Анатолий Хохлов - Эхо. Творец нитей. Книга 1.

• Название: Эхо. Творец нитей. Книга 1.
• Автор: Анатолий Хохлов
• Жанр: Фэнтези

Напрасно вершители судеб мира надеялись, что кошмар по имени «Златохвостая богиня» для них закончился. Маленькая лиса снова на свободе и бежит домой, устраивая попутно всяческие безобразия. Пинает бандитов в самые уязвимые места, напрашивается в подружки к грозному горному великану и храбро вступает в спор с любым чудовищем, пытающимся убедить ее, что люди глупы, слабы и примитивны. Да, враги крепко держат власть, больно бьют и по-настоящему убивают, а люди сами подбрасывают доказательства правоты монстров одно за другим, но упрямства маленькой лисе не занимать и миллионы серых теней, слушая сказки о ней, начинают верить в то, что именно сейчас начинается последняя война. Война за окончание эпохи Войн.

---

Бессильный утаить в себе нежность, Лианг склонился и хотел коснуться губами губ девушки, но вдруг мягкая ладошка с тонкими пальцами накрыла его рот и остановила движение. Глаза Кицунэ открылись. Художник помнил что у его гостьи были карие глаза, но в этот момент ему почудилось, что глаза девушки сияют небесной синевой. Что это? Таинственная игра света и теней?

Кицунэ мягко отстранила от себя Лианга, села и смущенно улыбнулась.

— Лианг-сан, простите меня, но я ведь говорила, что дала обещание другому, правда? Я действительно люблю его и никогда не отступлюсь от своего слова. Поцелуй нельзя дарить без любви.

Кицунэ засмущалась и умолкла. Лианг тоже смутился и густо покраснел. Неужели этот таинственный «принц» действительно существует? Жаль, что среди того вранья, что наворотила девчонка, все же есть какая-то доля правды.

— Я не хотел обидеть вас, леди-с-тысячью-имен, — сказал художник. — Простите мне мой постыдный порыв.

— Не беспокойтесь, Лианг-сан. — Кицунэ покраснела даже больше, чем Лианг. — Я не обижена. Глупо обижаться на теплые чувства другого человека. Я тоже очень хорошо к вам отношусь, Лианг-сан, но… но поцелуй можно дарить лишь тому, единственному…

Воцарилось долгое неловкое молчание, которое Кицунэ прервала своим поспешным бегством.

Поднявшись из постели, она поправила на себе недавно купленный банный халат и выскользнула в коридор. Лианг услышал мягкое шлепанье ее тапочек по полу — девчонка, чтобы выиграть время, необходимое для преодоления неловкости, ушмыгнула в сторону туалетных и ванных комнат. Оставалось только поблагодарить ее и еще раз печально вздохнуть. Глупо было надеяться на любовь богини к серому обывателю. Нет, подобное бывает только в сказках. Они — жители разных миров.

Но если Лианг думал так, это не означало что все были согласны с ним. Ринджи, сосед Лианга по общежитию, слышал то, что девушка убежала, и на обратном пути подкараулил гостью в коридоре. Стены общежития были очень тонки, и Лианг прислушался к перешептываниям, доносящимся из коридора. Ринджи был галантен, но настойчив, девушка сначала плела то же самое, что и Лиангу, про своего неведомого жениха, но это не сработало, и Ринджи, не удержав желаний, начал атаку. Видя робость и смущение девушки, он попытался обнять и поцеловать ее. Большая ошибка. Лианг, подумывавший уже о необходимости своего вмешательства, вздрогнул, услышав звонкий шлепок оплеухи, а затем гулкий удар падения тяжелого тела.

Хохот грянул со всех сторон. Оказывается, немало соседей, каждый из которых, конечно же, видел вечернее выступление Кицунэ, не спали этой ночью и, так же как и Лианг, прислушивались к возне в коридоре.

— Ой-йо! — тихо завыл артист. — Сколько же в тебе жестокости? Синяк во все лицо будет! Как мне выступать теперь?

— А ты в маске играй! — с фырканьем, возмущенно заявила Кицунэ. — Эй вы, тихо! Нехорошо смеяться над тем, что кому-то больно! Ночью спать надо, а вы шумите! Ринджи-сан, вам пора в свою комнату, и прошу вас, не сердите меня больше! Я очень не люблю сердиться.

Лианг ухмыльнулся. Да, этой робкой и застенчивой богине не нужны грозные духи-стражи. Сама из кого угодно наглость выбьет.

Еще парой возмущенно-укоряющих окриков Кицунэ навела порядок, и шум начал утихать. Артисты и музыканты укладывались обратно в постели.

— Ладно, ладно, — добродушно ворча, Ринджи поплелся в свою комнату. — Вот подарю завтра целую корзину самых красивых цветов, и тебе сразу станет стыдно за ту боль и увечья, что ты мне причинила!

Кицунэ только хмыкнула. Цветы — это хорошо, но от воспитательного процесса они грубияна не спасут и поцелуй ему подарить не заставят. Лисицы, они ведь неподкупные!

Беспорядки улеглись, и Кицунэ скользнула обратно в комнату к художнику. Глаза ее, карие, виновато посмотрели на Лианга. Виновата? В чем?

Словно порыв свежего ветра пронесся по комнате, и Лианг вздрогнул, когда Кицунэ возникла у него за спиной и обняла руками, положив голову ему на плечо.

— Я обидела вас, Лианг-сан? — шепнула она. — Простите. Меня действительно ждет человек, которого я очень люблю, но как бы ни любила я его, это не означает, что мне безразлична грусть и пустота в ваших глазах. Я хочу видеть в них радость. Вы хороший человек, и… я не хочу, чтобы угасали глаза того, кто достоин счастья.

Любовь.

Душа Лианга вновь начала расцветать. Он чувствовал любовь и нежность, которыми буквально веяло от сказочной гостьи. Лианг понял все. Понял, почему эта девушка обратила на него внимание. Понял, почему доверилась и пошла за ним. Человек, достойный счастья? Она хотела, чтобы ожили его глаза.

— Ты уйдешь, леди-с-тысячью-имен, — сказал он. — И я не стану удерживать, ведь там тебя тоже ждут, и я верю, что эти люди не меньше меня достойны твоей любви. Об одном прошу, — голос Лианга дрогнул, он прижал к себе обнимающие его ласковые руки девушки и из глаз художника хлынули слезы. — Приходи ко мне. Хотя бы в снах. Хоть иногда. Приходи…

— Я не забуду тебя, — шепнула Кицунэ. — И буду приходить. В снах. В мечтах. Но минута расставания еще не настала. Будет новый день, а вечером я спою для тебя самую красивую песню. В благодарность за то, что мы встретились. За тепло, что ты подарил мне. Обещаю.

День пролетел как сон, а вечером на перестроенной и расширенной самодельной концертной площадке собралось еще больше людей, чем вчера. Мероприятие было совершенно бесплатно, и восторженные отзывы тех, кто видел вчерашнее выступление Южного Цветка, заставили многих поменять планы на этот вечер. Никто не сетовал на то, что вчера врали про «только сегодня». Вернее, почти никто. Гейши и певицы веселого квартала, у которых Кицунэ увела клиентов, возмутились. Конечно, они не стали разбираться с возникшей из небытия выскочкой сами. Идти и скандалить, словно обиженные торговки в базарный день? Глупости какие! Уважаемые, благовоспитанные дамы так не поступают.

Люди испуганно расступились, когда к сцене группой прошли угрюмые самураи в легкой броне, вооруженные копьями и мечами. Кицунэ надеялась, что ей позволят хотя бы завершить песню, но рука в латной перчатке ухватилась за провода и рванула, выдирая питание из аудиосистемы. Музыка утихла.

— Что здесь за сборище? — выкрикнул старший самурай из отряда городской стражи, не забывший нанесенную ему обиду и обрадованный возможностью отомстить. — Кто разрешил данное мероприятие?

— А почему нельзя? — достаточно отобрать у ребенка любимую игрушку, чтобы увидеть во всплеске эмоций всю глубину возмущения Кицунэ.

— Вы дикий человек, Саюри-сан, и я не удивляюсь тому факту, что законы и правила цивилизованного мира вам неизвестны! Пункт тридцать два из уложения о предпринимательстве! Этот концерт не согласован с властями и потому является противозаконным! Праздник окончен! Расходитесь по домам!

— Почему вы применяете здесь свод законов о предпринимательской деятельности? — выкрикнул кто-то из толпы. — Никто не собирал с нас денег ни за этот концерт, ни за прошлый!

Началось гневное препирательство стражей против толпы, в которой нашлось немало людей, хорошо знакомых с законами и находящими ответы на каждое заявление стража, пытающегося обвинить певицу сначала в незаконном предпринимательстве, затем в организации массового митинга, затем в причиняющем беспокойство шуме и создании помехи для движения транспорта по улице.

Денег с пришедших никто действительно не собирал, происходящее было не митингом, а спонтанно организовавшимися народными гуляниями. Время для шума было разрешенное, а из-за наметенных ледяными ветрами сугробов по этой улице последний транспорт проезжал месяц назад. Возмущение людей при заявлении о помехе транспорту было сложно описать словами.

— Лучше бы заставили коммунальные службы снег убрать! Когда что-то надо сделать, власти делают вид что жутко заняты, а вот если можно в чем-то помешать, так сразу прибегают и начинают корчить из себя фигуры первой величины!

На самураев со всех сторон посыпались обвинения в бессилии перед разгулом бандитизма, в лени и беспределе, из-за которого стражи закона сами стали похожи на бандитов. Толпа волновалась, все больше угрожающе сжималось кулаков.

Кицунэ испуганно хлопала глазами, лихорадочно соображая, что можно сделать и как погасить вспышку злобы. Ей нисколько не нравилось происходящее, она могла бы успокоить людей, но вмешаться ей не позволяли здоровенные дядьки с мечами и копьями. Дрожь била тело девчонки, и Ци, которую она излучала в воздух, заставляла мечников морщить носы. Благо что они уже были осведомлены об особенностях организма «прибрежницы», иначе неизвестно как долго сторожевые псы сдерживались бы от устранения источника сильного фона Ци методом лишения сознания и свободы.

Конфликт нарастал, гнев толпы столкнулся с железным упрямством самураев и вот-вот грозили вспыхнуть беспорядки, но вдруг один из рядовых мечников воткнул обратно питание аудиосистемы и, взяв микрофон, проорал: