Дороти Сэйерс - Медовый месяц в улье

• Название: Медовый месяц в улье
• Автор: Дороти Сэйерс
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2015
• ISBN: 978-5-17-084791-4

Роман “Медовый месяц в улье” и новелла “Толбойз” завершают серию “Не только Скотленд-Ярд: частный сыск и частная жизнь”.

Согласившись выйти замуж за лорда Питера, Гарриет получает от него в подарок к свадьбе Толбойз – дом в деревне в тех местах, где она выросла. Именно туда молодожены сбегают от назойливых газетчиков, чтобы провести медовый месяц в тишине и покое. С осторожностью делают они свои первые шаги в супружеской жизни: не ошиблись ли? Не ждет ли за поворотом разочарование? Смогут ли дать друг другу счастье? Но сюрприз настигает их с неожиданной стороны: вовсе не разочарование ждет за поворотом, а новое совместное расследование. Романтическое путешествие начинается с трупа и продолжается столь привычной супругам детективной работой. Годы спустя, когда разросшееся семейство Уимзи приезжает на лето в Толбойз, в деревне вновь совершается преступление – бескровное, но примечательное тем, что в главные подозреваемые попадает юный Бредон, старший сын Питера и Гарриет.

---

– Мисс Твиттертон следует избавить от затруднений любой ценой, – сказал Питер, доставая бумажник.

– Ой, подумать только! – воскликнул викарий. – Я… честно говоря… мне очень стыдно… вы так добры… такая большая сумма. может быть, вы захотите взглянуть на программу концерта. Подумать только! – Его лицо зажглось детской радостью. – Знаете, я так давно не держал в руках настоящую банкноту.

Гарриет увидела, как все в комнате застыли на миг, словно околдованные хрустом куска бумаги между пальцами викария. Мисс Твиттертон открыла рот от удивления; мистер Паффет остановился посреди работы с губкой в руке; Крачли, выходивший из комнаты со стремянкой на плече, обернулся, чтобы увидеть чудо; мистер Гудакр с восхищенной улыбкой на губах; несколько смущенный Питер, похожий на доброго дядюшку, подарившего приютским детям нового мишку… Они могли бы так позировать для обложки триллера “Банкноты в приходе”.

Затем Питер сказал некстати:

– Ну что вы, не за что.

Он поднял программу концерта, которую викарий уронил, вертя в руках банкноту, и остановившееся движение потекло дальше, как в кино. Мисс Твиттертон тихо, по-дамски кашлянула, Крачли вышел, мистер Паффет уронил губку в лейку, а викарий аккуратно убрал десятифунтовую банкноту в карман и внес сумму пожертвования в маленькую черную записную книжку.

– Это будет грандиозный концерт, – сказала Гарриет, заглядывая мужу через плечо. – Когда он? Будем ли мы здесь?

– Двадцать седьмого октября, – ответил Питер. – Разумеется, будем. Наверняка.

– Отлично, – согласилась Гарриет и улыбнулась викарию.

Какие бы фантастические картины совместной жизни с Питером ни рисовало ее воображение, ни одна из них не включала посещения деревенского концерта. Но конечно же они пойдут. Теперь она поняла, почему, несмотря на всю его переменчивость, светские причуды, тонкие недомолвки и непонятные увлечения, он всегда казался ей абсолютно надежным. Все дело в том, что он принадлежал к строго упорядоченному обществу. В отличие от большинства ее друзей, он говорил на языке, понятном ей с детства.

В Лондоне любой мог сделать что угодно или стать кем угодно. Но в деревне – не важно какой – они все неизменно оставались самими собой: священник, органистка, трубочист, сын герцога и дочь врача, – перемещаясь по отведенным им клеткам, как шахматные фигуры. Она испытала непонятное возбуждение. Ей подумалось: “Я замужем за самой Англией”, – и она крепче сжала его руку.

Безмятежная Англия, не подозревая о своем символическом значении, ответила пожатием локтя.

– Прекрасно! – от всего сердца сказал лорд Питер. – Фортепианное соло, мисс Твиттертон – это ни в коем случае нельзя пропустить. Преподобный Саймон Гудакр с песней “Гибрий Критянин”[94] – крепкая, мужская вещь, падре. Народные и матросские песни в исполнении хора.

(Он решил, что жена своими ласками показывает, что ей тоже нравится программа концерта. И в самом деле их мысли были не так далеки, поскольку он думал: ничего не меняется! “Гибрий Критянин”! В моем детстве ее пел второй священник – “Своим мечом пашу, и жну, и сею” – кроткое создание, которое мухи не обидит… Выпускник Мертона, кажется, или Корпуса?..[95] С баритоном, совершенно неожиданным при его тщедушном сложении. Он еще влюбился в нашу гувернантку…)

“Шенандоа”, “Рио-Гранде”, “В дальней Демераре”. Питер оглядел зачехленную комнату:

– Вот так мы себя и чувствуем. Это песня для нас, Гарриет.

Он запел:

– Вот мы сидим, как птицы в зарослях. Коллективное помешательство, подумала Гарриет, вступая:

– Птицы в зарослях.

Мистер Паффет не утерпел и присоединил свой рев:

– ПТИЦЫ в зарослях.

Викарий тоже не остался в стороне:

– Вот мы сидим, как птицы в зарослях, в дальней Демераре!

Даже мисс Твиттертон присоединила свое чириканье к последней строке.

А тот старик, он взял и помер, пам-пам-ля,
Взял и помер-помер,
Взял и помер-помер,
Тот старик, он взял и помер-пам-пам
В дальней Демераре!

(Это было как в том непонятно чьем стишке: “Вдруг все запели”.)

И вот мы сидим, как птицы в зарослях,
Птицы в зарослях,
Птицы в зарослях,
И вот мы сидим, как птицы в зарослях,
В дальней Демераре!

– Браво! – сказал Питер.

– Да, – проговорил мистер Гудакр, – мы исполнили это с большим воодушевлением.

– Ах! – вздохнул мистер Паффет. – Ничто так от бед не отвлекает, как хорошая песня. Правда, м’лорд?

– Правда! – сказал Питер. – Заботы, прочь![96]Eructavit cor meum[97].

– Что вы, что вы, – возразил викарий, – рано еще говорить о бедах, мои дорогие молодожены.

– Когда человек женится, – изрек мистер Паффет, – тут-то его беды и начинаются. Например, дети. Или окаменелая сажа.

– Окаменелая сажа? – спросил викарий, как будто он впервые задумался, а что делает мистер Паффет в этом домашнем хоре. – Ах да, Том, у тебя, похоже, небольшая беда с дымоходом мистера Ноукса, то есть лорда Питера. В чем с ним дело?

– Там, кажется, что-то ужасное, – сказал хозяин дома.

– Ничего подобного, – с укором возразил мистер Паффет. – Просто сажа. Закаменелая сажа. От небрежения.

– Я уверена, – проблеяла мисс Твиттертон, – что…

– Не виню никого из присутствующих, – перебил ее мистер Паффет. – Я сочувствую мисс Твиттертон и сочувствую его светлости. Так закаменела, что штоком не проткнешь.

– Беда, беда! – воскликнул викарий. Он собрался с духом, чтобы, как подобает его сану, вступить в борьбу с бедами своего прихода. – У одного моего друга была большая беда с окаменелой сажей. Но я смог помочь ему старинным способом. Я вот подумал. подумал. не здесь ли миссис Раддл? Бесценная миссис Раддл?

Гарриет, не найдя в вежливо бесстрастном лице Питера никакого намека, пошла звать миссис Раддл, которую викарий сразу же взял в оборот.

– О, доброе утро, Марта. Я вот подумал, нельзя ли нам позаимствовать старый дробовик твоего сына? Тот, которым он птиц пугает?

– Я могла бы зайти и спросить, сэр, – неуверенно сказала миссис Раддл.

– Пусть вместо вас пойдет Крачли, – предложил Питер. С этими словами он резко отвернулся и стал набивать трубку.

Гарриет, изучая его лицо, с опасением заметила, что его переполняют злорадные предчувствия. Какой бы катаклизм ни надвигался, он и пальцем не шевельнет, чтобы его остановить; он позволит небу упасть на землю, а сам закружится в старинном хороводе[98] на развалинах.

– Ну что ж, – уступила миссис Раддл, – Фрэнк-то, конечно, на подъем полегше меня будет.

– Заряженный, разумеется, – крикнул викарий ей вслед, когда она исчезла за дверью, и принялся объяснять окружающим: – Ничто не сравнится в расчистке окаменелой сажи с таким вот старым утиным дробовиком, когда из него стреляют вверх по трубе. Этот мой друг…

– Такие вещи не по мне, сэр, – сказал мистер Паффет, всей массой своего тела выражая праведное негодование и упрямую независимость в суждениях. – Главное – это сила, приложенная к штоку.

– Поверь мне, Том, – сказал мистер Гудакр, – дробовик мгновенно прочистил трубу моего друга. А это был весьма тяжелый случай.

– Я не спорю, сэр, – ответил мистер Паффет, – но такими лекарствами я не промышляю. – Он мрачно побрел к куче своих свитеров и взял верхний. – Если штоки не помогли, то нужны лестницы, а не взрывчатка.

– Но вы уверены, мистер Гудакр, – взволнованно воскликнула мисс Твиттертон, – что это вполне безопасно? Я всегда очень нервничаю, когда в доме есть ружья. Все эти несчастные случаи.

Викарий успокоил ее. Гарриет, видя, что хозяева дома избавлены от какой-либо ответственности за свои дымоходы, тем не менее решила, что нужно умиротворить трубочиста.

– Не покидайте нас, мистер Паффет, – взмолилась она. – Нельзя отказать мистеру Гудакру. Но если что-то случится.

– Сжальтесь над нами, Паффет, – подхватил Питер.

Маленькие блестящие глаза Паффета посмотрели в глаза Питера, похожие на два прозрачных серых озера обманчивой глубины.

– Ладно, – медленно сказал Паффет, – ради вас. Но не говорите, что я вас не предупреждал, м’лорд. Эта штука не в моих правилах.

– Дымоход ведь не обрушится? – спросила Гарриет.

– Дымоход-то не обрушится, – ответил мистер Паффет. – Если хотите ублажить старика, пусть это падет на вашу голову. Фигурально выражаясь, м’леди.

Питер добился нормальной тяги от своей трубки и, держа руки в карманах брюк, наблюдал за развитием драмы с довольным и отстраненным видом. Но когда вошли Крачли и миссис Раддл с ружьем, он начал отступать, бесшумно и спиной вперед, как кошка, случайно наступившая в лужу одеколона.

– Боже мой! – неслышно прошептал он. – Год Ватерлоо!

– Прекрасно! – воскликнул викарий. – Спасибо, спасибо, Марта. Теперь мы готовы.