.

Именно этим объясняется тот факт, что девять десятых массы вселенной никак не учтены.

Девять десятых вселенной — это знание о местоположении и направлении всего того, что содержится в оставшейся части. У каждого атома есть своя биография, на каждую звезду заведено досье, за каждой химической реакцией приглядывает инспектор с блокнотиком. Не учтены эти девять десятых именно потому, что они заняты учетом оставшейся части и, соответственно, не видят собственного затылка.[1]

Девять десятых вселенной — это, по сути, канцелярская работа.

И если вы ожидаете услышать очередную занимательную историю, вам следует помнить: истории не развиваются. Они сплетаются. События, происшедшие в разное время в разных местах, сходятся в одной крохотной точке времени-пространства, которая и является так называемым идеальным мигом.

Предположим, короля убедили надеть новое платье, сшитое из ткани настолько тонкой, что для невооруженного глаза этого платья не существует вовсе. А также предположим, что некий мальчик весьма громко и недвусмысленно обратил внимание на сей факт…

И вот она, Повесть О Короле, Который Ходил По Улицам Голым.

Но чуть-чуть добавим фактов, и это станет Повестью О Мальчике, Которого Хорошенько и Заслуженно Выдрали За Неуважение К Царствующей Особе.

Или Повестью О Толпе, Которую Мигом Окружили Стражники, Предупредившие: «Ничего Такого Не Было, О'Кей? Или Кто-То Хочет Поспорить?»

Или повестью о том, как целое королевство быстро осознало преимущества «нового платья» и с головой погрузилось в модные, полезные для здоровья игры на свежем воздухе, и число сторонников этих занятий с каждым годом росло, что привело в итоге к экономическому спаду, вызванному крахом легкой промышленности.

А еще можно было бы рассказать Повесть Об Эпидемии Пневмонии Девятого Года.

Все зависит от того, сколько вы знаете.

Предположим, тысячи и тысячи лет вы наблюдаете за медленным накоплением снега. Он накапливается и накапливается, все больше нависая над крутым склоном, пока наконец не сползает огромным айсбергом в море. И плывет этот айсберг через студеные воды, и несет он на себе счастливых белых медведей и котиков, полных радужных надежд на дивную, новую жизнь в другом полушарии, где, по слухам, льдины кишмя кишат хрустящими пингвинами, как вдруг — БАБАМ! Трагедия явилась из темноты в виде огроменной глыбы железа, которое, по идее, вообще не должно плавать, и крайне волнительного саундтрека…

…Но мы отвлеклись. Итак, вам хотелось бы знать всю историю.

* * *

Что ж, эта история начинается с письменных столов.

Данный стол, несомненно, принадлежит профессионалу. Как говорится, моя работа — это моя жизнь, и наоборот. Есть, правда, некие… человеческие штришки, но их ровно столько, сколько допускают строгие правила, управляющие хладным миром служебных обязанностей и рутины.

В основном штришки сосредоточены на единственном цветовом пятне в этом черно-сером мире. Мы говорим о кофейной кружке. Кто-то где-то решил сделать эту кружку веселенькой. И нанес на нее довольно-таки неубедительное изображение плюшевого мишки с надписью «Лучшему Дедуле На Свете», причем, судя по использованию весьма специфического термина «дедуля», кружка эта была куплена в одном из киосков, где продаются сотни подобных кружек, предназначенных лучшим на свете дедулям/бабулям/папулям/мамулям/тетулям/дядюлям/впишите-сами-комулям. Такой ерундовиной может дорожить только тот, чья жизнь, как ему кажется, содержит очень мало чего еще.

Кстати, кружка в данный момент содержит чай с ломтиком лимона.

На большом унылом столе лежит похожий на косу нож для разрезания бумаги и стоят несколько песочных часов.

Смерть берет кружку в костлявую руку…

…И, глянув на надпись, которую читал уже тысячу раз, сделал глоток, после чего поставил кружку обратно на стол.

— НУ ХОРОШО, — сказал он голосом, похожим на звон погребальных колоколов. — ПОКАЖИ МНЕ.

На столе помимо перечисленного выше стояло некое механическое приспособление. Да, именно приспособление, это слово тут подходит как нельзя лучше. Основными его частями были два диска, приспособленные друг к другу. Горизонтальный, с расположенными по окружности крохотными квадратиками, которые при ближайшем рассмотрении оказались клочками ковра. И вертикальный, с огромным количеством спиц, на конце каждой из которых был наколот ломтик намазанного маслом тоста. При вращении вертикального диска ломтики начинали свободно крутиться вокруг своей оси.

— КАЖЕТСЯ, Я НАЧИНАЮ УЛАВЛИВАТЬ ОБЩИЙ ПРИНЦИП, — сказал Смерть.

Крохотное существо рядом с приспособлением лихо отдало честь и просияло, насколько вообще способен «сиять» крысиный череп. Опустив на пустые глазницы защитные очки и подобрав балахон, существо вскарабкалось на машину.

Смерть и сам не был уверен, почему он некогда разрешил Смерти Крыс вести независимое существование. В конце концов, быть Смертью означало быть смертью всего, включая грызунов всевозможных видов и мастей. Хотя, наверное, каждый нуждается в крохотной частице самого себя, которой позволяется, выражаясь метафорически, бегать голышом под дождем[2], думать о немыслимом, прятаться по углам и оттуда шпионить за окружающим миром, а также совершать всякие запретные, но такие приятные деяния.

Смерть Крыс приналег на педали. Диски начали вращаться.

— Здорово, правда? — раздался хриплый вороний голос над самым ухом у Смерти.

Принадлежал он Каркуше, самозваному транспортному средству и приятелю Смерти Крыс. Во всяком случае, именно под этим предлогом он самоприсоединился к местному хозяйству. А вообще, как утверждал Каркуша, «все это токмо заради глазных яблок».

Коврики на горизонтальном диске прилежно крутились, а крошечные тосты беспорядочно шлепали по ним, иногда с маслянистым хлюпаньем, иногда без оного. Каркуша внимательно следил за происходящим — на тот случай, если вдруг в дело пойдут глазные яблоки.