Федор Тютерев - Необыкновенные приключения юных кубанцев

• Название: Необыкновенные приключения юных кубанцев
• Автор: Федор Тютерев
• Жанр: История

---

- Иди уже за листьями, - напомнила Марта, - И неси побольше.

Вечером, перед заходом солнца, они встретились снова.

- Немного припозднился, - сказал извинительно. - Ты не представляешь, сколько хлопот привалило...

- Я видела, как вы везли комиссара на тележке. Там не стали закапывать?

- Похоронить надо по-человечески, как положено, он ведь верняк не предатель. Правда, всех троих придется положить в одну братскую могилку.

- Троих? Варю тоже убили? - догадалась она.

- Задушили... хотя это одно и то же. Видать, потому, что кричала и звала на помощь. Да и как не кричать, когда мать на глазах погибла. Ну, ей и затолкали в рот подол платья. Так, с кляпом, и бросили, наиздевавшись. - Он умолк, чтобы справиться с переживаниями. - Только вот гробов сколотить не из чего... Утром повезут хоронить.

- А ты разве на похоронах не будешь?

- Хотелось бы проводить в последний путь, Варя была мне как сестра. Но завтра коров пасти, подошла наша очередь.

- А листовки принес? Маму мне уговорить удалось. Насилу упросила.

- Передай ей большое спасибо, скажи, что никто не узнает, чья работа.

-Я ей за тебя поручилась.

На верхушках акаций догорали последние отблески уходящего на покой светила. Андрей достал из кармана часы посмотреть время.

- Спешишь? Сколько натикало?

- Уже девять с четвертью.

- А я кольцо отдала маме. Она сказала, после войны сделаем из него красивые сережки.

- Мар-та! Ужинать, - позвали от сеней.

- Иду-у! До свидания, - убежала с листовками в руке.

... Примерно раз в месяц подходила очередь пасти череду. Повинность для ребят привычная, нетрудная и в хорошую погоду даже приятная. По крайней мере для Андрея. Ее он отбывал охотно, припадет ли пасти с соседом Федей или же соседкой, то есть Варькой. Последний раз пасли с нею в середине июля.

Матери, как всегда в таких случаях, подняли рано. Глаза слипались, первые шаги были сонными; но утренняя свежесть, зябкая роса с придорожных кустов вскоре взбодрили, сонливость - как корова языком слизнула.

Буренки норовили заскочить в подсолнухи, уже готовые зацвесть, чтобы урвать лакомую "шляпку". Варька всякий раз кидалась вовремя завернуть несознательную худобину, опередить в этом напарника.

- Че ты за ими бегаешь, - зевая с недосыпу, сделал замечание тот. - Дай хуть одну угостить по ребрам.

- Они же не понимают, что нельзя, - возразила она, косясь на "угощение".

- Все они понимают!.. Куд-да морду задрала?! - погрозил он кийком очередной лакомке.

Этой палкой с утолщением на одном конце обзавелся он давно, изрядно потренировался попаданию в цель и теперь промахивался редко. Шкодливые особи (киек предназначался только для них) знали об этом прекрасно. Даже самая хитромудрая из этой категории, Свинья, которая многим играет на нервах, не давая спокойно полежать в холодке в полуденную жарынь; которая только о том и помышляет, как бы улизнуть из стада в чью-нибудь молодую кукурузу, - так вот, даже она становится благоразумней, когда череду пасет Андрей. Правда, попытки "чухнуть" она изредка предпринимает и в его дни, но стоит тому показать киек и прикрикнуть, как тут же разворачивается и спешит обратно.

... Солнце поднялось над степью, припекало. Нахватавшись по холодку, буренки улеглись отдыхать, отрыгивая и сосредоточенно перетирая жвачку, сонно мотая головами и хвостами, чтобы отпугивать навязчивых мух. Сели завтракать и пастухи.

- Ты запасся, будто на цельный день, - кивнула Варька на андрееву сумку; ее запасы выглядели скромнее.

- Мамка перестаралась. - Он заглянул внутрь. - И правда: чуть не полбуханки, пять яиц, сало и целая головка чесноку, - стал перечислять содержимое. - А вот про молоко забыла...

- У меня глянь, какая бутыль! Хочешь?

- Оставишь немного. А че ты все глаз трешь?

- Что-то попало и муляет, как зараза... Ты сперва отпей, сколько сможешь, а потом я.

- Ниче, я тожеть не брезгливый, ешь, - разрешил и занялся уничтожением своих запасов. Заметив, что у той только хлеб да молоко, предложил: Угощайся: хошь - сало с чесноком, или вот яйца вареные. А то до обеда еще далековато.

- Я, вобще-то, поесть люблю... Токо мне нельзя, и так чересчур толстая.

- Да ниче не толстая! Очень дажеть нормальная. Ешь, никого не слушай.

Сумки опустошили. Андрей поднялся осмотреть стадо. Свинья тоже лежала, хотя и в сторонке - ближе к хутору. Снова растянулся на траве, раскинув руки и глядя в небо. Хорошо! В бледно-голубой, без единого облачка выси парит степной орел, лишь изредка шевеля крыльями. Пониже, заливаясь звонкой трелью, трепыхается жаворонок. Перелетают с цветка на цветок пчелы, шмели, бабочки. Одни сборщики цветочных деликатесов садятся, другие, зависая неподвижно, извлекают нектар с помощью длинного жала. Запах стоит изумительный.

Рядом Варька кряхтит и сморкается. Приподнялся - оттягивает веко за ресницы.

- Варь, хочешь, гляну, что там у тебя застряло, - предложил помощь.

- Посмотри, пожалуста! - обрадовалась она. - Режет - нет спасу...

Подошел, встал возле нее, откинувшейся навзничь, на колени. Осторожно оттянул, слегка вывернув, нижнее веко: глазное яблоко покраснело - натерла; раздражителя не видно, как ни всматривался.

- Ничего, Варь, нету.

- Смотри лучше, должно быть! Я же чуйствую. Осмотри верхнее, может, там? - Осмотр верхнего тоже ничего не дал. - Подожди чуток, нехай глаз отдохнет, - попросила передышки, вымученно зажмурилась.

Андрей сел сбоку. Ее ситцевое платье в синюю редкую горошину, тесноватое вверху. оттопырилось, обнажив груди. "Не здря тебя и дразнят "сисястая", - отводя взгляд, подумал он.

- Ты, Варвара, со всеми так или токо по знакомству? - упрекнул недовольно.

- Ты о чем? - не поняла та.

- Сиськами своими светишь, вот о чем!

Приподняв голову, она зыркнула в пазуху, придавила выкат.

- Извини... Не до того мне. Да и не боюсь я тебя.

- Это как же понимать? - набычился он.

- А так, что чужого я и на десять метров к себе не подпустила бы, запорошись хоть оба глаза.

- Спасибо за доверие... Но все одно совесть надо иметь!

- А иди ты, моралист несчастный!..

Андрей не стал отвечать на грубость, лег и занялся своими мыслями. Какое это чудо - летняя кубанская степь! Что за прелесть так вот лежать в высокой траве, среди цветов и яркой зелени, полной грудью вдыхать аромат, закрыв глаза, слушать его музыку! Ни забот тебе, ни хлопот, ни уроков вольный, как птица. Вот ежли б еще не война. По бате соскучился. Давно не было и писем. Где он зараз, что в эти минуты делает? А может, уже и в живых нет, как у Сломовых, недавно получивших похоронку. Проклятые фрицы! А поговаривают, что могут и сюда достать, - что тогда с нами будет? . .

- Андрик, ты на меня обиделся? - подала голос Варька.

- Врач на больных не обижается.

- У меня раз такое уже было. Так мама языком. Сразу и нашла.

- Давай попробую и я... - Лег наискосок, опираясь на локти и стараясь не налегать на "сиськи". - Начнем с верхнего века, подержи-ка за ресничку... Локоть чуть в сторонку, мешает. - Поелозил кончиком языка, слеза оказалась соленоватой, сплюнул. - Кажись, что-то есть!

Со второго захода, не языком, а губой явственно ощутил нечто острое. Присмотрелся - крохотная светлая песчинка.

- Вот она, твоя мучительница, полюбуйся.

Но та и смотреть не стала, вытерла слезы, поморгала, села.

- Вроде полегчало. Большое тебе спасибо, Андрик! Хочешь, поцелую за это.

- Чево-о? - отверг он предложение. - Иди вон с Лехой целуйся!

- На гада он мне сдался! - с раздражением, какого он за нею и не подозревал, отмежевалась она. - Я его презираю и ненавижу!

- А он хвалился, что ты с ним свиданировала.

- Брешет, как собака, гад одноглазый.

- Что-то ж было, раз такая на него злая, - добивался он.

- Токо не то, о чем он трепится.

- Что же, ежли не секрет?

Она помедлила, затем решительно подняла глаза:

- А было то, что пристал он ко мне в балке, затащил в вербы, повалил... Думал, осилит, но я как сцапала за... . за одно больное место, он аж взвыл. Теперь и десятому закажет!

- Почему ж ты мне не сказала об этом сразу?

- Ничего б ты ему не сделал, он знаешь, какой сильный!..

- Зато Ванько за тебя голову б ему открутил!

- Ваня? - пристально посмотрела соседу в глаза. - Думаешь, стал бы из-за меня? . .

- А то нет? Ты ж ему здорово нравишься!

- Так я тебе и поверила! Он и разговаривать-то со мной избегает.

- Заячьей крови много, токо и всего.

- Это у него-то? Брешешь ты все!...

- Честное благородное, раз уж на то пошло. Я давно хотел сказать тебе об этом, но считал, что у вас с Лехой и правда что-то есть. Да и он не разрешал: я, говорит, должен сам все выяснить. И все не решался, для него услышать "нет" - так и жить не стоит.

Андрей не ожидал, что его сообщение так преобразит соседку: щеки ее стали вдруг пунцовыми, лицо расцвело в счастливой улыбке; желая скрыть охватившую ее радость, она в смущении отвернулась, затем вскочила, чтобы убежать, но прежде призналась: